— Видите ли, Ричи… — немного успокоившись, начала Жуля. — Они много лет были вместе, а когда разошлись, остались друзьями. Лина, конечно, молодая и красивая, но ничего не умеет. А наша Маша отлично управлялась с делами, и не просто держала клинику на плаву, она ее развивала!
Из комнаты раздались громкие рыдания.
— Какая мне выгода от его смерти?! — голосила «двуногая». — Гриша занимался своим делом, а я своим! Вместе мы чего-то стоили, а без него клиника станет совсем другой! Клиентура уже сейчас разбегается! И бежит она к Карповичу!
В это время хлопнула входная дверь. Ричи видел, как в комнату вошла «двуногая»-подросток. Ее длинные темные волосы свисали прямо на лицо, из наушников раздавались дикие звуки. Она, не поздоровавшись и не разувшись, протопала к двери, ведущей в комнату. От тяжелых «гриндеров» на ковре остались четкие грязные следы.
— Задолбали! — бросила она через плечо. — Смерть — это всего лишь переход в другой мир.
— Да как ты можешь! — подскочила к ней Мария. — Как ты смеешь?
— Спокойно! — Девушка вынула из уха наушник. — Что вы орете вместе с этой мочалкой? — кивнула она в сторону кошки. — Он тебя бросил. Меня бросил. Все. Для меня он давно умер. Кому этот спектакль нужен? — И захлопнула дверь, в которую тут же полетела кружка. Лыжин аж подпрыгнул от неожиданности.
— Да как ты можешь?! — взвизгнула Мария. — Он все равно твой отец! Он, между прочим, все твои капризы оплачивал! Я, наверное, скоро сойду с ума!
Лыжин быстро сбегал на кухню и принес воды. Мария промочила горло и немного успокоилась.
— Простите, ради бога, за эту сцену, — устало прикрыла она глаза. — У дочки переходный возраст. А у меня уже нервы сдают.
— Ну и характер у этой мелкой «двуногой»! — делано возмутился Ричи. — Такая и пнуть может, пожалуй.
— Она не такая плохая, как может показаться на первый взгляд, — вздохнула Жуля. — Она раньше добрая была, ласковая, прямо как наша Маша. А с год назад ее будто подменили — то ревет в своей комнате, то мать доводит. «Двуногие» считают, что это возраст такой и что она перебесится еще. А с отцом у них были ровные отношения, не сказать, чтобы огромная любовь, но… Он ей много всего покупал, она не фыркала на эту его Лину. Нормально общались. Даже не знаю, почему она сейчас такие вещи говорит.
— Хм… Муж ушел, дочь бунтует… А чем ваша Маша спасалась от этих неурядиц?
— О! Она помогала Григорию с клиникой. Она же была с ним с самого начала и знала все нюансы, не то что эта Лина. Совсем работать не умела, а только «Ах, Гришенька, какой ты чудесный, ах, Гришенька, как я тебя люблю!». А сама чуть что, начинает: чашку не убрал, ботинки не снял, кошку не напоил! Тьфу, лимита мышиная. А моя-то с ним и огонь, и воду прошла. Когда ему операцию делали — по стеночке его водила. В последнее время много благотворительностью занималась. А впрочем, что я рассказываю? Идем! — И кошка запрыгнула прямо на обеденный стол, на котором лежал увесистый фотоальбом. — Вот смотри, Ричи, это мы на открытии приюта для бездомных животных. Это — наш благотворительный аукцион. Мы на нем продавали знаменитостям кошек и собак из приюта. Представляешь, эти «двуногие» ни за что не возьмут никого с улицы, зато за бешеные деньги, да еще и под наплывом телекамер, наших дворняжек расхватали, как рыбку под валериановым соусом. А это мы на благотворительном концерте… А это… — Кошка вдруг зашипела и выгнула дугой спину. — Это Карпович! Морррда мерзкая!
«Двуногий» на фотографии был самым обыкновенным и не произвел на Ричи впечатления жуткого злодея.
— А кто он? — спросил котектив.
