— Сограждане! Последние годы в бесконечной погоне за ускользающим будущим мы стали забывать наше прошлое. Похоже, что и великие Дионисии, предтеча и основа нашего театра, тоже оказались нами забыты. Мы разучились веселиться и предаваться божественному безумию, и только лишь этот чужеземец сумел напомнить нам, как мы были свободны и радостны. Я благодарен ему за это. Конечно, главный приз фестиваля уже вручен нашей прекрасной соотечественнице, и менять это решение нет нужды. Мы найдем способ выразить малую толику благодарности за разбуженные воспоминания. Я от лица жюри принимаю решение наградить артиста специальным призом фестиваля — золотым венком!
На сцену внесли золотой венец. Это был воистину щедрый и, надо заметить, весьма дорогостоящий подарок от благодарного режиссёра. Сократис лично водрузил приз на голову вакхическому танцору. Артист, выглядевший совершенно помятым и подавленным, попросил микрофон и произнес несколько слов на русском языке, после чего произошло нечто на самом деле невероятное и неслыханное. Старик сорвал со своей головы золотой венок и могучим движением дискобола швырнул его далеко в находящийся за сценой обрыв.
Все зрители мгновенно обратились в каменные изваяния, а впереди этой скульптурной группы стоял Сократис с открытым ртом и воздетыми руками. Старый клоун, не обращая на них никакого внимания, взял под мышку своего кота и отправился восвояси. Толпа молча провожала взглядом его тщедушную фигуру. Хитон его промок от вина и пота, гиматий замотался вокруг шеи; устало сгорбившись, тощий и жалкий старик покидал сцену. Но с каким почтением во взгляде провожала его благоговейная толпа, поражённая истинным величием духа этого человека, оказавшегося самым настоящим из всех. Среди зрителей нашлись люди, знающие русский язык. Они помогли перевести то, что сказал артист, обращаясь к залу. Его прощальные слова означали: «Вы так ничего и не поняли».
Костас Калликанзарос, из театра Курион,
специально для «Вестника Кипра».
И ещё одно послесловие, последнее
Я су Фотини!
Я не любитель таких драматических поступков. Но ты — актриса и режиссер, значит, оценишь. Ты так сладко спала, и в ногах у тебя дремала твоя кошка, что будить тебя было преступлением. Думаю, когда ты прочитаешь это письмо, я и мой старый соратник Ричи будем уже далеко. Так далеко, что ты нас уже никогда не найдешь.
Спасибо за твое предложение, но я устал жить в чужих домах. В домах, в которых я не забил ни одного гвоздя. Я уверен, твой театр будет лучшим в Греции, а может, и в Европе. Ваша находка — этот самый поющий кот — просто замечательная, и ты правильно забрала его с корабля. Мне кажется, у него с Афиной скоро будут котята. Ты будешь их нянчить, и у вас будут новые прекрасные номера и много новых зрителей.
Но я устал жить там, где я сам не добился ничего. Ты смеялась над этим старым клоуном Галкиным. Над его фразой, что мы так ничего и не поняли.
А он оказался умнее всех нас.
Я не хочу больше писать, я устал. У меня ничего не получается.
И всех на корабле спас мой кот Ричи и этот толстяк Рыжик, глупый смешной кот, который оказался умнее всех.
То, что потушил этот пожар, всего лишь случайность. Я просто помогал другу. А то, что всех там немного распихал и передал тебя на шлюпку, так это ерунда. Так поступил бы любой.
Ты поймёшь.
Время разбрасывать камни.
Забавно, что по-гречески «здравствуй» и «до свидания» звучит одинаково.
Но я всё же все понял.
Я су Фотини.
Бывший писатель.
