– Блин, крышку забыл закрыть!
На секунду Долговязый в нерешительности остановился, видимо, соображая, что же ему делать в сложившейся ситуации. Вероятно, он также прикидывал, насколько я опасна даже в обессиленном состоянии.
– Ты, – обратился он наконец ко мне, – пошла обратно в сарай. Надо фраера этого закрыть. Пошла, кому сказал!
Ага, сейчас, спешу и падаю. Я резко прыгнула на него, уловив момент, когда на мгновение ослабил бдительность. Мне этого мизерного промежутка времени хватило, чтобы в прыжке выбить у Долговязого пистолет и отключить его еще одним ударом. Пистолет я забрала как трофей, он наверняка мог мне пригодиться.
Теперь надо сообщить Кирьянову. Нет, надо сообщить Леониду, что путь наверх свободен, пусть выбирается. Я на секунду заскочила в сарай и крикнула:
– Леня, вылезай! Путь свободен, наш тюремщик временно не у дел, вылезай, пока он не очухался.
– А как?
– Лень, ну ты как маленький, в самом деле! Ножками, как… Ах, черт! – Я только сейчас сообразила, что Долговязый убрал лестницу, когда я выбралась из погреба. Ничего, вот позвоню и вернусь за богатым наследничком. Надеюсь, что Долговязый к тому времени еще не придет в себя.
– Лень, подожди, я вернусь за тобой.
Я пулей перелетела двор и вбежала в дом. Проскочила маленькую прихожую или сени (прихожая больше подходит для городской квартиры), потом такого же размера кухню и очутилась в небольшой комнате. Я лихорадочно шарила глазами в поисках любого средства связи. Наконец на тумбочке я увидела чей-то сотовый. Только бы он был действующим! Мне повезло. Я набрала полковника.
– Киря! – заорала я. – Слушай, у меня на счету каждая минута. Нас здесь удерживают с целью выкупа. Выезжай с группой, Кумысная поляна, дачный поселок, дача за темно-синим забором. Быстрее!
– Кого это «вас»? – на редкость спокойно спросил полковник. – Вечно ты, Иванова, попадаешь, куда не следует…
– Киря, – снова закричала я, – у меня нет времени все тебе объяснять! Я сейчас занимаюсь одним расследованием, моего подозреваемого на моих глазах запихнули в BMW, – я назвала номер, – кстати, пробей его по базе. Я поехала за похитителями и…
У меня грубо выхватили сотовый и снова стукнули по голове.
На этот раз я приходила в себя гораздо дольше. Наверное, так и должно было быть: ведь если планомерно бить по одному и тому же месту – в данном случае это была моя многострадальная голова, – каждое последующее возвращение в реальность дается все труднее. Помимо головы, у меня ныло и ломило все тело.
– Леня, – позвала я, но мне никто не ответил.
Тогда я разлепила веки и рывком села. Хорошенькое дело! Оказалось, что у меня связаны руки и ноги, причем связаны очень крепко. Интересно, кто меня так связал? Хотя что за вопрос, это или Долговязый, или тот, кто затащил Леонида в машину, такой коренастый. Впрочем, может быть, есть еще и третий. А где я нахожусь? В какой-то комнате, но не в погребе точно, сижу на старом диване с продавленными пружинами. А Леонид куда делся?
Снаружи послышались шаги. Значит, я не одна. Ну естественно, кто же оставит меня без охраны, когда я выбила пистолет из рук Долговязого и отправила его в отключку. Стало быть, даже со связанными руками и ногами я представляю для бандитов опасность.
Дверь в мою темницу открылась, и на пороге показался тот, которого я про себя окрестила Коренастый.
– Куда вы дели Леонида? Что вы с ним собираетесь делать? Или уже сделали? – Не дав ему и рта раскрыть, я забросала его вопросами.
– Ну ты даешь, девка, – удивился он. – Связана по рукам и ногам, а туда же, допрос устроила, «почему» да «отчего». Ты б лучше сидела да молчала.
– Вот и развяжи меня!
– Ага, тебя развяжи, а ты набросишься, как на Костяна… Вот и делай людям добро… Сама же ныла, что не можешь в тесноте находиться. Он просьбу твою выполнил, вывел тебя на воздух, а ты его чуть на тот свет не отправила. Он еле жив остался.
– Да неужели? Что же ты такого хлипкого взял себе в напарники?
– Не твоего ума дело, сиди и молчи. Больно умная выискалась! Кого надо, того и взял, тебя забыл спросить.
Я немного помолчала, потом начала снова:
– Слушай, я есть хочу. Принеси чего-нибудь.
– Обойдешься, здесь тебе не ресторан.
– Так я и не прошу чего-то особенного. Согласна есть то, что вы сами едите.
– Нечего было лезть не в свое дело! Ты нам ваще все дела попутала, все из-за тебя переиначивать придется! – Он в сердцах сплюнул. – Какого хрена потащилась за нами?
– Потому что вы похитили человека. Вам светит очень серьезная статья.
– Ой, напугала, аж дрожу! Тебе сейчас о себе думать надо.
– А я всегда о себе любимой думаю, – как можно более спокойным тоном ответила я. – Однако думать только о себе и совсем не думать о других – это эгоизм.
– Чего еще? – скривился он. – Ты мне чего это втираешь?
– Просто я хочу облегчить вашу участь. Суд учтет ваше чистосердечное признание и раскаяние.
– Да ты совсем, что ль, того? – Он покрутил пальцем у виска. – Какой еще суд?
– Да ведь вас рано или поздно найдут. А статья, как я уже говорила, предусматривает до двадцати лет лишения свободы.
– Слушай, молчи давай. Ты вообще кто такая?
Вместо ответа я спросила:
– А где я нахожусь?
– У меня на даче, в гостях. Устраивает тебя?
– Вполне. Если ты мне еще принесешь попить…
Он молча вышел и через минуту вернулся с бутылкой минеральной воды.
– На, пей.
– У меня руки заняты. – Я покрутила связанными руками.
Он снял крышку и поднес бутылку мне ко рту. Напившись, я сказала:
– Благодарю.
– Не за что, – буркнул он.
– Скажи… – снова начала я.
– Слушай, заткнись, – вдруг грубо рявкнул он. – Достала уже своими вопросами!
– Только один вопрос! Скажи, где Леонид?
– Там, где ему положено быть, тебе-то что.
– Так он не здесь? – продолжала допытываться я.
– Нет, не здесь.
– Послушай, вам не удастся выйти сухими из воды.
– Чего-чего, из какой еще воды? Ты че несешь-то?
– Это образное выражение. А если сказать проще, то тебя и Толяна твоего все равно поймают, так что…
– Ха, пусть попробуют сначала! Никто не знает, где вы.
А вот в этом ты ошибаешься, Кирьянов уже знает.
– И не узнает! – угрожающе добавил он.
– А что вы с нами сделаете?
– А как сама думаешь?
