Шел третий день со времени их прибытия сюда. Совет Правителя заседал этим утром. До них дошли противоречивые слухи о происшествии в палате. Томо, вернувшись с площади, рассказал Перо, что было пущено в ход оружие, погибли люди. Здешние чиновники ждали более ясных новостей с волнением и нетерпением. «Насилие волнует и будоражит некоторых людей», — подумал Перо.
Вскоре пришел Франи и доложил ему, что женщину с Сеньяна, очевидно, не повесят. Какое разочарование — так сказал он.
Перо еще раз пошел прогуляться в одиночестве, сначала по улице, потом спустился по лестнице на Страден. Он свернул налево, к святилищу на площади у дворца Правителя. На западе, над кораблями в гавани, плыли белые облака. Дул легкий бриз. Площадь, залитая солнцем, была полна народу. Он слышал там и тут жаркие споры, то громкие, то тихие. И все здесь были взбудоражены.
Он протиснулся сквозь толпу и вошел в святилище, там было тише. Сделал знак солнечного диска, опустился на колени и помолился — чтобы стало легче на сердце и на душе, чтобы не грозила опасность на предстоящей ему дороге, за успех в конце путешествия и благополучное возвращение домой.
Он до боли ясно сознавал, помимо всего прочего, что от него требуется написать портрет правителя, которого можно по справедливости назвать самым важным человеком на свете. Единственный написанный Перо официальный портрет женщины, занимающей высокое положение в обществе, она сама сожгла, чтобы муж никогда его не увидел.
От него также требуют заниматься шпионажем. Он слышал рассказы о том, как османы поступают со шпионами, если поймают их. Ему также дали еще одно поручение, о котором он старался не думать.
Перед тем, как подняться, он помолился, как всегда, за души матери и отца — да пребудут они в свете у Джада. Теперь ему пригодились бы советы отца, думал он. Иногда трудно примириться с тем, что он одинок, что его считают человеком самостоятельным и успешным.
Однако ему давно пора стать таким! Придется дорасти до собственной значимости — или смириться с ее отсутствием.
Здесь у него есть срочные дела. Он должен найти купцов, которые собираются отправиться на восток. Ему дали инструкции присоединиться к такому каравану, где он будет в безопасности. Франи и его подчиненные ничего пока не слышали о подобных караванах, но должны были ему помочь, и это одно из тех дел, которыми они занимались. На это, возможно, потребуется некоторое время, а, может, и нет — так сказали Перо.
Вчера вечером он спросил, есть ли в Дубраве какие-нибудь официальные представители османов (это ему тоже велели сделать). Нет, ответили ему. Но они могут приехать в любой момент. Ему предложили еще хорошего вина и напомнили, что сезон путешествий еще только начинается.
Сведения о военных планах османов пока еще не дошли до Дубравы. Военные действия, если они начнутся (а они начнутся, так считали почти все), вероятно, снова будут вестись вокруг крепости императора Воберг и в самой крепости, далеко на севере от дороги из Дубравы в Ашариас. Но война — это дикий зверь, и всегда непредсказуема. Так выразился один из его собутыльников вчера вечером, круглолицый торговец оптическими инструментами. Он не собирался ехать дальше Дубравы и говорил, что очень этому рад.
Перо снова сделал знак диска, поднялся, и вышел из святилища. Он опять пересек площадь Правителя и прошелся до самого конца Страден, до ворот.
Дубрава — это не Сересса, но это красивый город, ни одна улица в родном городе Перо не была такой широкой и прямой, как эта. Каналы и мосты у него дома мешали делать улицы такими. Он прошел мимо прочных, трех- и четырехэтажных жилых домов, торговых зданий, складов, нескольких винных лавок. Повсюду красные крыши — отличительный признак Дубравы.
Он миновал три фонтана, вокруг них собирались люди, как и во всех городах с фонтанами. В основном это были женщины, наполняющие водой кувшины и ведра, обменивающиеся новостями и жалобами. Слышался смех. Женщины смотрели на него оценивающими взглядами. В конце дня эта улица заполнится людьми, он это знал. Так происходило везде, так как люди на закате выходили на других посмотреть и себя показать.
Стены города производили впечатление. Грозные, в хорошем состоянии, на расстоянии друг от друга возвышаются сторожевые башни, а по верху всей стены тянется помост для патрулирующих стражников. Эту республику никогда не завоевывали враги. Дубравцы гордились этим (он уже такое слышал), но Перо решил, что за этой бравадой кроется тревога. Если Ашариас, или император Родольфо, или Сересса когда-нибудь действительно захотят, они сумеют завладеть этой маленькой республикой.
Другое дело — удастся ли им ее удержать, учитывая расстояние и затраты на продолжение осады. Именно это, несмотря на всю прославленную дипломатию Дубравы, вероятно, гарантирует истинную безопасность Дубравы, а не только ее стены.
Он увидел виселицу у открытых ворот в конце улицы Страден. Сегодня утром существовала большая вероятность, что тело Даницы Градек будет качаться там. Сейчас на ней висели два разлагающихся трупа. Его разум отказался представить себе эту картину. Он повидал достаточно казней. Неужели в Дубраве действительно повесили бы женщину? Ему говорили, что такое случалось в прошлом.
В переулке, ответвляющемся на юг, он увидел девушку в светло-зеленом платье. Она улыбнулась ему, потом вопросительно наклонила голову к плечу. Он обдумал ее предложение. Он был молод, его мучали сны и желания, вдалеке от всех женщин, которым он был хоть чуть-чуть небезразличен и которые распрощались с ним на его последней вечеринке.
Он улыбнулся ей, но зашагал в другую сторону, опять по широкой улице. У него в какое-то мгновение промелькнула мысль, не пойти ли взглянуть на те фрески, но они его не слишком манили.
Его охватило неприятное чувство чужеродности, понимание того, что он начинает путешествие, которое может полностью изменить его жизнь. По крайней мере, это было путешествие. Он не переплетал книги, чтобы платить за жилье, когда ему не удавалось найти работу художника, и не жил в ободранной, дурно пахнущей комнатке в самом дешевом районе Серессы. Сейчас он куда-то движется.
Его здесь никто не знает. Что они видят, глядя на проходящего мимо художника из Серессы Перо Виллани? Моложавого мужчину, худого, с голубыми глазами, каштановыми волосами, длинными пальцами. С редкой бородкой, которой не мешало бы быть погуще, но что ж с этим поделаешь? Приятное лицо, несомненно. В этом нет ничего плохого. Оно свидетельствует о наличии интеллекта? Возможно. Он подумал: «Никто здесь не узнает моего имени ни в одной винной лавке». В этом было нечто волнующее.
Он зашел в следующую лавку, которая ему попалась. Сел за стол, заказал бутылку островного вина, которое теперь полюбил, и тарелку жареных осьминогов. Хозяин принес ему блюдо с оливками. Всем этим ему не с кем было поделиться, но Перо с удивлением почувствовал, что в этот момент он должен признаться, что счастлив.
Он впервые начал обдумывать детали, каким мастерством ему необходимо владеть, чтобы выполнить то, для чего он отправился в путешествие, — как он мог бы изобразить калифа. Чистая правда: есть художники, готовые убить за возможность это сделать. Или человека могут убить по дороге к этой цели, или за то, что он что-то не так скажет, или просто что-то скажет в какой-то части дворцового комплекса в Ашариасе. Говорили, что только немые допускаются во внутренние покои дворца. Он не знал, правда ли это. Ему предстояло это выяснить.
