Обычные люди страдают и умирают в тех местах, где встречаются империи.
Невозможно спрятаться, когда к тебе приходит война, особенно если у тебя есть дом, земля, старые родители, маленькие дети. Эти мысли не заставляли его пожалеть здешних неверных, но все-таки он с большим жаром возносил молитвы вместе с двумя священниками на восходе и на закате солнца. Иногда он спрашивал себя, имеет ли великий император в своем дворце в Обравиче хоть какое-то представление о том, что он попросил их сделать, когда послал гонцов в Сеньян.
Хрант Бунич к той весне прожил уже тридцать три трудных года. У него дома остался отец, жена и пятилетний сын, и еще любимая женщина на острове Храк. Он не надеялся увидеться с кем-нибудь из них снова. Но с этим он смирился. Жизнь не часто одаривает человека милостями, и длится она недолго. Людям остается надеяться на свет Джада после смерти, не на тьму.
Два его разведчика — один из них мальчик, Миро, — вернулись около полудня. Они валились с ног, потому что бежали всю ночь. Они сообщили, что вчера вечером, на закате, видели конных османов, и, вероятно, те их тоже видели. Всадники хорошо вооружены, на добрых конях с алыми седлами.
Бунич понял, что это значит. Они все это поняли. Армия охотится на них, а они на открытом месте, полностью на виду. Он медленно кивнул. Улыбнулся мальчику. Кое-что было ясно: они не смогут опередить кавалеристов и первыми добраться до крепости, до нее, вероятно, еще две недели пути. И их слишком много, чтобы спрятаться в этой сельской местности. Они разрушали деревни — об этом будет доложено. Такой конец всегда был возможен, начиная с того утра, когда они тронулись в путь.
Хрант приказал остановиться, чтобы иметь возможность подумать. Он послал четырех человек на другой берег реки, чтобы попытаться узнать и оценить приближающийся отряд. Может быть, разведчиков не заметили, хотя, если они считали, что их видели, значит так и есть. Лучше предполагать, что это так. Бунич принялся оценивать местность (здесь она плохая) и обдумывать альтернативы. Он был спокоен. Они все были спокойны. Они — воины Джада, а те, с которыми им, наверное, скоро придется сражаться, — неверные, и любому, кто встретится с героями Сеньяна в бою, даже вдали от дома, придется заплатить за это высокую цену.
Сеньянцы находились на северном берегу реки с крутыми берегами — выгодная позиция. К северу от этого места начинался лес, который мог служить укрытием. Он уходил на запад на короткое расстояние, насчет востока он точно не знал. Никто из них не бывал здесь раньше. Вода в реке стояла высоко и текла быстро из-за дождей. Они миновали водопад и пороги, когда шли сюда, много дней поднимались в горы. На юге, за рекой, простиралась открытая местность, потом начинались холмы, которые сейчас терялись из виду в сером дожде. Где-то там — армия.
Все зависело от того, сколько человек их преследует. Даже если их видели и проследили за его разведчиками, османы могут решить не обращать внимания на группу пеших людей и двигаться дальше, к крепости. Весна заканчивалась, а они еще не добрались до Воберга. Фактически, они, возможно, уже опоздали, если Джад будет милостив. Османам нужны их пушки, чтобы выстрелами заставить крепость сдаться, до того как они повернут домой, в противном случае ашариты рискуют умереть с голоду, когда наступит осень. И у них наверняка возникают проблемы, когда они тащат повозки с пушками по грязи и через реки.
Это навело Хранта на мысль. Возможно, мысль была глупая, но они здесь не ищут легких путей и не бегут от опасности, верно? Они идут защищать Воберг, и не надо ждать, пока враги придут к тебе. Когда это сеньянцы так поступали? Бог может явить свою милость, но люди должны и сами действовать.
Они знали море и всякую воду лучше, чем кто бы то ни было. Бунич вызвал добровольцев на опасное дело. Все подняли руки, в том числе те разведчики, которые только что вернулись, и мальчик тоже. Некоторые подняли обе руки.
Он почувствовал, и не в первый раз, гордость, доходящую до глубины души и длиной в целую жизнь — что бы ни думал и ни говорил весь мир, из зависти или страха, или из-за неумения понять Сеньян таким, какой он есть.
— Что бы ты ни задумал, Хрант, мы это выполним, — самый старший из семьи Михо шагнул вперед.
Он кивнул. Это один из способов выбрать, такое предложение следует уважить.
С ним отправилось шесть членов семьи Михо. Он выбрал четверых. Объяснил свою задумку. Увидел, как они улыбнулись, все четверо. Он это запомнит. Они выглядели, как волки, готовящиеся к охоте, а не как люди, которых преследуют. Никаких прощальных слов, даже тем родственникам, которые оставались. Никто их не говорит. Зачем прощаться? Они надеялись вернуться, с победой.
Эти четверо прошли дальше на восток, вверх по течению, потом переплыли реку, течение отнесло их назад, в эту сторону. Они несли в заплечных мешках необходимое оборудование. Река текла быстро, но была узкой; на крутой берег в дождь забраться было трудно, но возможно, для сильных людей. Бунич наблюдал, как они поднялись на берег и встали там, прямо напротив них. У него были свои разногласия с кланом Михо, но эти люди знали, что делают.
К стрелам привязали веревки и послали их высоко в небо через реку. Четверо мужчин на другом берегу отвязали их, потом достали из своих мешков маленькие колеса, завязали узлы и петли. То же самое сделали на этой стороне, и соорудили приспособление, чтобы перетащить деревянные ящики и другие вещи через реку. Они умели это делать. Их деды тоже это умели.
Люди на другом берегу реки забрали переправленные к ним ящики. Два человека взялись за ящик с двух сторон. Каждый поднял свободную руку и помахал оставшимся на северном берегу стремительной реки. Потом они повернулись, ушли в дождь и исчезли.
Два остальных кузена Михо остались, их фигуры расплывались в тумане. Бунич смотрел, как они наполовину закопали три ящика в землю. Взялись с двух сторон за последний ящик, повернули на юг и пустились бежать. Им нужно избежать встречи с османами, отправленными на разведку в эту сторону. Он знал, что они это сделают. Остальное зависело от случая и от бога.
Одно дело было сделано, и два дела стали возможными. У Хранта были и другие идеи. Он поделился ими, и сеньянцы пришли к соглашению. Время имело значение, выбор был ограничен, жизнь коротка. Они повернули обратно на запад, туда, откуда пришли, но ушли недалеко. Добрались до места, которое имел в виду Бунич, к концу дня. Дождь прекратился, хотя все было мокрым и серым — никаких признаков солнца. Цветы на лугу у леса казались выцветшими. Звуки были приглушенными.
Он оставил восемь человек позади, среди деревьев, у того места, откуда они послали людей через реку.
Сегодня ночью он никого не ждал, и завтра, возможно, тоже. Они приступили к подготовке, почти так же, как делали бы их деды, или отцы, по пути в Сарантий двадцать пять лет назад. Он раньше не сообщил разведчикам, отправленным последними, куда они направятся, где будут находиться. Это не имело значения, разведчики прочтут следы, найдут его здесь.
И они его нашли, быстрее, чем он ожидал — во второй половине следующего дня. Османы близко, они почти догнали отряд, сообщил один. Вероятно, они к заходу солнца уже доберутся до места их первой остановки. Многие едут верхом. Бунич увидел намек на страх, который держат в узде.
