Лана несет откуда-то фужеры для шампанского и подает их Эвану со словами:
– Это надо отметить.
Теперь-то я ее узнаю. Это та самая женщина, с которой Эвана сфоткали, когда они глубокой ночью пытались скрыться в каком-то фешенебельном кардиффском отеле. Я видела их вместе в журнале, когда листала то ли Hello! то ли ОK! то ли еще какой-то журнал, представляющий знаменитостей в самых что ни на есть неловких ситуациях. Неудивительно, что Эван побелел как полотно! Он, видно, запамятовал, что на сегодняшний вечер уже наметил себе развлечение.
От гнева и разочарования у меня аж немеет рот. Похоже, никакой бурной сладострастной ночи мне не светит. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Лана Розина между тем многозначительно вытягивает вперед руку. На пальце у нее переливается и посверкивает камень размером со скромную планету, яркий блеск которого едва не слепит мне глаза.
– Я – невезта, – с нескрываемым ликованием и итальянским прононсом возвещает она.
– Поздравляю, – говорю я, с языка же едва не срывается: «Бессовестный мерзавец к вашим услугам!»
– О, я так влюблена!
Как ни странно, еще с минуту назад я была тоже.
Свирепо зыркаю на Эвана – но тот, очевидно, еще не оправился от шока, будучи застигнут на месте преступления, поскольку даже не замечает моих убийственных «лучей смерти»
[55]. С трудом, конечно, но все же можно представить, чтобы дама, такая же красивая, как и сам Эван Дейвид, от случая к случаю делила бы с ним ложе, и он просто не счел нужным об этом упомянуть – но забыть, что твоя невеста собиралась заглянуть вечерком? Это просто побивает все рекорды!
Ну почему со мною вечно случается такая дребедень? Может, я сама создаю себе в жизни всевозможные трагедии? Или притягиваю их к себе, точно магнит – железные опилки? Будь на мне одежда, я могла бы еще как-то объяснить ситуацию, сказав, к примеру, что малость заработалась… Но тут у меня кровь чуть не вскипает. С какой такой стати мне надо вытягивать Эвана Дейвида-Блудливого-Хрена из этой засады?! Ну уж нет, дудки! Я умываю руки. Пусть сам как хочет, так и выкручивается.
О чем я ему и сообщаю:
– Я ухожу.
Эван наконец выходит из ступора.
– Ф-ферн, – с трудом выдавливает он. – Все совсем не так, как тебе кажется.
Ох уж эта старая избитая банальность!
– Да нет, я вижу, все как раз именно так, – заносчиво вскидываюсь я.
– Нет, не так! – с гневным раздражением бросает Эван.
Что-что? Я не ослышалась! Это он очень зря! Сейчас-то уж точно совсем не время на меня порыкивать.
– Вам вовзе незачем укодить, – с ощутимым акцентом снова мурлыкает мне Лана, беспечно пожимая плечами. – Я же взе понимаю, взякое бывает. Мы з вами взрозлые люди.
Ну я, значит, не отношусь к этим чертовым «взрозлым людям»! Это, может, в их оперных кругах «взякое бывает» – а для барменш из «Головы короля» это «взякое» исключено. Я бы сказала им обоим все, что о них думаю, да не хочу быть виноватой еще в двух сердечных приступах.
– Лана, – натянуто говорит Эван, – не вмешивайся.
– Я ухожу, – вскидываю я ладони.
– Ферн…
– О, пожалуйста, оставь свои объяснения для тех, кто их оценит. – И поскорее срываюсь в сторону ванной, поскольку чувствую, что все мое достоинство уже держится на волоске. Впрочем, если уж подумать, упомянутое достоинство обрушилось еще несколько минут назад.
– Я не хочу, чтобы все так закончилось, – говорит мне в спину Эван.
– Я хочу, – негромко отрезаю я.
На этом я бегу в ванную, быстро одеваюсь и собираюсь с духом, чтобы отсюда уйти. Мне страшно хочется вернуться обратно и посмотреть им в глаза, обоим, – но не лучше ли уйти просто так, гордо подняв голову? Может, меня и застукали здесь в нижнем белье – но, по крайней мере, ничья голая задница на диване еще не вскидывалась. Так что я отделалась легким испугом. Хотя могу себе представить, что могло бы быть!
Вытерев под глазами слезы, убираю потеки туши. Не хочу, чтобы они видели, что я плакала!
Снова полностью одевшись, но по-прежнему ощущая себя нагой и уязвимой, я прохожу обратно к гостиной. Сияющая Лана, улыбаясь до ушей, наливает себе шампанского. Эван угрюмо стоит у окна, напряженно всматриваясь в реку, хотя все, что он может там увидеть – лишь полнейший ночной мрак.
Не имею понятия, как меня вообще держат ноги, однако каким-то образом они доносят меня до выхода. Обернувшись от дверей, говорю как можно уверенней и громче:
– Надеюсь, вы будете очень счастливы вместе.
И пока не сдало самообладание и я не разревелась прямо перед ними, спешу за дверь – и уж не сомневайтесь, уходя, я от души хлопнула дверью!
Глава 58
Сев в метро, я прямиком отправляюсь на квартиру к Карлу. На лестнице у него царит кромешная тьма, и я отчаянно колочу в дверь, пока не начинают болеть кулаки, а соседи, оторванные моим стуком от подушек, не принимаются высовываться из дверей. Один даже извергает в мой адрес непотребную брань.
– Простите, извините, – бормочу я и пытаюсь звонить Карлу на мобильный.
Там тоже никакого ответа. И что мне теперь делать? Мой и без того упавший дух оседает ниже плинтуса. Этого Карла вечно нет рядом, когда он мне действительно нужен! Я чувствую себя так, будто меня покинула собственная тень. Оставляю ему на сотовом жизнерадостное голосовое сообщение: «Привет, Карлос, это я. Уже поздно, но я думала, ты не прочь со мной немного поболтаться. Позвони мне».
Не зная, что еще предпринять, отправляюсь домой. Вернувшись к себе, я медленно поднимаюсь по лестнице, стягивая на ходу одежду, причем куда менее спокойно и размеренно, нежели это проделываю обычно. Единственный плюс того, что папы в квартире нет, – это что я могу ходить до дому в одном белье и ванная опять полностью в моем распоряжении. Но знаете что? Может, это странно, но мне все ж таки очень не хватает моего беспокойного старикана. Без него в квартире как-то слишком тихо, и я уже не представляю, как когда-то жила здесь одна.
Скинув на пол сумку, сразу иду на кухню. Бойлер у меня снова гавкнулся, поэтому дома уже достаточно холодновато. Целых десять минут я вожусь с его кнопками и ручками, пока он с пугающими хлопками и шипением не соблаговоляет загореться вновь. Надо обязательно привести сюда Али – пусть полюбуется на эту хренотень. Это же просто игра со смертью!
Сев за стол, горестно опускаю лицо в ладони. По Пискуну я тоже ужасно скучаю. Конечно, трудно представить, что какая-то мышь могла мне составлять отличную компанию, но тем не менее Пискуну это удавалось. И вот теперь его нет. Мне еще никогда не было так одиноко в этом мире! Эван Дейвид уже явно не кандидат в мой список рождественских поздравлений, папа загремел в отделение кардиореанимации, матушка превратилась в беспутную гулящую дамочку, Карл сдернул от меня в самоволку, а мой любимый маленький питомец лежит, завернутый в бумажное полотенце, на полу у задней двери.
