«Надо ли было копнуть глубже? Задать больше вопросов?»
Даже если и так, теперь уже было слишком поздно. Узел вины в его животе затянулся еще сильнее.
«Столько ошибок, одна за другой».
— Снимаю шлем, — раздался голос Вальтира, — нельзя оставлять его на голове, дыхательная решетка полностью забилась.
Гуннлаугур остановился. Он подошел к столу и упер костяшки кулаков в металлическую поверхность. Ольгейр не двинулся с места и молча наблюдал.
Вальтир аккуратно потянул шлем, размыкая запорные механизмы. Он снялся легко, с сухим шипением выходящего воздуха.
Гуннлаугур почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Цвет лица Бальдра был под стать доспеху — жемчужно-серый, с черными синяками вокруг распахнутых глаз. Рот был открыт, и налитый кровью язык свободно свисал между клыков. Из-за едкого дыхания раненого брата Вальтиру пришлось подавить приступ рвоты, едва он снял зараженный шлем. Побелевшие губы Бальдра были покрыты язвами, тугими от скопившегося гноя и окруженными ярко-красным ореолом воспаления. Щеки запали, а липкая кожа приобрела зеленоватый оттенок.
— Это не Красный Сон, — медленно произнес Ольгейр.
Вальтир промолчал. Он выглядел даже бледнее, чем обычно.
Гуннлаугур принюхался, раздувая ноздри и втягивая в себя нездоровый запах. Обычно скверну просто было обнаружить по ее приторно сладкому, оттененному слабым привкусом варпа запаху. Но в этот раз он не мог сказать точно. Бальдр выглядел так же, как и любой другой зараженный, убитый им в городе. От одной этой мысли живот начало скручивать.
— Что скажешь, Вальтир? — спросил он.
Мечник провел руками по волосам, пригладив липкую от пота массу серого цвета. Его движения были неловкими. Как и все остальные, он устал.
— Я не знаю, — наконец произнес он. Вальтир поднял взгляд на Гуннлаугура. — Если бы это был смертный, то… Но он один из нас. Я не знаю.
Ольгейр раздраженно зарычал и развел руки, сжимая громадные кулаки в бессильной злобе.
— Скитья, — выплюнул он, — я видел такую же мерзость на тех, кого убивал, и…
Хафлои попытался встать и не смог.
— Он вопил, Гуннлаугур. Что-то было не так. Он был…
— Ты не знаешь… — начал Ольгейр.
— Довольно.
Гуннлаугур обвел взглядом помещение апотекариона, заставляя всех замолчать. Воцарилась тишина, нарушаемая только тихим шумом работающего медицинского оборудования.
Волк опустил голову. Было тяжело собраться с мыслями и решить, что делать. Внутри него кипели эмоции, все еще слишком свежие, чтобы просто их проигнорировать.
— Никто, кроме нас, не должен войти в эту комнату, — наконец произнес Волчий Гвардеец задумчивым голосом. — Один из нас постоянно будет находиться здесь и присмотрит за ним. Мы ничего не расскажем канониссе. Ей следует знать только то, что мы обрабатываем раны нашего боевого брата.
Он посмотрел в глаза каждому из присутствующих.
— Сейчас мы ничего не будем делать. Только следить, ждать и надеяться. Но если чума заберет его, если его дух поддастся…
Он остановился и сделал глубокий вдох.
— Если он поддастся, мы сделаем это. Я это начал, я и закончу. Таково мое решение.
Он продолжил смотреть на остальных, как будто провоцируя их на возражения. Хафлои был слишком слаб, чтобы спорить. Похоже, его накрыл очередной приступ слабости, и Кровавый Коготь опустил голову на стол. Вальтир выглядел мрачно, но кивнул.
Ольгейр продержался дольше вех. Его уродливое, покрытое шрамами лицо было искажено недовольством. Он посмотрел на пораженного болезнью Бальдра, перевел взгляд на Гуннлаугура, затем опять на Бальдра.
А потом даже его могучие плечи поникли, и он обреченно кивнул.
В этот момент с грохотом распахнулась входная дверь. Все космодесантники развернулись как один. Вальтир вытащил Хьольдбитр, а Гуннлаугур схватился за рукоять молота.
Ингвар замер как вкопанный, пораженный реакцией.
— Что происходит? — вопросил он.
— Закрой дверь, — прошипел Гуннлаугур.
Вальтир убрал клинок.
Ольгейр протиснулся мимо Ингвара и Ёрундура, заталкивая их внутрь. Только тогда Ингвар заметил тело Бальдра на столе.
— Всеотец, — прошептал он и метнулся к металлической плите.
— Не трогай его! — предупредил Вальтир.
Гуннлаугур встал между Ингваром и телом Бальдра, схватив Гирфалькона за запястье.
— Он в Красном Сне, брат. Будь осторожен.
Глаза Ингвара расширились, когда он увидел лицо раненого воина.
— Это не Красный Сон, — сказал он. — Что произошло?
Гуннлаугур не отпускал руку.
— Там был колдун, — ответил он. — Бальдра пожгло. Он еще может восстановиться.
Ингвар злобно вырвался из хватки Гуннлаугура и протиснулся к краю стола.
— Восстановиться? Кровь Русса, он заражен!
— Мы не знаем этого наверняка, — сказал Вальтир.
Ингвар повернулся к нему.
— Какие еще доказательства тебе нужны, мечник? — Его голос начал срываться. — Посмотри на него!
— Мы подождем, — сказал Гуннлаугур, внимательно следя за разбушевавшимся братом. — Он еще может…
— Что ты наделал? — перебил его Ингвар. — Почему он сражался с колдуном в одиночку?
Гуннлаугур подавил вспышку гнева. На лице Ингвара явно читалось обвинение. Это провоцировало Волчьего Гвардейца на ответ, но он понимал причину происходящего.
— Следи за собой, — предупредил он, цедя слова на низкой рычащей ноте. — Тебя там не было.
Ингвар расхохотался в голос, но это был горький смех.
— Нет, не было! Ты об этом позаботился. Почему, веранги? Почему ты так боялся взять меня с собой? Чтобы я снова не указал на твои ошибки?
Все в помещении взорвалось в вихре движения. Ольгейр оказался в центре и развел руки в стороны, пытаясь успокоить остальных. Вальтир пробормотал что-то невнятное, мрачно глядя на Ингвара. Хафлои попытался заговорить, но пересохшее горло его подвело.
Гуннлаугур бросился в сторону Ингвара. Самообладание Волчьего Гвардейца висело на волоске. Он чувствовал, как учащается пульс, а кровь яростно стучит в висках.
— Ни слова больше, Гирфалькон, — приказал он, глядя на брата с угрозой. — Если тебе дорога твоя шкура, не говори больше ни слова.
— Не в этот раз! — закричал Ингвар, вытаращив глаза. — Раньше я держал язык за зубами. Я дважды просто промолчал, но больше этому не бывать.
Гирфалькон стряхнул руки Ольгейра, который пытался его удержать, и встал прямо перед Гуннлаугуром.