— Это конкурент! Он терпеть не мог Григория, он завидовал нашей клинике, нашему успеху. — Жуля аж задохнулась от ярости. Миг — и острый коготь распорол фотографию. — Вот теперь к нему наши клиенты и побежали.
— Вот теперь к нему наши клиенты и побежали! — раздались рыдания из гостиной, а затем грохот и звон очередной разбитой чашки. — Он терпеть не мог Григория!
Ричи едва удержался, чтобы не спросить Жулю, не понимает ли ее «двуногая» кошачий язык, но сдержался. Кошки, живя рядом с «двуногими», изменяют их под себя. Не зря же говорят: «Покажи мне своего «двуногого», и я скажу, кто ты». Просто эта парочка явно была на одной волне.
— Да и пусть радуется! — продолжала завывать Мария. — На чужом горе счастья не построишь! Жаль только, что теперь вряд ли смогу открыть еще один приют. Но все равно я буду стараться!
— У нее такое доброе сердце! — вздохнула Жуля. — Никому никогда не откажет, всегда поможет. Извини, Ричи, но я пойду к ней, поддержу.
Кошка прыгнула на колени «двуногой» и утешительно замурчала. Мария запустила пальцы в ее шерсть и, казалось, начала приходить в себя.
Лыжин торопливо попрощался, подхватил Ричи и почти бегом кинулся к машине.
— Ну и денек! — воскликнул он, когда они отъехали от дома Самсоновой. — Выдержать рыдающую женщину — то еще испытание!..
А Ричи смотрел на проносящийся мимо пейзаж, на сгущающиеся облака и размышлял. И Жуля, и «наша Маша» вели себя как-то странно. Они явно переигрывали. Но вряд ли у «двуногой» был мотив убивать бывшего мужа. Дочка? Маловероятно, хотя с таким отношением к окружающим… Все возможно, хотя и очень навряд ли.
А вот Карпович — это неплохая кандидатура на роль убийцы. Мотив есть, возможность, в принципе, тоже. Надо бы его навестить.
Глава одиннадцатая,
в которой героев ожидает время собаки и крокодила
Солнечный денек обещал быть таким же жарким, как и предыдущие. Сейчас бы развалиться где-нибудь на прогретой деревянной террасе и лениво наблюдать за птичками в небе… Но отдыха и покоя Ричи этим утром мог не ждать. Во дворе снова раздалось громогласное приветствие. Котектив услышал, как, тяжело вздохнув, писатель отправился открывать калитку. Во двор в очередной раз завалился Лыжин, еще на улице начавший пересказывать последние новости, слухи и сплетни.
С капитаном во двор проковылял и Прапор. Ричи даже обрадовался толстяку: тот мог принести какие-то интересные подробности, добытые его «двуногим», или хотя бы отвлечь от него.
— Вот это жара, хвост собачий, — тяжело переваливаясь с лапы на лапу, подошел к Ричи Прапор.
— И тебе доброе утро, — с улыбкой ответил котектив.
— Да что ты обижаешься, — добродушно усмехнулся толстяк. — Реально же жара, да?
— Да реально, реально, — кивнул Ричи. — Что новенького?
— Вчера переел чего-то, сегодня всю ночь думал, что помру. И тошнило, и…
— Избавь от подробностей, будь добр!
— Сам спросил, — буркнул Прапор и тут же спохватился: — А, я тут та-акую кису встретил!.. Ездили с Лыжиным на рынок за шоссе, там одна кисуня живет…
— Прямо на рынке? И что? — иронически усмехнулся Ричи.
— Она, как только меня увидела, сразу расплылась. Мурлыкала, кокетничала, хвост распушила. Там такой хвост, ты бы видел. Рыженькая бестия. Ах… — Прапор прикрыл глаза. — Подошла ко мне сама, раззнакомились. Ее «двуногие» котенком откуда-то вывезли, а потом бросили, гады. Скиталась пару месяцев, да и прибилась к торговке мясом — золотое место, я тебе скажу.
