— Ты оставайся. У тебя есть Мася, вам вместе жить и жить. Пора и котят заводить. Довольно мы с тобой поскитались. Ты нашел свое счастье. А я — нет. Я должен идти.
Он кинул взгляд на камин, где ярко разгорался ворох писем и стихов, и неожиданно вернулся к нему, присел на корточки и снова начал подсовывать в огонь листок за листком. Воспоминания, наброски, черновики, стихи…
Его щеки были мокрыми от слез. Он опустил лицо в ладони и застонал. А потом порывисто встал, схватил чемодан и почти бегом бросился к выходу.
Глава двадцать пятая,
в которой все кончается
Ричи, задыхаясь, несся за своим «двуногим». Глаза застилала какая-то мутная пелена, и казалось, что легкие вот-вот разорвутся от напряжения. Никогда раньше котектив не испытывал ничего подобного. Было ощущение, что еще немного, и жизнь остановится, ком в горле перекроет доступ воздуха, а душа провалится в преисподнюю… в которую Ричи, как любой просвещенный кот, конечно, не верил, но сейчас это не имело никакого значения.
Спина писателя маячила впереди — он шел очень быстро своей размашистой угловатой походкой, которая всегда вызывала у грациозного кота сдержанную улыбку. Но в эту минуту Ричарду было не до смеха: его наивный и немного смешной «двуногий», глубоко порядочный и ранимый человек, вечно сомневающийся в себе, его подопечный и друг уходил от него в неизвестность и даже не оглядывался. Глаза котектива снова заволокло влажной пеленой, но догнать «двуногого» судьба ему так и не позволила.
На полной скорости повернув за угол, Ричи со всего маху налетел на здоровенного мускулистого котяру. Изо рта непроизвольно вырвалось шипение, но тут же стихло под спокойным и сосредоточенным взглядом незнакомца.
«Что за…» — подумал было усатый сыщик и тут же осекся, потому что за спиной у здоровяка обнаружилась целая толпа котов всех возрастов и мастей.
«Двуногому» дилетанту это скопление могло бы показаться банальной «кошачьей свадьбой», где оголодавшие самцы преследуют симпатичных кошечек в надежде получить толику любви. Но Ричи-то не был «двуногим», он прекрасно понял, что это за сборище — намечался Большой Кошачий Сход.
— Чего в землю врос? — негромко и как-то безлико мяукнул «здоровяк», чуть кивнув массивной головой. — Пошли, котектив!
Ричи бросил отчаянный взгляд на быстро удаляющуюся фигуру своего писателя, но проигнорировать кошачий сход он не мог. Ни по обычаю, ни по статусу, ни по обязанностям. Понятно было, что главное слово в этот раз отводилось именно ему, а значит, все остальные дела придется оставить на потом… Даже если это «потом» уже ничего не сможет изменить.
Он вздохнул, пытаясь совладать с нервной дрожью, и окинул быстрым взглядом огромное скопище котов, которым удавалось распределиться по улице, близлежащим домам, заборам и деревьям так, чтобы не привлекать излишнего внимания «двуногих».
Похоже, на сход пришли все, кто только смог, а смогли многие. Почетным авангардом выступали старейшины, неторопливо вышагивая по пыльному асфальту. Со всех сторон их окружали такие же «молодцы», как и стоящий сейчас перед котективом: массивные головы, мускулистые натренированные тела, отсутствующее выражение глаз. Они могли бы в мгновение ока разделать любого кота и даже не запыхались бы.
Ричи встретился взглядом с Прапором, который по такому важному случаю, похоже, навел на себя весь возможный марафет, вплоть до вычищенных до глянцевого блеска красно-пятнистых усов. Полосатый толстяк дернул в знак приветствия шеей и приосанился.
Немного позади и левее Прапора впритирку шли Атос с Жулей. Они о чем-то тихо переговаривались и выглядели растерянными.
Заметил Ричи и Франсуазу. Она гордо вышагивала рядом с грациозно ступающей Масей, о чем-то разговаривала с подругой и казалась как никогда собранной. Красавица Мася же, наоборот, производила впечатление подавленной и растерянной. Слова Франни, судя по всему, совсем ее не занимали, потому что она невпопад кивала и шарила перед собой глазами.
«И как только ты успела присоединиться ко всей братии, киска моя?» — с отстраненным удивлением подумал котектив. На душе чуть-чуть полегчало. Все-таки, когда любимая рядом, самые тяжкие испытания кажутся не такими ужасными.
Бросив последний взгляд на фигуру писателя, почти скрывшуюся вдалеке, Ричи потрусил за мускулистым «молодцом», не забыв уважительно кивнуть старейшинам.
Судя по всему, местом схода в этот раз выбрали задний двор дома Лыжиных. То есть Прапор, что называется, выступал хозяином вечеринки. Судя по всему, именно в этой связи он так разважничался и напомадился. Толстяк расхаживал среди гостей, будто бы помогая им рассесться, а на самом деле, красуясь и желая собрать побольше восхищенных взглядов. Самое пристальное внимание полосатый подхалим, конечно же, уделил старейшинам, егозя перед ними, как полугодовалый подросток. И до котектива долетели обрывки фраз, в которых Прапор обещал почтенным старейшинам, что «его помощник» постарается раскрыть суть дела как можно быстрее…
Долго ждать, пока коты угомонятся и займут свои места, не пришлось. Все-таки, что ни говори, а дисциплина и уважение к старшим в кошачьем сообществе были на несоизмеримо более высоком уровне, чем у «двуногих». Так что через десять минут на лужайке Лыжиных царили идеальный порядок и тишина.
Не дожидаясь приглашения, Ричи вышел на импровизированную сцену, расположенную в полуметре от первого ряда зрителей. Прямо перед ним оказались, конечно же, старейшины. Рядом с ними горделиво восседал Прапор, а чуть подальше съежилась Франсуаза.
Кошка сидела спокойно, только кончик ее хвоста беспрерывно метался из стороны в сторону. Но на эту деталь вряд ли кто-то обратил бы внимание, кроме усатого следователя. Как и на то, что помощницу Вощинского незаметно окружили крупноголовые «молодцы», расположившись в непосредственной близости от Франни, которая, по-видимому, не замечала, что оказалась «в коробке».
Хмыкнув, котектив обвел цепким взглядом весь «зал», встретился глазами с Масей и чуть улыбнулся, чувствуя, как на душе потеплело. Пора было начинать.
— Мрррр-кххх, — промурлыкал импровизированный оратор и начал свое выступление. — Друзья! Все мы прекрасно осведомлены о поводе, собравшем нас в этом месте. Вряд ли кто-то станет возражать, что повод этот, к моему великому сожалению, весьма трагический, хотя непосредственно и не касается кошачьего сообщества.
— Не касается, как же! — зло мяукнула Франсуаза, на что Ричи ответил укоризненным взглядом.
— И хотя пострадавшей стороной в расследуемом мною деле стал «двуногий», злоумышленником, как ни прискорбно, оказался именно представитель кошачьего братства.
Котективу пришлось на минуту замолчать, так как по рядам слушателей прокатился недовольный и местами даже гневный ропот. Некоторые приглашенные повскакивали со своих мест, возмущенно шипя.
— Дайте ему договорить, — тихо произнес один из старейшин (черный, как и сам Ричи, дородный кот с уродливым шрамом вместо правого глаза).
