“Я прожил счастливую жизнь”. По такому запросу нам предлагают свыше трех миллионов ссылок, за которыми сотни тысяч историй. Возьмем самые первые ссылки в списке.
Всеволод Солодов, художник из Твери, из интервью газете “Тверская жизнь” по поводу 80-летия:
“В школе я очень любил рисовать. Хотя и делал это не лучше всех в классе. Я вообще считаю, что в искусстве талант – не самое главное. Главное – любовь к своему делу. Должно быть ощущение, что без этого ты не можешь жить. Мне сейчас 80 лет, полно всяких болячек. И если бы я не писал каждый день, то я просто бы умер. Художник нужен во все времена. Он переводчик с языка природы на язык искусства. Я часто на выставке наблюдаю за ее посетителями. Смотришь и видишь: улыбается человек, просветление на лице появляется. Понимаешь, что твои картины ему нравятся. А это значит, что ты хоть на какое-то время отвлек человека от его не слишком радостной жизни. И это главная оценка нашей работы. Да, жизнь действительно я прожил большую. В юности был и пастухом, и конюхом, и строителем. Однако живопись взяла свое. Хотя и здесь у меня покоя не было. Был и театральным художником, и даже главным художником города. Меня на эту должность назначили через два года после того, как я приехал в Калинин. Кстати, работал на общественных началах, без всякой зарплаты. Был главным художником рекламного комбината. Сейчас думаю: ну зачем так суетился? Нужно было просто писать пейзажи. И все же в ту пору мне такая жизнь нравилась. Занимался я и деревянной скульптурой, брал топор, пилу, подходил к деревянным кряжам… И рождалась скульптура. До сих пор в театре кукол стоит мой Лешачонок. Дети, когда к нему подходят, почему-то всегда ему в рот кладут конфетку. Да и поросенок мой деревянный не меньшим у них успехом пользуется. А вот о чем-то плохом даже не вспоминается. У меня была на редкость удачная жизнь. Характер у меня мягкий, доброжелательный, я быстро сходился с людьми. Живопись – вещь спокойная. Сидишь себе в мастерской, тебе никто не мешает. Профессия художника чем хороша? Ты абсолютно свободен. Живешь без начальника. Сам себе хозяин.
Вы знаете, Я ПРОЖИЛ НА РЕДКОСТЬ СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ. Всегда занимался делом, которое доставляло мне радость, и очень надеюсь, что не только мне”.
Милан Эрцеган. 90 лет, из интервью для журнала “Чемпион клуб”:
“Всю мою жизнь… – начинает говорить после долгой, почти минутной паузы, – я имею в виду сознательную жизнь… можно разделить на три фазы. Первая – это участие во Второй мировой войне, борьба за свободу своего народа и других народов Европы. Вторая, которая началась сразу после войны и продолжалась очень много лет, – работа на благо любимого вида спорта. В Международной федерации борьбы я был генеральным секретарем, потом президентом… Провел там почти 50 лет. И за все эти годы ни разу не получал зарплату. У нас… у нас с вами и с другими социалистическими странами существовало очень хорошее понятие – работа на общественных началах. В Международной федерации я всю жизнь проработал на общественных началах. Потому что очень любил борьбу, старался принести ей пользу. Я очень рад, что первые две фазы своей жизни я находился с советскими людьми. Рядом и вместе. Ну, а третья фаза моей жизни началась в 2002 году, когда умерла моя супруга, моя любимая Десанка. Тогда принял решение, что уйду из Международной федерации. Так получилось, что после войны я пошел по спортивной линии. Но я всегда был верен коммунистическим, социалистическим идеалам. Мы воевали вместе с Иосипом Броз Тито… Я верил ему, верил каждому его слову, всегда его поддерживал – как все люди в Югославии. Я также часто присутствовал на приемах, которые он проводил. И хотя в период правления Тито отношения между Югославией и СССР были самыми разными, от романтических до трагических, я никогда не относился к советским людям лучше или хуже. Потому что я всегда относился к ним очень хорошо, лучше, чем к кому-то еще. Потому что я не занимался политикой, – улыбается. – Я был и остаюсь патриотом своей страны и своего вида спорта, коммунистом, но я никогда не был политиком. Социалистический лагерь, который существовал еще 20 лет назад, гораздо лучше капитализма, который сейчас везде. Уже только потому, что обеспечивал всем людям веру в силу мира. Повторю, что уже говорил: я до сих пор верен коммунистическим идеалам. Десанка действительно была светлым, добрым, чутким человеком. Если кто-нибудь считает, что я чего-то добился в жизни, был полезен борьбе, он должен знать: это только благодаря своей супруге. Я знаю, иногда бывает, что жены ругают мужей: ты все время проводишь на работе, совсем не бываешь дома… Ничего подобного Десанка мне не сказала ни разу! Хотя вы понимаете, работа президентом Международной федерации не может быть спокойной и размеренной. Даже переезд в Швейцарию, где находится офис федерации, она восприняла спокойно.
