В июне сорок первого года были выпускные экзамены. Верочку оставили работать в леспромхозе их городка. Ольга радовалась, что они будут рядом, и Верочка сможет навещать их. К двадцать первому июня Верочке сшили красивое светлое платье на выпускной бал. Высокая, стройная, темноволосая, в новом платье и туфельках на небольшом каблучке, она была самой красивой выпускницей. Ольга сидела в зале, когда всем вручали дипломы. Она заплакала от умиления, когда Верочка вышла на сцену и кроме диплома ей вручили ещё и почетную грамоту за участие в самодеятельности.
Потом был концерт и танцы. Когда Верочка, кружась в вальсе, проносилась мимо Ольги, ей казалось, что это она, семнадцатилетняя барышня, танцует на своем первом балу в Дворянском собрании. Молодые люди наперебой приглашали Верочку. Успех кружил голову, вот оно начало новой и такой счастливой жизни! Она так часто видела себя в мечтах вот такой красивой, вальсирующей обольстительницей. Все молодые люди от неё без ума, но она любит лишь одного – самого достойного! Всё впереди! Жизнь безгранична! Её ждет любимая работа и много, много счастья!
Разошлись лишь на рассвете. Счастливые, улеглись спать. Разбудил всех громкий крик в коридоре: «Война, война! Вставайте скорее! Немцы напали на нашу землю!» Ольга испуганно вскочила. Она ничего не понимала. Какая война? Почему с немцами? Ведь они недавно подписали мирный договор с Германией. Все в напряжении слушали сообщение по радио.
Ольге вдруг стало нестерпимо страшно. Жуткий холод леденил душу. Она, потерявшая всю семью и привязавшаяся к чужой девочке, как к своей дочери, теперь больше всего боялась потерять и её.
Потекли рабочие будни. Мужчин забирали на фронт. Охрана заметно убавилась. Ольга несколько раз писала заявление районному начальству с просьбой отпустить её на фронт. Писала, что она – врач, её опыт и знания могут пригодиться стране. Ей нечего терять, и в шестьдесят один год она вполне может лечить и выхаживать раненых. Вдруг она на фронте встретит своих детей или узнает что-нибудь о них? Да и как можно было отсиживаться здесь, в глуши, когда Отечество в опасности? Она внимательно слушала вести с фронтов. Когда немцы подходили к Москве, очень переживала: а вдруг дети сейчас там и им угрожает реальная опасность?
В этой глуши ей трудно было представить себе тот масштаб событий, который происходил в стране. Работы становилось всё больше, с уходом мужчин на фронт всё легло на хрупкие женские плечи. В начале тысяча девятьсот сорок второго года Верочка приехала в деревню неожиданно среди дня, чем очень напугала Ольгу. У неё тревожно забилось сердце от предчувствия чего-то страшного. Верочка села рядом с Ольгой, обняла за плечи и сказала спокойным голосом: «Я ухожу на фронт, не могу оставаться здесь, в тылу, когда там идут такие тяжёлые бои. Ты только не плачь! Береги бабушку. Я буду часто писать». Ольга заплакала, прижалась к Верочке, будто не Верочка её приемная дочь, а она, Ольга, маленькая девочка, которую надо успокаивать.
У Верочки была повестка, на следующий день её должны были уже отправить на курсы медсестёр и потом сразу на фронт. Они проговорили до утра. Спать не хотелось. Ольга просила Верочку, если вдруг она попадет в Москву, узнать что-нибудь о её близких. Она написала адреса всех знакомых. Уговаривала беречь себя, зря не геройствовать, ведь Верочка – это последнее, что у неё осталось в этой жизни. Да и как она могла уберечь, спасти её в этой страшной войне… Ольга уже не плакала, она только смотрела на Верочку, будто стараясь запомнить лицо, голос, манеры.
