– Я совсем немного еще пробуду в Англии, – сообщает Эван. – Еще где-то неделю. А потом вернусь к себе, в Сан-Франциско.
– Я слышала, там очень красиво. – Это говорит та, что нигде не бывала дальше Ибицы!
– Да, прекрасный город, – кивает Эван.
Я беру Нейтана за руку. Вид у мальчишки вконец расстроенный: такое классное катание и так досадно быстро завершилось.
– Мы, пожалуй, пойдем, – говорю я. – А то бабушка заждалась.
Наконец я набираюсь храбрости и, потянувшись к Эвану, чмокаю его в щеку. Мне бы, конечно, стоило вложить в свой поцелуй больше волнующей страсти – однако я нахожусь, так сказать, в блаженном ведении, что каждое наше движение лицезрит мой смышленый пятилетний племянник.
Я сдвигаюсь на сиденье ближе к дверце.
– Давай-ка, Нэт, поблагодари мистера Дейвида, что прокатил тебя в своей машине.
– Было классно! – говорит ему Нейтан. Эван поднимает раскрытую ладонь, и мой племяш дает ему «пять».
Наконец Нейтан выбирается из лимузина, я следую за ним и некоторое время стою на тротуаре, задержав руку на дверце. Я понимаю, что, возможно, вижу Эвана в последний раз, и мне не хочется так вот с ним расстаться. Несмотря на всю его обстановку роскоши, шикарное авто и дорогую одежду, выглядит он почему-то очень одиноким и несчастным.
Ни один из нас не вымолвил ни слова, однако мы на долгое мгновение встретились глазами, глядя друг на друга то ли с сожалением, то ли с тоской. И тогда, не успел мой мозг опомниться, как губы произнесли:
– Если хочешь, можешь зайти с нами на чай.
Глава 49
Мамочку, наверно, при виде такого гостя кондрашка хватит. Надеюсь только, она прибралась сегодня в квартире, иначе мне сильно непоздоровится, что пригласила в дом столь шикарного незнакомца, заранее не предупредив.
Посреди дворика у нас детская площадка, и несколько детишек чем-то непонятным кидаются друг в друга, будто играя в «вышибалу». И я в который раз удивляюсь, почему мои родители не уехали отсюда еще много лет назад, когда весь наш квартал стал постепенно захиревать.
По бетонной лестнице, на которой вечно отдает затхлым духом мочи, мы поднимаемся к родительской квартире.
– Когда-то здесь был очень хороший район, – говорю я Эвану, хотя сомневаюсь, что он готов мне поверить. – Много лет назад.
Я вставляю ключ в замок маминой двери, и когда она распахивается, с облегчением вздыхаю, окутавшись запахами домашней выпечки и лимонным ароматом средства для полированной мебели. Мама у нас и впрямь сегодня занималась домом.
Все вместе мы заходим в прихожую, Эван смущенно мнется за моей спиной. Бьюсь об заклад, он уже жалеет, что так опрометчиво принял мое приглашение.
– Я привела гостя! – кричу я, предупреждая маму. Она не очень-то любит подобные сюрпризы.
Мать хлопочет в кухне, которая нынче сияет как новенькая. И, как и следовало предполагать, так же сияет и сама матушка. На ней долго лежавший среди антимольных шариков «лучший» наряд, волосы туго завиты, на лице снова легкий макияж. Такое впечатление, что она готовится провести где-то – а может, как раз и здесь, – веселую вечеринку с мистером Пателем. Наше чаепитие с Нейтаном было бы для меня лучшей возможностью попытать матушку насчет ее тайной личной жизни, однако теперь, приведя сюда Эвана, я, похоже, вынуждена буду еще какое-то время сдерживать любопытство.
Нейтан кидается обнять бабушку, которая, естественно, всегда его балует.
– Ну как мой боец? – спрашивает она.
– Хорошо, бабуль. – Поскорее избавившись от ранца, мальчик уже стягивает куртку. – А я ехал в огроменной машине!
Мать смотрит на меня, ожидая объяснений.
– Это Эван Дейвид, мам, – скромно представляю я гостя, едва подавляя в себе желание выпихнуть его вперед, пред ее очи. – Он подвез нас от школы домой.
– О, ну надо же! – восклицает мать, непроизвольно вскинув руку к бусам на шее. – А в реальной жизни вы смотритесь куда лучше, нежели по телевизору!
Ну почему, скажите, каким бы взрослым ты ни был, родители все равно умудряются вогнать тебя в краску?
– Благодарю, – великодушно молвит Эван. – Очень рад с вами познакомиться, миссис…
– Кендал, – напоминаю я.
– Эми, – кокетливо добавляет матушка. – Можете называть меня Эми.
Ну хоть не предложила называть ее мамой! И на том огромное спасибо.
Затем мама подается вперед и запечатлевает на щеке у Эвана неловкий поцелуй, на что тот отвечает не менее неуклюже. Я про себя усмехаюсь: все же приятно видеть, как порой его гладкий фасад дает трещину!
– Я попросила Эвана зайти с нами на чай, – сознаюсь я. – Надеюсь, это ничего?
– Что ж, ему придется принимать нас такими, как есть, – независимо отвечает мама так, будто Эвана здесь и нет. Но я-то прекрасно знаю, что она сейчас же ринется доставать из недр буфета свой самый что ни на есть лучший фарфор. – Так как насчет чашечки чаю?
Мы с Эваном решительно киваем.
– Пойдем в гостиную. – И тяну его за локоть вперед, пока он не успел отказаться.
Нейтан уже пристроился перед телевизором, утратив к нашему именитому гостю всякий интерес.
Матушка и здесь навела на мебель глянец, и теперь в гостиной витает облако искусственного лимонного аромата. От этого у Нейтана тут же появляется нехороший присвист, и меня это сильно настораживает.
– Вам надо подышать через ингалятор, молодой человек, – говорю я племяшу.
Мальчишка только-только вышел из больницы, и мне вовсе не хочется, чтобы он вновь туда угодил. Так что нам приходится на корню пресекать у него даже малейшее проявление астмы, а ингалятор-небулайзер, равномерно распыляющий лекарство, позволяет быстро восстановить нормальное дыхание.
Смиренно глянув на меня, Нейтан бредет в прихожую за ингалятором.
– Извини уж, пожалуйста, – говорю я Эвану. – Ты садись, садись. Это ненадолго.
Я принимаюсь суетиться, взбивая диванные подушки, прежде чем понимаю, что незаметно превращаюсь в собственную мать. Кстати, первое, что я бы сделала со своим выигрышем в «Минуте славы», – это купила бы ей новый костюм-тройку.
Нейтан приносит свой небулайзер, и мы возимся с этой штукой, готовя к работе.
– Не хочешь ко мне на колешки?
Племяш кивает, я поудобнее усаживаюсь на диване, и Нейтан забирается ко мне, пристраиваясь головой поперек моих бедер. Я надеваю ему на рот и нос чистую пластиковую маску ингалятора и прижимаю мальчика к себе. Нейтан закрывает глаза, почти сразу же проваливаясь в сон. Он настолько привык к этой процедуре, что такой быстрый переход для него уже в порядке вещей.
Тут я, улыбаясь, поднимаю взгляд на Эвана… и вижу, что он побелел как полотно. В лице как будто не осталось ни кровинки.
