Эта новость вызвала тревогу. Кто-то крикнул им с тыльной стороны, что там тоже никого нет. Неужели они проскользнули через лес в ночи? Сто человек дежурило посменно между деревьев, чтобы этому помешать.
Оказалось, что троих сеньянцев действительно обнаружили в лесу, когда они пытались сбежать. Однако они были мертвы, а не взяты в плен. Слишком трудно одолеть и захватить человека в темном лесу. Шестеро из их людей было ранено, четверо убито.
— Откуда мы знаем, что их было только трое? — спросил солдат рядом с Дамазом, тот самый, который забинтовал ему голову и сражался рядом с ним вчера.
— Мы этого не знаем, будь они прокляты, — ответил кто-то.
Люди, окружившие позицию сеньянцев с тыла, клялись, что мимо них никто не проходил. Теперь новый сердар выглядел испуганным. Командиров казнят после этих событий, как сказал новый спутник Дамаза вчера ночью.
Сердар приказал отодвинуть в сторону покойников, в том числе их собственных, и разобрать самодельную баррикаду, а потом отправил кавалерию галопом на запад, вдоль реки. Если джадиты ушли пешком, на них будут охотиться, как на зверей. «Они и есть звери!» — кричал он. И если сеньянцы все-таки сбежали в эту сторону, пусть и ненадолго, командиров, которых он расставил на западной стороне, обезглавят прямо на месте.
— Нам надо проверить и лес тоже, — сказал кто-то рядом с Дамазом. — Мы знаем, что они пробовали уйти этим путем. Есть всего две возможности, — прибавил он неуверенно.
Дамаз думал об этом. Он подошел к обрыву и посмотрел вниз. Затем пошел вперед, мимо людей, которые уносили трупы от баррикады. Сейчас в армии калифа не было никакого порядка и привычных задач. Никто его не остановил.
Он перелез через забор, прошел мимо тел, которые уже начали издавать запах, мухи облепили людей и коней. Он увидел над головой стервятников, некоторые ждали на деревьях. Он стоял там, где недавно находились сеньянцы, и оглядывался. Некоторые из ашаритских солдат шли к лесу. Снова ветераны.
Он подошел к краю леса. Увидел, где джадиты рубили деревья, чтобы построить свою баррикаду. «Много деревьев», — подумал он. Потом вспомнил, что там еще были заостренные колья, перед оградой. Он продолжал что-то искать — намек, подсказку. Он ничего не видел, он не знал, что ищет.
Дамаз вернулся на обрыв и посмотрел вниз, на реку (здесь она текла стремительно, приближаясь к порогам). Что-то его тревожило. Они ведь не могли спуститься здесь, правда? И зачем им было спускаться? Зачем человеку выбирать такую смерть?
У него в голове промелькнула мысль, быстрая и жестокая: это лучше, чем попасть в плен и быть увезенным в Ашариас. В тот момент он был уверен, что прав. И при этой мысли его жизнь изменилась, словно повернули ключ в каком-то замке в его сердце.
Дамаз стоял там, охваченный ужасом. Покачиваясь на ослабевших ногах на краю высокого обрыва над ревущей рекой. И теперь он думал: как мог мир вот так привести его к сестре, там, на юге, и позволить ей узнать его, и допустить, чтобы это не сыграло никакой роли в жизни человека?
Этого не могло быть, думал он с бьющимся сердцем. Это не могло ничего не значить. Не могло, если ты встретил других, чудесно отважных людей, из города, куда она убежала вместе с твоей матерью и дедом, имя которого ты носишь.
Если ты пытался сделать так, чтобы это не сыграло никакой роли, что ты отрицал? Всё?
«Меня зовут Невен Градек. Меня любили, и похитили, и я не должен принимать эту жизнь как свою».
Эта мысль пришла к нему, она была в нем у обрыва в Саврадии, когда восходящее солнце возвестило начинающийся день. У него пересохло во рту. Голова пульсировала от раны и от взрывов. Но — и это было поразительно — у него не было сомнений. Никаких. Ни в тот первый момент, ни потом, во время всех последующих событий.
Он закрыл глаза. Вода ревела внизу, птицы кричали вверху. «Меня зовут Невен Градек». Он открыл глаза. Повернулся и присоединился к солдатам, идущим в лес. Никто не назначал его в этот отряд, но в то утро царил хаос, он просто пошел. Он догнал тех, кто обыскивал лес, и пробыл с этой группой все утро, а потом некоторые из них пошли на запад, на луг.
— Пойдем, — сказал он трем идущим рядом с ним солдатам. — Если они прошли через лес, то они пошли сюда. Мы не можем вернуться, не найдя никаких следов.
Они пошли за ним. «По-видимому, — подумал он, — если ты проявляешь решительность, когда больше никто ее не проявляет, ты можешь руководить людьми, даже если ты очень молод».
Он вел их весь день. В конце дня один из них сказал:
— Мы зашли слишком далеко, мы на открытом месте. Если они ушли сюда, и мы их найдем, они нас убьют.
— Так возвращайся назад! — сказал мальчик, которого звали Дамаз, когда он проснулся в темноте и следил, как наступает утро. — А я не пойду! Нам нужно остаться здесь, чтобы заметить огонь, когда стемнеет. Им не придет в голову, что мы пойдем за ними так далеко.
— Поступай, как знаешь, — сказал другой. — Пускай тебя прикончат, парень, — и он повернулся и пошел назад. Через несколько мгновений то же сделали двое других. — Пойдем! — сказал один из них Дамазу. Они явно ждали, что он последует за ними.
Он не пошел. Его уже звали не Дамаз. Он не пошел за ними обратно к лесу и реке, и к армии калифа.
Невен Градек пошел на запад, один в закатном мире, потом один под звездами, когда наступила темнота после первого за долгое время дня без туч и дождя. Он не видел костров. И не ожидал их увидеть.
Ночью он подошел к сельскому дому, когда луг превратился во вспаханную землю, огороженную низкими каменными стенками. Он криком предупредил о своем присутствии. Залаяли собаки, хозяин отозвал их. Он сказал им, не подходя близко, что он — Джанни, один из многих, которые ищут сбежавших джадитов. Не видели ли они, что кто-то шел мимо?
Из маленького домика вынесли лампу. Держащий лампу старик и более молодой мужчина, стоящий рядом и сжимающий лопату, увидели человека в мундире Джанни.
Они в страхе втянули головы в плечи. Старший встал на колени в своем собственном дворе. Они пригласили его в дом. Он видел, что они в ужасе. Они его накормили и дали ему постель на ночь, а молодой мужчина, и двое мальчиков младше него, выходили по очереди смотреть, не появится ли огонь костра, который зажгли в ночи.
Он ушел еще до рассвета, принял предложенную еду (необходимо брать любую еду, которую дают) и продолжал свой путь на запад, а потом, за рекой, повернул на юг, и двинулся прочь. Прочь.
Может быть, он попадет домой, думал он. Он не надеялся на это, но ведь можно попытаться.
Следопыт Тиян Любич, самый старый из сеньянцев, которые пошли на восток с отрядом Хранта Бунича, и сам не знал точно, сколько ему лет. Какое значение имело число? Джад послал его в этот мир (его мать говорила ему, что есть и другие миры) и привел домой тогда, когда ему это было удобно. В промежутке надо было делать то, что ты делал, и так долго, как тебе позволено.