Утром они простились, не зная, увидятся ли ещё когда-нибудь. Верочка обняла бабушку, та тихо плакала, понимая, что вряд ли они встретятся. Ксения уже не вставала, и только забота и уход Ольги поддерживали в ней тлеющую жизнь.
После отъезда Верочки Ольга жила только ожиданием писем от неё. Казалось, что даже память о собственных детях как-то отдалилась. Они часто вспоминали и во всех подробностях обсуждали с Ксенией, какая замечательная у них Верочка и как хорошо им было всем вместе.
Шли дни, они складывались в месяцы. Письма с фронта приходили редко. Верочка в них подробно описывала свою жизнь. В одном из писем призналась Ольге, что нашла на фронте свою любовь. Писала, что он – врач-хирург и они в одном медсанбате уже целый год. Она теперь опытная операционная сестра, а он – великолепный хирург. Они очень любят друг друга, но не расписаны, потому что нет у них сейчас такой возможности. Он очень красивый и старше её. Из простой семьи. Любит, заботится, как может. Вот бывает и так – кругом страшная война, а она счастлива со своим Андреем, только очень боится потерять его. Иногда бывает такая бомбёжка, что и медсанбату тоже достается. Но она верит, что война скоро кончится, они приедут домой и будут жить все вместе, а Ольга – нянчить внуков.
Ольга прочитала письмо и заплакала. Как жаль, что она не может увидеться с Верочкой, познакомиться с Андреем. Пугало и то, что Верочка так близко к передовой, а пули не разбираются, куда лететь. Ольга продолжала писать письма с просьбой отправить на фронт, но ей отказывали, теперь она писала ещё на московский адрес детям, потому что ей наконец разрешили вести переписку, но все письма были безответными.
Из деревни забрали на фронт всех мужчин, приходили уже и первые похоронки. На лесоповале работали теперь лишь женщины да немногие из заключённых-мужчин, которые тоже всеми силами рвались на фронт. Многие из заключённых умерли, не выдержав испытаний и болезней. Ольга теперь тоже работала и на лесоповале, и в своей маленькой больничке. Её часто вызывали и ночью. Иногда приезжало за ней начальство из райцентра и везло куда-нибудь на отдаленные острова, где в строгой изоляции содержались заключенные. Она лечила их, старалась подбодрить каждого, как могла, помогала им, привозила лекарства, газеты, нехитрые гостинцы, а главное, свою доброту и внимание.
Однажды Ольгу привезли к тяжелобольному заключённому. Это был мужчина лет сорока, хотя по виду ему можно было дать и все восемьдесят. Седая щетина на лице, ввалившиеся безжизненные глаза. Ольга его выслушала, посмотрела горло, померила температуру. Она уже спокойно могла ставить диагноз и без рентгена, и без анализов. Это был случай тяжелой пневмонии. Ольга попросила охрану разрешить ей самой ухаживать за этим человеком. Видно было, что, если его до сих пор не расстреляли и не оставили умирать в камере, значит, это не простой заключённый.
Ольге разрешили остаться в лазарете. Она ухаживала за всеми больными, но Вадим, так звали мужчину, был почему-то дороже всех. То ли уход, то ли лекарства помогли, но Вадим пришёл в себя, лихорадка спала, и он теперь уже мог сидеть в кровати и разговаривать. Они беседовали при каждой возможности, будто жизнь возвращалась к Вадиму с этими рассказами. Он безоговорочно доверял Ольге. Давно забытое материнское тепло исходило от неё.
Вадим рассказал, что долгое время работал в наркомате, занимал там довольно высокий пост, но кто-то написал на него донос, и его забрали. Долго держали в московской тюрьме, били, допрашивали, а потом привезли сюда. Ольга очень хотела спросить про Сергея, но боялась – вдруг он не знаком с ним или не может говорить о своих товарищах? Однажды Вадим обмолвился, что был долгое время дружен с Сергеем Покровским. Ольга чуть не потеряла сознание, услышав родное имя.
