– У вас очень интересная работа, товарищ генерал-майор. Сейчас я поверил в реальность существования уйкусмача и Чёрной Шали. Я и представить себе раньше не мог, что жизнь моя получится не только такой ужасной, но и такой интересной. Я очень необычно себя чувствую и совсем не уверен, что не сошел с ума. И меня, безусловно, распирает любопытство: кто такая эта Чёрная Шаль и почему, и как она угробила тёщу?! Вы, наверняка, уже располагаете определенной информацией, но продолжаете держать меня в неведении относительно творящегося вокруг меня и вокруг моей семьи кошмара! И если сказать честно, Сергей Семенович, я согласился помогать вам лишь по той причине, что хотел отомстить за тёщу с тестем и – за жену!
– Кому отомстить?! – Вот в чём вопрос, Валентин Валентинович! – безрадостно воскликнул Сергей Семенович, – Если вы имеете в виду этих безмозглых цыган, так смею вас уверить – им уже отомстили без вашего участия! И с лихвой отомстили! Сейчас, кстати, мы зайдем с вами в дом и убедимся в справедливости моих слов!
Глава 12
Стрэнг легко поднял Сурганову Татьяну Викторовну, девственницу пятого курса филфака местного университета, двадцати двух лет, спортсменку и отличницу на высоту двухсотпятидесяти метров. В течение минуты (отлетев за это время на километр от места похищения) с аппетитом высосал из неё кровь и бросил ненужное тело в районе частных кварталов, примыкавших к элеватору и носивших название – посёлок Западный. Труп одной из лучших пятикурсниц университетского филфака рухнул в глухой тёмный проулок и падения его никто не увидел.
А стрэнг, совершив в ночном воздухе сложный пируэт, развернулся и на максимальной скорости полетел по направлению к железнодорожному вокзалу – с намерением поразить и обескровить очередную запеленгованную цель…
Запеленгованная цель – Игорь Васильевич Цыганенко – выбежал на привокзальную площадь и, остановившись, отчаянно пытался отдышаться – жадно, со стоном и хрипом, хватая влажный воздух широко раскрытым ртом. Если бы он имел возможность, то, прежде всего бы громко и счастливо рассмеялся, что успел оказаться среди людей и света, и теперь ему не угрожает страшная тень прошедшей ночи. Впрочем, отдышавшись, Игорь Васильевич, прежде всего, действительно, широко улыбнулся и, немного подумав, неторопливо направился к зданию вокзала вдоль ряда коммерческих ларьков, забитых пёстрыми упаковками и бутылками заморских продуктов и напитков. Он не замечал, что продолжал улыбаться, когда шагал мимо ларьков, и встречные с удивлением рассматривали улыбавшегося бомжа, совсем не представляя до этого момента, что бомжей может хоть что-то радовать в проносившейся мимо них жизни.
Ряд ларьков закончился, Игорь Васильевич очутился возле уличного кафе, примыкавшего непосредственно к стене вокзального здания. Все столики под натянутым полосатым тентом оказались занятыми. Посетители кушали горячие шашлыки, манты, арканзаские куриные окорочка, пили ледяное пиво, кое-кто вслед за кусками мяса опрокидывал в себя стограммовую порцию водки. Здоровое шумное оживление царило в кафе, и настроение у Игоря Васильевича поднялось еще на несколько градусов, достигнув едва ли не уровня эйфории.
Справа со спины неслышно подкрался наряд из трёх молоденьких милиционеров.
