Быстро стемнело, в городе был введен комендантский час. Надо было спешить, чтобы успеть в больницу.
Ольга вернулась туда в восемь вечера. Сестры раздавали ужин. Она быстро переоделась и стала помогать девочкам, хотя это было не её дежурство. После ужина она сидела с Натальей Дмитриевной и подробно рассказывала о событиях дня. Сказала, что дети выросли, учатся. Наталья Дмитриевна внимательно слушала, ей стало лучше, температура спала. Она походила скорее на девочку-подростка: маленькая, с коротко стриженными волосами. В последнюю очередь она робко спросила про Бориса. Ольга подробно рассказала о встрече с бывшим мужем, о его планах. Наталья Дмитриевна задумалась, ей стало невыносимо грустно, казалось, что она уже никогда не увидится с сыном.
Ольга ушла – надо было помочь сделать перевязки. Привезли с фронта новую партию раненых. Все лежали в коридоре, стонали, просили о помощи, звали к себе. Наталья Дмитриевна не спала. Она переживала рассказ Ольги о сыне, о внуках. Ей хотелось увидеть всех. Она знала, что внуки обязательно приедут, а вот приедет ли Борис – очень сомневалась. Казалось, что, если были бы силы, она сама могла съездить и навестить всех, но понимала, что пока ей трудно дойти даже до конца коридора.
Наталье Дмитриевне в последнее время снился каждую ночь один и тот же кошмарный сон: Борис ещё совсем молодой, мечется в огне и никак не может выскочить из горящего дома, зовет её, просит о помощи, а она ничего не может сделать, стоит как вкопанная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и только в ушах звенит его крик о помощи. Наталья Дмитриевна чувствовала, что Борису тяжело сейчас. Он должен принять решение. Новая жизнь раздавила его. Он никогда не сможет найти себя в служении этим «мужланам», как называла про себя Наталья Дмитриевна новых хозяев жизни. Наверное, он выбрал правильный путь, раз уезжает из России. Но как там сложится его жизнь? Ведь он такой чуткий и ранимый! Наталья Дмитриевна думала и о дочери, она давно не получала никаких вестей от Анастасии, но за неё она почему-то была спокойна. У той был отцовский крутой характер, и она могла постоять за себя, чтобы там ни случилось.
Ольга тоже не могла заснуть. События сегодняшнего дня переполнили её. И снова мысли о детях, особенно о Серёже – он стал такой взрослый и самостоятельный и, как ей показалось, колючий. Он не будет искать компромиссов в жизни – либо чёрное, либо белое. Она боялась за его жизнь. Но в то же время понимала, что он взрослый мужчина и вправе принимать решения сам. Надо было убедить хотя бы Таню уехать с отцом в Париж, но он не особенно-то предлагал взять с собой дочь.
А что же делать ей самой? Как ей жить в этих новых условиях? У неё нет ни денег, ни дома, ни профессии. Наталья Дмитриевна рано или поздно поправится, и надо будет искать работу и жильё. Ольга начинала привыкать к своей новой роли медсестры, но у неё не было ни навыков, ни образования. У неё вообще не было никаких дипломов. Она представила себе, что напишет в анкете в графе «профессия» – «фабрикант». Вот будет забавно!
Ольга смотрела на раненых с жалостью и состраданием. Она понимала, что им ещё труднее. Они оторваны от дома, от привычной жизни, устали от грязи и постоянного страха, что в любую минуту их могут убить. Их так радует даже малейшая возможность побыть в человеческих условиях, поспать на чистом белье, поесть горячую пищу. Ольга старалась быть внимательной и ласковой со всеми, не отдавая кому-то предпочтения. Ей нравилось помогать, облегчать страдания, у неё всё получалась как бы само собой, будто всю свою жизнь она только этим и занималась.
