Эван поднимает руку, и возле нас останавливается такси.
– Сегодня что, без лимузина? – поддразниваю я спутника.
Он помогает мне сесть в машину.
– Ни за что не поверишь, что я такое сделал, чтобы сюда добраться. Я воспользовался общественным транспортом!
Меня разбирает смех.
– Ух ты! Вот бедняжка!
– Фрэнка я на вечер отпустил, – объясняет Эван. – Не мог же я вдруг взять и выдернуть его из круга семьи!
– Да ты, оказывается, душа-человек!
Эван сообщает водителю свой адрес, и тот устремляется к Доклендсу. Сидя на заднем сиденье такси, мы некоторое время с тоской и вожделением смотрим друг другу в глаза. Потом Эван мягко обхватывает меня рукой и на ухо сообщает:
– У меня ну просто жуткая простуда.
– И ты пришел, значит, заразить меня? – Ну да, лучший способ защиты – нападение. У меня не хватит духу признаться, что, по-моему, это как раз он заразился от моей любимой мамочки. – Какая прелесть! Вот спасибо!
– Сегодня я должен был петь на благотворительном вечере, – говорит Эван, – но выступление пришлось отменить. Врач не разрешил мне выходить на сцену.
Вот теперь мне уже реально не по себе.
Эван между тем берет меня за руку, крепко стискивает пальцами.
– Поначалу я просто лежал, думая о тебе. В конце концов вынужден был подняться и отправиться тебя искать.
– То есть ты слез с одра болезни, дабы меня повидать?
Эван кивает.
– Я хотел услышать, как ты поешь.
Я бросаю на него смущенный взгляд.
– Ты очень хороша на сцене.
– Только не говори, что я могла выиграть в «Минуте славы», не то я тебя убью.
– А еще мне хотелось извиниться, что я так некрасиво сбежал из твоего родительского дома, – продолжает Эван. – С моей стороны это была несусветная грубость, и я хотел бы объяснить, почему так вышло.
– Да ты не обязан мне ничего объяснять…
– Когда я увидел, что твой сын, точно…
Я навостряю уши:
– Нейтан мне не сын.
Эван заметно ободряется.
– Правда?
– Он мне племянник. Сын моего брата.
– Уфф… – С явным облегчением Эван откидывается на спинку сиденья.
Может, он считает, что чайлдфри в моем лице есть куда более предпочтительный для него вариант? При этой мысли меня охватывает возмущение. Хотела бы я знать, что сейчас творится в его голове!
– Я думал, что твой, – говорит Эван и громко чихает.
– Индюк, знаешь ли, тоже думал… – быстро говорю я. Потом все же смягчаюсь: – Я частенько сижу с ним. Настоящая мать от них удрала, когда он был совсем еще крохой. Так что я для него типа вместо матери, а еще любимая тетушка.
Эван в ответ молчит.
– А я решила, что ты боишься от него что-нибудь подцепить.
– Так я и подцепил, – слегка улыбается он.
– Это ты от мамы, – признаюсь ему. – Она, как выяснилось, простыла.
– Так что присоединяйся, – снова берет он мою руку. – Насчет его болезни я действительно думал, но совсем не в том ключе, как тебе показалось.
Я терпеливо жду продолжения, чувствуя, что это дается Эвану не без внутренней борьбы. Наше такси тем временем мчится по темным лондонским улицам, без труда лавируя в изрядно поредевшем к ночи дорожном потоке.
– У меня когда-то была сестра, – говорит наконец Эван и нервно прикусывает губу. – Она погибла, когда мы с ней были еще детьми.
– Ох, Эван! Мне так жаль!
– Я так и не смог до конца пережить эту потерю, – говорит он хрипло, с душевным волнением. При этом, не глядя на меня, теребит мои пальцы. – С тех самых пор я избегаю всего, что как-то связано с детьми. И чураюсь серьезных отношений. Всего того, что может вернуть меня к реальной жизни.
– И вид больного ребенка выбил тебя из равновесия?
Эван откидывает голову назад, на спинку сиденья, впериваясь взглядом в потолок, что я воспринимаю как «да».
– Мне хотелось как-то сблизиться с тобой. И мне казалось, мы и впрямь становимся друг другу ближе… Но меня ужасала мысль о том, что тогда мне придется вплотную столкнуться с болезнью Нейтана.
– А теперь?
– Эта мысль долго рикошетировала в моем мозгу, точно шарики в пинболе, – признается он с прерывистым вздохом. – Но я думаю, что все же стоит попробовать…
– Что попробовать?
– Вот это… – склоняется ко мне Эван и, пропуская пальцы сквозь мои волосы, притягивает меня к себе крепче.
Сердце заходится так, что громко пульсирует в ушах.
– Из-за тебя я тоже заболею.
– Тогда сама узнаешь, как сильно я страдаю.
И Эван целует меня, крепко и глубоко, заставляя меня потерять всякое благоразумие. Вместе мы опускаемся на сиденье, его тело оказывается надо мной – и остается лишь сожалеть, что водитель не может опустить никакой шторки или как-то иначе отгородиться от пассажиров, потому что на заднем диване уже нарисовывается откровенная любовная сцена. Я с тревожной скоростью теряю на себе одежду, одновременно срывая с Эвана его, сдирая пуговицы с безумно дорогой рубашки, чего он, похоже, вовсе не замечает.
С ума сойти! Со мной человек, живущий исключительно в пятизвездочных люксах по всему земному шару, – а мы лижемся, точно тинейджеры, на заднем сиденье замызганного такси.
С его губ срывается утробный стон.
– Я никогда и никого так не хотел…
И тут наше авто подъезжает к апартаментам Эвана, что, конечно, весьма кстати, иначе нас вполне могли бы арестовать за непристойное обнажение в публичном месте.
Глава 56
Поднимаясь в лифте к нему на верхний этаж, мы еще больше встрепываем друг на друге одежду. Я безумно хочу видеть этого мужчину обнаженным! Мои руки скользят по его гладкой, почти безволосой груди. Его кожа под моими пальцами жаркая и шелковистая, и от нестерпимого желания у меня подкашиваются ноги. У меня уже очень долго ни с кем не было секса, и я, что и говорить, хочу этого немедленно, прямо сейчас!
Эван пытается на ощупь попасть ключом в замок, поскольку нам страшно не хочется размыкать губы, а его руки норовят заняться куда более важным делом, нежели открывание двери.
– Если не ошибаюсь, врач тебе сказал, что выступать сегодня ты не в состоянии, – напоминаю я, когда, оторвавшись от меня ненадолго, Эван пытается все же открыть замок.
– Не надо верить докторам. Они сами не знают, о чем толкуют. Уверен, как раз сейчас я способен на лучший в жизни перформанс, – уверяет он меня. – И в сущности, к нему-то я и намерен не медля приступить…
