Глава 2
После окончания, в середине декабря, Всесибирского Чрезвычайного съезда Александр Сотников оставался в Томске. Ходил в институт, в Сибирское правительство, «пробивал» геолого-разведочную экспедицию в низовье Енисея. Посетил Войсковое управление, где согласовал вопросы взаимодействия Сибирского и Енисейского казачьих войск на случай каких-либо непредвиденных ситуаций.
Ректор технологического института Гутовский радостно встретил бывшего студента:
– Добрый день, господин хорунжий! Так вас величали при царе! Красив, чертёнок! А стать, а выправка! Вот что делает армия за два года с моими студентами.
Сотников смущённо стоял перед ректором и молча разводил руками, слушая восхищение того.
– Ну, как там армия, чем дышит? Какую власть предпочитают военные? – спрашивал, заглядывая снизу вверх в глаза Сотникова, ректор.
– Не знаю, как армия, а казачество предпочитает ту власть, которую определит Учредительное собрание! – ответил Сотников.
– Александр Александрович! – не успокаивался любопытный учёный. – Вы же только со съезда! Сибирское правительство то назначают, то отправляют в отставку. Оно не успевает определить главные цели и способы их реализации, как на смену одним профессорам приходят другие. Финансов нет, армии нет! На местах неразбериха, некомпетентность властолюбцев из Советов рабочих и солдатских депутатов. Я думаю, через год-другой придёт стабильная власть, расправит широкие крылья автономная республика Сибирь и найдут финансы на подготовку вашей экспедиции. Я обещаю поддерживать эту идею. Кстати, с этим же вопросом дважды мы вели беседу с Николаем Николаевичем Урванцевым. Он предложил выйти в Сибирское правительство с предложением о создании Геологического комитета для координации геологоразведочных работ на территории Сибири.
– Ваши доводы верные! Но, несмотря на частую смену правительств, думаю, каждому новому составу надо вручать наше аргументированное ходатайство и смету расходов. Ведь кратчайший путь в Европу Северным морским путём для будущей автономии – это Обь, Енисей, Лена. Бункеровка углём в Дудинском. Надо грамотно вести гидрографические работы в низовье этих рек, в Карском море. Необходимо завершить строительство в устье Енисея морского порта для перегрузки пароходов по схеме река – море – река и бункеровки норильским углём.
– Голова у вас, Александр, державная! Ваше место после окончания службы в армии и горного факультета у нас на кафедре. Вы чётко обозначили точки исследований не только в Обско-Енисейском бассейне, но и в Норильском каменноугольном районе. Готовьте ваши выкладки в правительство – я подпишу.
Встретившись в штабе Томского гарнизона с генерал-майором Ивановым-Риновым, Александр изложил своё видение дальнейшего развития событий в Сибири и необходимость сохранения казачьих войск.
– Я думаю, как и вы, Александр Александрович! Класть казачьи головы за идеи каких-то политических авантюристов не только грешно, но и преступно. Вы были и остаётесь особой казачьей республикой, живущей на основах самоуправления. У вас своя веками сложившаяся демократия. У вас ступенчатые выборы от станичных до наказных и войсковых атаманов, от малого до большого круга и войскового управления. Главное, чтобы вас не разоружили и не лишили тех привилегий, ради которых казак до тридцати восьми лет держит всегда под рукой остро отточенную шашку. Только поймите, Александр Александрович, вы не сможете долго оставаться нейтральными. Вас всё равно втянут в какую-нибудь сечу. Уповайте лишь на волю казаков.
– К сожалению, и волю казачью могут сломить! На днях получил депешу о бесчинствах Красноярского Совдепа, состоящего из большевиков-евреев. Вроде и головы у них лысые, а решения принимают жёсткие, прячут в тюрьмы идейных противников, а то и ставят к стенке. В городе, по их заданию, разжаловали офицеров военного гарнизона, срезали у них погоны, конфисковали револьверы, шашки и перевели в солдатское состояние. Эта расправа происходила в исполкоме Совета депутатов, на улицах города и даже в квартирах офицеров. Офицеры обезоружены и без погон, в их числе ваши знакомые: полковники Леонтович, Иванов, Луэ. Они переведены на солдатский паёк, на пять рублей жалованья в месяц. Подобного унижения не знало русское офицерство за всю историю России. И теперь замахнулись на казачьих офицеров.
Генерал-майор Иванов-Ринов положил подбородок на руку и сказал:
– Остановить это насилие можно только силой! Словами Совдеп не остановишь! Это же фанатики-большевики. Они ослеплены идеями Ленина. Но нам надо знать настроение казаков. Сейчас ни на кого нельзя положиться. Предательство нынче в выигрыше.
Хозяин кабинета закурил. Подвинул пачку папирос и перламутровую пепельницу на середину стола.
– Курите, Александр Александрович!
Сотников дунул в мундштук папиросы и нервно чиркнул спичкой. Спичка не загорелась. Взглянул на коробку.
– Это кухтеринские, чуть сыроваты. Видно, щепа сырая! – сокрушался Сотников.
– Кухтерин гонит брак! Люди в панике, спички – нарасхват! Боятся, скоро и таких не будет! – подтвердил догадку генерал. А потом продолжил тему:
– Погоны погонами! Ваш Красноярск и соседний Иркутск самые «красные» в Сибири. Вероятно, ссыльные выплёскивают из себя гнев, накопленный при царе. В Иркутске идут кровопролитные бои. На стороне большевиков три полка солдат, артиллерия и красногвардейцы, а в Комитете спасения родины юнкера трёх школ, военного училища, казаки, две роты кавказцев и Белая гвардия. На днях Красноярский Совдеп направил в Иркутск на подмогу сотню красногвардейцев.
Сотников, медленно затягиваясь папиросой, сказал:
– А ревком под угрозой ареста никому не известного артельщика Сивко задержал денежную выручку станции Красноярск и запретил её начальнику сдавать в банк. Теперь выручка поступает в платёжный дом, где сидят верные большевикам люди. По сути своей, это экспроприация денег в пользу большевиков. Они сразу захватили здание городского управления, типографию, конфисковали выпущенные эсерами телеграммы Временного правительства, а исполком Совета потребовал для цензуры газеты «Знамя труда», «Голос народа» и «Свободную Сибирь». Можно ещё говорить о беспределе красноярских совдеповцев, но за неимением времени не буду задерживать ваше внимание.
Сотников вытянулся по стойке «смирно».
Генерал, пожимая руку, сказал:
– Вероятно, покой в ближайшие годы не предвидится. Нам с вами на военных должностях придётся пережить и унижения, и боль за Россию, многое потерять, а возможно, и жизнь. Будете в Томске, заходите! Рад буду встрече.
Александр сидел, обедал дома и просматривал свежие газеты. За столом, с Эриком на руках, сидела Шарлотта.
– Ты смотри, Лотточка, что делают красноярские совдеповцы! Чуяло моё сердце, доберутся они и до моего дивизиона. Поиздевались над войсковыми офицерами, а теперь замахнулись и на казачьих. Как пишет газета, нащупывая почву, они обратились к казакам за «разъяснением», признают ли последние власть народных комиссаров. Я думаю, ни один мой казак не признал и не признает, пока я командир, их власть. Я сейчас же направлю телеграмму в Совдеп, копии войсковому управлению и заурядье командира казачьего дивизиона Ананию Шахматову.