– Поужинать собрался? – лениво-ироничным тоном поинтересовался старший наряда у Игоря Васильевича и сразу спросил ещё что-то, но приятный женский голос из вокзального ретранслятора объявил о прибытии очередного пассажирского поезда дальнего следования. Сержант умолк на полуслове, продолжая подозрительно недобро рассматривать Игоря Васильевича, перед смертью страстно захотевшего съесть палочку шашлыка и выпить запотевшую кружку холодного пива. Тот взглянул на сержанта затравленно, жалобно и устало, улыбка навсегда покинула его испитое непривлекательное лицо, раскрылся несмело кривой тонкогубый рот, и сержант услышал слова, врасплох резанувшие по его не огрубевшему пока сердцу острой жалостью:
– Я же тоже человек, сынок! Сегодня годовщина маме моей, уже двадцать три года, как нет её со мной. И сестрёнка у меня была старшая, тоже нет её, она любила меня и очень всегда переживала, что жизнь моя, как телега без лошади под откос всё, под откос понеслась и ничем не удержать её больше. Запомни, все бомжи – люди, сами себе они не рады, но… наверное, Бог их для какой-то цели всё же создал… Смерть их всех ждёт страшная и неожиданная, а страшнее всех – моя. Она уже рядом, я рано обрадовался, дурак! – Игорь Васильевич сделал решительный шаг вперед по направлению к ближайшему столику с целью схватить почти полную кружку пива, стоявшую перед пожилым печальным – не то казахом, не то киргизом, жадно пожирающим сочный шашлык, но – не успел…
Командир наряда ничего не успел понять, без остатка растворивший разум ужас накрыл его мягкой сокрушительной лавиной сверху – из черноты неба. Сержант лишь ощутил, как сильно обожгло правую щеку чьим-то зловонным жарким дыханием, да перед глазами ослепляюще полыхнула холодная бирюзовая молния и сразу – безумный женский визг, и – темнота вместе с тишиною. Но без сознания сержант пробыл недолго: всё тот же пронзительный не прерывавшийся ни на секунду визг привёл сержанта в чувство. Он увидел опрокинутый столик, разбитую кружку, пролитое пиво, разбросанные по асфальту куски шашлыка и – официантку, её белые безумные глаза и широко раскрытый рот, откуда летела слюна, и бешеным напором рвался визг.
– Какая-то огромная чёрная тварь унесла этого бомжа в небо, командир!!! – твёрдо сказал над ухом сержанта голос одного из подчиненных патрульных. – Нужно немедленно что-то делать, во всяком случае – эвакуировать людей внутрь здания вокзала!
– Бред какой-то – не может такого быть!!! – только и мог сказать сержант и часто-часто, совсем по-беспомощному, по-старчески, затряс головой.
Невдалеке взвыла сирена. На большой скорости к месту происшествия подкатил жёлто-синий «УАЗик», брызгавший во все стороны мертвым синим светом, яростно полыхавшим внутри крутившегося фонаря, прикреплённого к крыше автомобиля. «УАЗик» не успел даже затормозить, как наружу выскочил милицейский подполковник с лицом решительным и злым. При виде бледного сержанта и его трясущейся головы лицо подполковника сделалось ещё решительней и злее.
– Возьмите себя в руки, сержант! – резко сказал подполковник, – и докладывайте!..
Стрэнг унёс Игоря Васильевича далеко за городскую черту и отужинал им высоко над глухими заливными лугами, где наливались свежим соком густые травы и распускались первые луговые цветы, щедро испускавшие в воздух густой сладкий аромат. Всё время полета Игорь Васильевич, естественно, находился в состоянии глубокого шока и лишь над цветущими ночными лугами, сплошь покрытыми густой росой, он очнулся, и ему явственно почудилось, что он превратился в ангела с большими чёрными крыльями, влетающего в цветущий сад. Игорь Васильевич счастливо улыбнулся и благодарно прошептал стрэнгу: «Спасибо, мой избавитель!» А затем обескровленное тело Игоря Васильевича, кувыркаясь, упало в середину неглубокого озерка, заросшего круглыми листьями кувшинок.
Глава 13
Панцырев решительно зашагал к крыльцу, а я – за ним. Когда мы поравнялись с «жабами», они неожиданно расправили крылья, распространив вокруг негромкое скрипучее щёлканье и дружно взмыли в воздух, на прощанье едва не хлопнув нас по головам широкими перепончатыми крыльями. Генерал, вероятно, посчитал их вполне безобидными, так как не сделал попытки применить оружие.
