— Может быть, нам удастся найти ещё какие-то улики!
Коты стремительно вошли в каюту, а где-то вдалеке печально вздохнул рыжий толстяк. Надо же, такая неприступная эгейская красотка и так скоро сдалась этому не самому шикарному на судне «чернышу», уже впустила его к себе. Небось намурлыкает ему колыбельную…
В каюте действительно царил ужасный беспорядок. Если у Ричарда и была надежда найти какие-то следы пребывания злоумышленников, она рассеялась быстрее, чем аромат жареных на гриле колбасок в открытом море. Тут и там валялись вещи, обувь, какие-то шарфики, ноты, журналы. Отчаявшаяся «двуногая» тихо всхлипывала на матрасе, вдруг вскакивала с места и вновь начинала перебирать вещи.
Кот осторожно походил между разбросанных вещей, аккуратно подвигал их лапой, обнюхал дверной проём, осмотрел пространство под кроватью. Затем тщательно осмотрел чемодан. Сам по себе он вряд ли открылся, к тому же вокруг замочков котектив обнаружил глубокие царапины — по четыре уверенных рва от кошачьих когтей у каждого из закрывающих механизмов. Значит, лапа была очень сильной — такие отчётливые рвы не могла оставить какая-нибудь сопливая киска. Да и крышка у чемодана увесистая, поднять её даже ему удалось не с первого раза.
После тщательного осмотра чемодана Ричард направился к иллюминатору. На идеально чистом стекле окошка весьма отчётливо отпечаталось жирное сердечко с прорезями ноздрей. Кот оживился и осторожно тронул лапой стекло. Отпечаток не повредился, кошачья морда снаружи! Так вот как они проникли в каюту! Открыли иллюминатор и проскочили внутрь, похитили дудочку и тут же выскочили обратно. Ричи выбежал из каюты, осмотрел след снаружи и тут же вернулся обратно. Да! Бинго! На оконной ручке он увидел такие же царапины, как на чемодане. Глубокие, уверенные следы.
Вот это зацепка! Да ещё и такая жирная, как откормленная крыса. С этим уже можно работать. Улика была настолько наглой, что даже на какую-то долю секунды заставила Ричарда усомниться в её реальности. Что, если пятно было на стекле раньше? Вдруг это какой-то из многочисленных воздыхателей сногсшибательной красотки следил за ней снаружи ещё накануне? Может быть, этот влажный след не связан с преступлением? Котектив на всякий случай решил уточнить у кошки:
— Скажите, а вашу каюту давно убирали?
— Сегодня утром. И очень тщательно. Даже отмыли до блеска все зеркала и дверные ручки. Я осмотрела дверные ручки — хотела увидеть какие-то следы или шерсть, ведь как-то же они попали внутрь!
— А окно? Окно тоже мыли?
— И окно.
Ричард удовлетворённо хмыкнул. Значит, он не ошибся, след свежий. Наисвежайший! Даже океанская сельдь, которую каждое утро подавали только что выловленной на завтрак, не могла быть свежее.
— Афина, вы позволите подставить вам своё плечо для опоры? Могу я взяться за расследование этого вопиющего преступления?
Ричи во что бы то ни стало хотелось стать спасителем этой хрупкой талантливой эгейки. И, кажется, у него были реальные шансы не упасть мордой в лужу. Если он вернёт драгоценную её сердцу свирель, то сможет существенно вырасти в этих грустных, красиво очерченных глазах, и она тогда больше не будет смотреть на него невидящим взглядом, не выделяя из толпы. А для этого придётся постараться. Главное — не мешкать.
— Что вы можете понимать? Всё уже утратило всякий смысл. Эта свирель — все, ради чего я и моя «двуногая» жили в последнее время. Теперь абсолютно всё утрачено, ничего уже не исправишь. Разве вам под силу вернуть всё, как было? Как вы сможете бороться с несправедливостью Вселенной, которая решила отнять у меня цель, желание и средства существования? Впрочем, сделать ещё хуже вы вряд ли сможете, так что мне уже все равно.
— Не отчаивайтесь, прошу вас! Я думаю, что скоро ваша жизнь снова заиграет яркими красками!
Глава шестнадцатая,
в которой необходим «сын ошибок трудных»
Афина ещё раз взглянула на своего потенциального спасителя, и в этом взгляде промелькнула борьба надежды и сомнения. Столько раз в своей жизни она разочаровывалась и обманывалась, прыгала, будто наивный котёнок за солнечным зайчиком надежды, но каждый раз пятнышко света ускользало, будто им управлял злой «двуногий», решивший позабавиться над наивной кошечкой. Но было ли чем рисковать в этот раз? К тому же она уже впустила этого неотёсанного кота, который считает себя сыщиком, в каюту. Первый шаг сделан, чего уж теперь, нужно решиться и сделать следующий.
— Ну что же, пожалуй, я доверюсь вам, — значительно потеплевшим тоном продолжила кошка, плавной походкой обходя вокруг Ричи, сидевшего на полу с важным видом, будто проверяла, сгодится ли он для такой непростой и, возможно, опасной работы. — Надеюсь, вы окажетесь джентльменом и не подведёте доверившуюся вам беззащитную кошку.
Она перевела взгляд на свою «двуногую». Фотини прекратила свои отчаянные суматошные поиски и теперь сидела без движения на узкой корабельной койке, бессмысленно вперив взгляд в приоткрытый иллюминатор.
— Зря мы едем, Афина… Без музыки наш номер — это уже не номер. А я ведь музыкант не настоящий, больше ни на чём сыграть не смогу…
Нет, этот черношёрстный умник не должен их подвести, «двуногая» просто не переживёт, если дудочка не вернётся к ней до выступления, подумала Афина и бросила на Ричи один из своих самых сногсшибательных взглядов, в котором сочетались робкая уязвимость, загадочность и обольстительная искорка.
Ричи почувствовал, что в носу у него защекотало, а мягкие подушечки лап стали влажными. Кроме того, в каюте неожиданно стало жарко и душно. Чтобы скрыть смущение, он обратился к кошке самым серьёзным и деловитым тоном, на какой только был способен:
— Нам нельзя терять ни минуты, преступник может успеть замести следы. Нужно немедленно приступить к допросу потерпевшей, эээ… То есть вас. Лучше заняться этим на свежем воздухе, на палубе, где нас не смогут подслушать.
После этих слов котектив выскользнул из каюты, озираясь по сторонам в поисках злоумышленников и увлекая за собой очаровательную потерпевшую.
Над «Агиа Елени», стремительно скользившей по волнам по направлению к Лимассолу, медленно собирался закат. Солнце, приближаясь к горизонту, окрашивало редкие облака в нежнейший цвет свежего лосося. Море всё слабее шлепало о борт солёными волнами, и воздух наполнялся обещанием вечерней прохлады. В этот дивный час, когда праздные «двуногие» пассажиры лениво прогуливались по палубам, фотографировали акварельный закат и поглядывали на часы в ожидании скорого ужина, два четвероногих пассажира — гибкая, изящная эгейская кошечка в сопровождении деловитого «черныша» — разместились на брезенте одной из запасных шлюпок, там, где ветер расторопно уносил в море малейшее мяуканье. Осмотревшись ещё раз, Ричи приступил наконец к своей котективной работе:
— Итак, первым делом мне нужно подробно узнать, что это за дудочка и почему она так важна? Что в ней такого особенного? Возможно, это поможет понять, что привлекло к ней похитителя.