Многие раненые уже узнавали её, звали к себе, просили помочь написать письмо домой. Она не отказывала, в свободное время садилась у кровати и писала под их диктовку нехитрые послания близким. Солдаты стеснялись писать о своей нежности и любви, она добавляла эти слова от себя. Ольга никогда не смеялась над их наивными чувствами, а, наоборот, завидовала их простому счастью. Вот где-нибудь в простом деревенском доме прочтут и обрадуются весточке от сына, мужа или отца!
Иногда ей казались эти простые слова давно забытыми, будто уже сто лет ей никто не говорил о том, как он её любит и ждёт, и она сама уже целую вечность не признавалась никому в своих чувствах. Ольга вспоминала свою жизнь, и ей казалось, что всё то, что было раньше, было не с ней, а с кем-то другим, а она просто прочитала об этом в книге. Она думала, какая же ей досталась нелегкая судьба, сколько раз ей приходилось начинать свою жизнь заново, и вот сейчас она опять на распутье, решает, что делать дальше. А ведь ей тридцать девять лет, много это или мало? За спиной опять ничего, и надо начинать с нуля, идти учится или работать, но куда и кем? Ольга не боялась учиться, её не страшила никакая работа, пугал только этот хаос в стране. Ей хотелось, чтобы всё закончилось, и они могли бы вернуться домой, чтобы зажить опять спокойно все вместе.
Ольга заснула с улыбкой на губах. Ей снились дом, дети, все были счастливы и жили ожиданием какой-то большой радости.
Утром приехали Серёжа с Танюшей. Увидев бабушку, Таня, не сдерживая радости, бросилась к ней, обняла, поцеловала и начала быстро, как в детстве, расспрашивать, не дожидаясь ответов: «Как ты себя чувствуешь? Как ты жила всё это время? Чем тебя лечат? Скучала ли ты без нас?»
Сергей был сдержан. Он чувствовал себя взрослым, и ему не к лицу были все эти ахи и вздохи. Наталья Дмитриевна прижала внуков к себе и заплакала. Сергей очень напоминал ей молодого Бориса. Такой же высокий, тёмноволосый, с голубыми глазами. Ольге и самой казалось, что это молодой Борис стоит рядом с ней.
Наталья Дмитриевна плакала от радости, что увидела внуков и они опять вместе. Она спросила Серёжу, может быть, он сможет достать машину и отвезет её к Борису, она очень хотела увидеть сына. Серёжа спешил по делам, но, перед тем как попрощаться, сказал, что они теперь будут видеться чаще, и пообещал бабушке исполнить её просьбу. Таня осталась с Натальей Дмитриевной, а Ольге надо было заступать на дежурство.
Прибыла вновь большая партия раненых, и Ольге поручили помочь хирургам в операционной. Она шла туда и очень боялась, что вдруг сделает что-нибудь не так или упадет в обморок от страха. Ведь у Ольги не было каких-то специальных знаний. Её счастье, что она всё быстро схватывала и понимала.
Ольгу позвали к операционному столу. Шла операция: молодому солдату ампутировали ногу. У него была гангрена. Ольга уже знала, что от этой болезни можно умереть. Доктор делал всё очень быстро и профессионально. Он давал короткие указания ассистирующей сестре. Ольгу поставили рядом с сестрой, она должна была научиться так же быстро помогать хирургу.
Всё шло хорошо до того момента, как доктор взялся за пилу. Этот звук, резкий и скрипучий, навсегда остался в памяти, потому что это было последнее, что она видела и слышала, прежде чем потерять сознание.
Очнулась Ольга уже в предоперационной. Было тихо. Пахло нашатырём. Ей казалась, что прошла целая вечность. Санитары вынесли что-то завёрнутое в простыню. Доктор продолжал свою работу. Ольга, покачиваясь, вышла из операционной.
Молоденькая медсестра стала успокаивать Ольгу, говорила, что ничего страшного не произошло, все так начинают. Она и сама тоже падала в обморок. Ольге казалось, что она никогда не сможет перебороть себя и вообще больше не подойдет даже близко к операционной.