У нас с Десанкой не было детей. Так распорядился Бог… Но мы все-таки воспитали одного хорошего человека – сына брата моей супруги. Когда ему был всего один год, его мать умерла. И Десанка забрала его к нам, очень много с ним занималась. Я тоже, как только выдавалась свободная минута, спускался из своего кабинета, чтобы поиграть с малышом. Сейчас он очень уважаемый человек, врач-гинеколог. Я очень горжусь им, потому что тоже принимал участие в его воспитании.
Я ПРОЖИЛ СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ. Я не имею никаких обид на прошлое. Но также не имею никаких амбиций и планов на будущее. Историю теперь пишут другие. А я просто жду окончания жизни”.
Нина Кондратова, 78 лет, из интервью газете “Вечерний Барнаул” по поводу получения новой квартиры. Интервью так и озаглавлено “Я ПРОЖИЛА СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ”.
“По образованию математик, по статусу вдова участника Великой Отечественной войны, по состоянию души – счастливая женщина, воспитавшая двоих детей и четверых внуков”, – описывает героиню интервью газета, добавляя, что хозяйка до сих пор не верит своему счастью (получению квартиры с отоплением, водопроводом и канализацией). А вот что рассказывает сама Нина (ее рассказ перемежается вставками корреспондента газеты, уточняющего некоторые детали биографии):
“Мой муж Леонид всю Великую Отечественную войну прошел, от 41-го до 45-го, в Берлине побывал, поэтому всю жизнь он всегда получал льготы как фронтовик, а 9 Мая в нашей семье особый праздник, когда мы все собираемся за столом и вспоминаем то страшное время…
Когда началась война, я во втором классе училась и этот день помню, как сейчас, – вспоминает она. – Наша квартира находилась на первом этаже старенькой двухэтажки. В ветхом доме окна были чуть выше земли, и в комнатах всегда царил полумрак. За это мы с подругой самих себя называли детьми подземелья. Было воскресенье, потому что только в этот выходной папа ранним утром уходил на рыбалку, вот и в тот день ушел, а по радио объявили о начале войны. Помню, как тогда плакали все: и мужчины, и женщины, и дети. А потом все вместе провожали нашего отца на фронт. Еды было мало, мама постоянно работала, а вместе с ней и наша соседка, у которой дома оставались четверо ребятишек, совсем малыши. Вот за ними я и следила, когда взрослых не было дома. Первой похоронку на мужа получила соседка по дому, затем еще и еще”. Горе, слезы, голод мама и совсем еще ребенок Ниночка пережили все вместе, писали письма и ждали, как и вся страна, ждали той Великой Победы. “У нас был кинотеатр в городе, деревянный каркас, экран и обычные скамейки, а звук шел из громкоговорителя, что висел на столбе, – вспоминает Нина Федоровна. – В тот день мы с девочками сидели и смотрели фильм, когда вместо слов киногероев раздалась волшебная фраза: “Война закончилась!” – женщина замолкает, а на глазах появляются слезы. – Мы тогда все очень обрадовались, кинулись обниматься, целоваться. Я почему-то запомнила, как меня на руки подхватил какой-то большой грузин и закружил над головой. Мы тогда все были вместе: и казахи, и русские, и грузины. Страшно подумать, что сегодня происходит, откуда берется такая страшная злость между людьми разных национальностей?”
