Марин наливает себе еще вина. Еще рано столько пить, но ведь… день был трудный. Он не может заставить себя не думать о Вудраге Орсате, который мертв, и о сестрах Орсат. Элена, старшая сестра, прошлой зимой несколько раз принимала его у себя в спальне. Собственно говоря, он спускался по стене ограды не после визита к служанке ее матери. Насчет этого он солгал. «Иногда ложь имеет большое значение», — думает он.
Марин вспоминает свои слова, сказанные во дворце Правителя о ее сестре, Юлии: «Почему вы не нашли этого мужчину и не поженили их?».
Это он бы мог сейчас быть женатым человеком, если бы Элена Орсат решила, что хочет такого мужа, и придумала способ заполучить его. Они не стали бы первой парой среди благородных семейств в Дубраве, соединившейся при подобных обстоятельствах. И она не была неудачной кандидатурой, если ему предстоит жениться на женщине из благородной семьи, — а ему, конечно, это предстоит. Какой еще есть выбор, в самом деле?
Он мог бы уйти к Сыновьям Джада в священную обитель. Он мог бы это сделать.
Он выпивает чашу до дна. Отец знает, что он сейчас пьет, но ничего не скажет. Сегодня не скажет. Его отец… он хороший человек, с определенными взглядами на многие вещи.
Интересно, кто отец ребенка Юлии? Почему семья Орсат не выбрала такой очевидный путь? Вероятно, она отказалась назвать его.
Он слышит, как вдова Мьюччи возвращается и поднимается наверх, в свою комнату. Четвертая и девятая ступеньки скрипят. Такие вещи узнаешь, если всю жизнь выскальзываешь по ночам из дома.
Та женщина тоже сыграла роль в его спасении. Предупредила об арбалете наверху. Отец уже и так бурно ею восхищается. Забавно, в каком-то смысле, но в Леоноре Мьюччи есть нечто такое, что не дает Марину покоя. Он почувствовал это с первого раза, когда они с Драго увидели доктора и его жену, идущих к ним по причалу в Серессе. Он уверен, что она не такая, какой кажется.
Только после большого количества вина, или в результате большой усталости, а иногда после любовных утех Марину Дживо удается подавить в себе приступ любознательности. Эта женщина, по его мнению, слишком утонченная. Она должна быть чем-то большим, чем жена доктора… «Или вдова», — поправляет он сам себя.
Это неважно. Теперь ее будущее зависит только от денег. Подсчет и перевод денег вслед за насильственной смертью. Это может занять какое-то время, но такие вещи следуют одна за другой, как верстовые столбы на одной из больших старых дорог.
Скоро она уедет. Она сказала семье Дживо, что не хочет возвращаться в Серессу, но, по его мнению, она передумает, и, по сути, выбор делать не ей. «У женщин в этой жизни очень ограниченные возможности выбора», — думает он.
Одним из вариантов может быть беременность от мужчины, которого они хотят получить.
Одним из вариантов может быть убийство своего товарища-пирата на корабле. Хотя это решение, которое означает ссылку, вряд ли можно тщательно продумать его заранее.
Его семья скоро вернется домой. Затем они сядут ужинать. Отец строго придерживается распорядка трапез. Мать попросит их не говорить о событиях этого утра, скажет, что это ее расстраивает. Отец заговорит о корабле, который только что прибыл. Брат будет знать, какой на нем груз, имена купцов и их намерения. Брат не отличается проницательностью, но хорошо собирает сведения. Марин не может сказать, что Зарко ему совсем не нравится. Он считает его легко предсказуемым, скучным. Брат его боится и не доверяет ему — с самого детства и до сих пор. Они уже миновали тот возраст, когда это может измениться.
Он слышит, как слабо скрипит девятая ступенька, потом более глухой скрип четвертой. Дверь кабинета открывается. В дверном проеме стоит Леонора Мьюччи. Она сняла шляпку. Ее светлые волосы уложены и заколоты. Марин встает и кланяется.
— Господар, — говорит она.
— Синьора, — отвечает он. — Можно предложить вам вина?
Она качает головой.
— Спасибо, нет. Но я хочу вас попросить, если можно.
— Просите. Вы сегодня спасли мне жизнь.
Она отводит взгляд.
— Это не так.
— «Благословен тот, кто криком предупреждает об опасности», — цитирует он.
Она смотрит на него. У нее темные глаза.
— Здешняя народная поговорка?
— Да. Конечно, они не все правдивы.
Она слегка улыбается.
— Мы говорим: «Ложное предупреждение об опасности может принести настоящую смерть».
Марин улыбается.
— Ваше предупреждение вовсе не было ложным.
Прежде чем ответить, она обводит взглядом комнату. Он знает, что она умна. Он также знает, что она носит в себе какое-то горе. Все осложняет то, что он подумал так еще до того, как погиб ее муж.
— Меня завтра пригласили на остров Синан. Не совсем понимаю зачем, — говорит она.
— К Дочерям Джада? — он обдумывает, как много можно ей сказать. — Могу предположить, что они слышали о гибели вашего мужа и хотят предложить утешение.
Она пожимает плечами.
— Я редко находила утешение в таких местах.
— Но вы хотите поехать?
— Было бы невежливо отказаться.
Он еще несколько секунд обдумывает это, потом, все-таки, осторожно говорит:
— Старшая Дочь там — женщина по имени Филипа ди Лукаро. Из Родиаса. Она… хитрая женщина.
— Какое значение я могу иметь для нее?
— Понятия не имею, — откровенно отвечает он. — Но я бы на вашем месте все равно был осторожным.
Она кивает.
— Благодарю вас. Можно попросить у вас лодку? Мне сказали, что синьора Виллани тоже туда позвали. Мы можем поехать вместе.
На секунду ему показалось странным, что художника пригласили на остров, но потом Марин кое-что вспомнил.
— Подозреваю, что его пригласили не Дочери Джада.
— Нет? — она удивилась. — Он сказал, что кто-то там попросил его о встрече перед тем, как синьор художник отправится на восток.
«На восток» — означает, конечно, в Ашариас. И это служит отгадкой одной небольшой загадки. Марин всегда радуется, когда раскрывает даже маленькую тайну. Он не хочет ей объяснять, кто это другое лицо и как она попала сюда. Они узнают всё завтра, и это дело художника, а не ее — и не Марина. Он понимает, что все-таки ощущает влияние вина.
— Мы будем рады предложить вам судно, которое доставит вас туда и обратно. И я попрошу это сделать Драго.
— Разве он… разве у него не много дел?
— В городе? Он терпеть не может оставаться на суше, синьора. Он будет рад это сделать.
— Можно мне также взять с собой Даницу Градек? На этот день. Я буду чувствовать себя в большей безопасности, если она поедет со мной.
— Могу это понять, — с чувством соглашается Марин. — Конечно, можно. Это кажется хорошей идеей.
