Женщина смотрела на нее.
— Что ты делаешь?
— Жадек, ты же ничегошеньки не знаешь о женщинах. Помолчи!
— Мое имя Ката Матко. Я знаю, что вас могут убить. Но я также верю…
Выражение ее лица говорило за нее.
— Дело не только в голосовании, не так ли — повесить меня или передать серессцам. Вы что-то знаете?
Девушка оказалась смелой. По-видимому, даже дочь богатого человека в Дубраве может быть смелой. Она посмотрела Данице в глаза. Они были примерно одного возраста, все трое.
Ката Матко сказала:
— Может быть, не только вас, — она понизила голос, двум остальным женщинам пришлось напрячься, чтобы ее расслышать.
— Что? Что она?..
Даница кивнула. Всегда важно, чтобы другие не увидели, что она встревожена. Она спокойно спросила:
— Кто-то, возможно, сделает вид, что нападает на меня, а его целью станет некто другой?
Темные глаза девушки широко раскрылись.
— Откуда вы?..
— Я вела определенную жизнь, — сказала Даница, но старалась говорить мягко. Она взглянула на собеседницу. — Господар Дживо? Марин? Вы не желаете ему смерти?
Рядом с ней Леонора удивленно охнула, а ее дед так же охнул у нее в голове. «Люди, мужчины и женщины, могу очень отличаться друг от друга, но во многом оставаться одинаковыми», — подумала Даница. Они могут быть живыми и мертвыми, и при этом почти одинаковыми.
— Нет, не желаю, — ответила Ката Матко и покраснела. — Он ее не заслуживает. За это не заслуживает.
— Им кто-то недоволен? И вы об этом знаете, больше знаете, чем мужчины?
— Да. Некоторые из нас знают.
— Это имеет отношение к девушке? К ее семье?
Это был рискованный ход, догадка. Возможно, слишком рискованный.
— Я вам этого не говорила, — твердо ответила та. — И это не я, и не моя семья.
— Не говорили, — быстро согласилась Даница. Однако девушка не отрицала ее догадку. На самом деле, она ее подтвердила. — Вы проявили щедрость. Я не умею выразить это лучше, но я вас благодарю.
— О чем мы с вами могли беседовать? — спросила Ката, глядя на Леонору. — Мама спросит. Я могу ее обмануть, но…
— Но вам нужна подсказка, — Леонора улыбнулась, к ней быстро вернулось самообладание. — Я восхищалась покроем вашего платья. Мне нужно сшить траурную одежду. Я хочу, чтобы ее сшили хорошо.
Ката Марко кивнула головой.
— Тамара, на улице Сул. Первая улица направо от этой, на полпути к дворцу. Она из киндатов, но очень искусная мастерица, если вы ничего не имеете против них. Она шьет всю мою одежду, и у нее много тканей. Скажите ей, что это я вас прислала. Или… — она поколебалась. — Вы хотите, чтобы я пошла с вами?
Леонора снова улыбнулась.
— Это было бы чудесно. Но это зависит от того, что произойдет сегодня утром.
— Да, — согласилась Ката Матко. Она повернулась к Данице. Румянец все еще горел на ее щеках. — Я была бы рада, если бы вы могли пойти вместе с нами.
— Разбойница из Сеньяна?
— Да.
— За платьем? — Даница улыбнулась, но опять подумала: «Вот смелая девушка».
Ката Матко улыбнулась в ответ.
— Ну, тогда в качестве нашей телохранительницы, если не хотите подчеркнуть свою красоту.
Она не собиралась обсуждать этот вопрос здесь.
Они вернулись назад к матери и старшей сестре, любопытство которых было до смешного очевидным, как и всех остальных вокруг них. Рот одной из женщин был даже широко открыт. «Стрекоз ловит», — обычно говорила в таких случаях ее мать.
Ката и Леонора сделали друг другу безупречный реверанс. Даница поклонилась. И матери Каты тоже, повинуясь какому-то порыву. Она усиленно соображала.
— Это было хорошо сделано, — ворчливо произнес дед.
— Это начало. Как ты считаешь, что они сделают?
— Нам надо увидеть палату заседании Совета. Тебе не позволят взять с собой лук.
— Я могу попытаться.
Как и ожидал Марин, Даницу Градек не впустили внутрь с оружием. Она из Сеньяна, враг республики, по какой бы причине она здесь ни оказалась.
Пока они приближались к дворцу, она коротко переговорила с ним и с Драго.
— Если я не смогу оставить при себе лук и колчан, мне нужно, чтобы они были недалеко от меня. Вполне вероятно, возникнут неприятности.
— Конечно, они уже есть, — пробормотал Драго. — Иначе почему бы мы оказались здесь?
— Нет, послушайте меня! Капитан, прошу вас, предложите стражникам оставить мой лук у вас, а потом держитесь недалеко от меня и… и также возле господара Дживо. Возможно, речь идет не обо мне.
Это было неожиданно, но больше она ничего не успела сказать. Их окружили люди, входящие в палату; их уединение закончилось.
Марину необходимо сосредоточиться на том, что он скажет. Он видит, что его отец и брат уже в зале. Отец никогда не опаздывает на заседание Совета.
— Я — телохранитель семьи Дживо, — говорит Даница стражнику у двери. Во дворце Правителя гордятся новыми бронзовыми дверьми. На них рельефные изображения жизни Святых великомучеников, сделанные художником из Родиаса, которому очень щедро заплатили.
— В палате есть телохранители, — отвечает стоящий у двери стражник. Он здесь старший, одет в темно-зеленую ливрею служителей дворца Правителя. Он говорит учтиво, но не собирается уступать в этом вопросе. Охранник смотрит на Драго.
Тот непринужденно говорит:
— Она здесь по своей воле, Евич.
— Может быть, у нее на то свои причины, — говорит стражник, по-прежнему вежливо. — Оружие здесь запрещено. В том числе и пес.
Даница Градек кивает головой. Она что-то говорит псу, положив руку ему на голову. Пес послушно отходит в тень у входа. Он поразительно выдрессирован и невероятно огромен. Это оружие, даже если кто-то так не считает.
Драго поворачивается к Данице:
— Госпарко, у этого стражника есть свои обязанности, и только люди, имеющие разрешение, носят здесь оружие, даже церемониальное. Я сам подержу ваше оружие. Вы получите его обратно.
— Если меня отпустят, а не прикажут повесить, — отвечает женщина. Она отдает свой лук и колчан капитану Марина. Стражник несколько секунд колеблется, потом кивает Драго.
— Кинжал? — спрашивает стражник по имени Евич. Он выполняет свои обязанности. В его голосе нет злобы.
Даница вынимает кинжал из-за пояса и тоже отдает его Драго. Коротко улыбается стражнику.
— У меня в сапоге еще один, — она наклоняется и вынимает еще один кинжал, с тонким лезвием и тонкой рукояткой. Драго и его берет.
