— Что «хотя»?
— Я теперь понимаю, что он спас меня как пассажирку, по долгу службы, а не как кошку, — разочарованно проговорила она. — На моём месте мог быть кто угодно — котёнок, кот, даже какое-то безмозглое животное вроде черепахи. Его всё равно бы вытащил этот Маршал, просто потому, что это его работа и так надо. А меня лично — нет. Я как кошка для него — просто объект наблюдения, как и для всех корабельных котов.
Афина замолкла. Ричи внимательно наблюдал за ней — кошке явно хотелось добавить что-то ещё, но она колебалась. Наконец, решившись, снова заговорила:
— А вообще… Когда я уже захлёбывалась… Тяжёлый такой, просто обжигающий, знаете, взгляд такой любви, которая способна убивать. Испепеляющей любви. Такой страшной страсти, которая бывает только одна и на всю жизнь. Ах, если бы меня на самом деле так любили! — вдруг мечтательно воскликнула она. — Я бы за таким пошла на край света, не важно, куда и как!.. Ах, если бы узнать, чей же взгляд это был! И в голове у меня прозвучала песня — мы же умеем читать мысли, особенно если они подогреты любовью…
— Какая песня?
— Прекрасная… Если в мире нет любви, то не должно быть такого мира… И голос такой невероятный…
— И чей же это был голос? — с замиранием сердца спросил Ричи. «Вот оно, вот оно!» — стучало у него в голове. Неужели разгадка может быть такой простой? Неужели вот-вот — и станет ясно, где же дальше искать?
— Я обернулась, и это были всего лишь звёзды и полная луна на небе, а в иллюминаторе выл ветер, — разочарованным тоном ответила Афина.
Ричи мысленно произнёс длинную ругательную тираду, в которой нехорошими словами вспомнил всех творческих личностей с их очень творческим неординарным мировосприятием.
— А может, и нет, — внезапно добавила кошка. — Я правда не знаю, что это было.
Глава двадцать седьмая,
в которой певец приходит и уходит, прячется и находится
На раскалённой палубе властвовало типичное средиземноморское полуденное оцепенение. В этой точке и на тысячу километров вокруг могучее солнце заливало всё своим светом и жаром. Непривычные к обильному теплу северяне, словно морские звёзды, распластались в шезлонгах. Их воспалённая красная кожа жирно лоснилась от десятков разновидностей молочка, кремов и тоников. Омерзительное зрелище! Впрочем, чего ещё ожидать от туристов! Солнце, вино и вкусная еда лишают их разума без остатка. Овцы на каменистых склонах Эллады и то большей сообразительностью отличаются. А эти даже презрения недостойны, глупцов следует игнорировать.
Каюта была наполнена прохладой — «двуногая» всегда ревностно следила за этим. У неё было немало хитростей, как сохранять ночную свежесть, не пользуясь кондиционером. Разумеется, Афина давно переняла от неё все секреты. Она следила за температурой и чистотой воздуха с помощью данных ей природой возможностей. Её нежный носик не уступал в точности наблюдений тяжёлым, с блестящими никелированными поверхностями, приборам. Сейчас в каюте была практически идеальная обстановка. Полумрак и тишина. Даже среди окружающей суеты и непотребства получилось создать настоящий уют.
Вдруг на палубе раздался шорох, и эгейка насторожилась и дёрнула кончиком хвоста. Затем послышался еле уловимый шёпот. Быстрый, взволнованный и на незнакомом языке. Странно. Определённо европейский язык, но почему же не удаётся не то что понять, а даже просто идентифицировать его? Кошка зло зыркнула глазом, словно её взор мог прошить обшивку и пронзить надоеду. И без того странностей и неприятностей предостаточно, а тут ещё одно назревает!
По ту сторону переборки кто-то громко мяукнул. Уловив еле скрываемое нетерпение и призыв поторопиться, Афина тяжело вздохнула: «Пожалуй, всё же стоило отправиться самолётом. Перетерпела бы несколько проклятых часов в переносной тюрьме среди чемоданов. Зато не обрушилась бы на наши головы лавина идиотских событий. Ну, что там на сей раз?» Она привстала и изящно потянулась, тщательно выполняя гимнастическую «ласточку». И в этот миг за иллюминатором раздался сильный, удивительно мелодичный и насыщенный до предела эмоциями голос. Он нежно выводил слова на всё том же незнакомом, но явно европейском языке. Фразы звучали быстро, как капель под апрельским солнышком. В них переливались лёгкость, веселье, беззаботность, готовность оградить от любых неприятностей, обещание чего-то невиданного, волшебного и волнительно-прекрасного. Певец то слегка подтрунивал над несмышлёным собеседником, то увлекал его за собой, то прижимал к тёплому животу и гладил мягкой ладонью между ушек. С каждой новой руладой Афина возносилась всё выше и выше по упругой радужной спирали и видела вокруг себя лишь мягкое жёлтое сияние…
Не выдержав, она сконцентрировалась и прыгнула, угодив головой аккурат в закрытый иллюминатор. После чего кулем свалилась на ковёр. Перед глазами всё плыло. «Голос… Так, соберись! Нужно срочно отыскать этого певца!» — подумала она, встряхнулась и в два лёгких прыжка очутилась на гардине над иллюминатором. Точным ударом открыла задвижку и просочилась в щель. Разумеется, на палубе уже никого не было. Афина лишь уловила смутный силуэт, скользнувший по трапу центрального поста. «А ты быстр! — мимолётно усмехнулась она. — Но всё же недостаточно», — и молнией метнулась с места в карьер. Внутри её кипела дикая ярость. Хитрый мерзавец умело околдовал её своим голосом, и она была напугана тем, как легко это ему удалось. Невероятная власть! Опаснейшая! Но вместе с тем кошку снедало любопытство. Какова природа этого голоса? Каких ещё высот можно достигнуть с ним? Ведь это же… величайший артист! Гениальный! Таких ей доселе видеть не доводилось. А потому нельзя упустить возможности познакомиться… и допросить его с пристрастием!
Эгейка порхнула по лестнице, ведущей в трюм, и тут же, упруго приземлившись, ударилась грудью обо что-то мягкое. Она оторопело проморгалась, пытаясь адаптироваться к темноте, и увидела, что над ней невозмутимо возвышается здоровенный котяра. Один из команды «маусхантеров». Немец, который так искусно притворялся глуповатым, как его… да, точно — Элефант! Он? Или не он… Этот здоровяк слишком огромный для такого нежного пения…
Афина мяукнула, откашлялась и трепетно мурлыкнула:
— Какая неожиданная встреча, господин Элефант! К сожалению, я сейчас очень тороплюсь. Вы позволите? — и попыталась змейкой просочиться мимо гиганта.
Однако котище неожиданно ловко перетёк в ту же самую сторону, и она снова упёрлась в его необъятную тушу.
— Эээ, простите? — недоумевающе взмахнула длинными ресницами Афина и приподняла усики.
— Гражданским не положено посещать служебные помещения. Уж извините… — выдавил из себя страж.
— Как? Даже мне? Лично знакомой с вами?
— Даже вам. Я не могу, не имею права делать никаких исключений. — Голос Элефанта окреп, стал твёрже и увереннее.
Афина умело подавила разочарованный вздох: «Как же ты не вовремя свалился на мою голову, служака стоеросовый!» Она очаровательно улыбнулась и соблазнительно провела язычком по кончику носа. Приходилось на ходу менять схему психологической обработки, импровизировать. На счету каждая секунда — промашки быть не должно!
