Николенька держал её руку в своей и говорил, что они обязательно ещё встретятся, что судьба такая жестокая послала им эту встречу неслучайно, и он верит, что у них всё впереди.
Лида и верила, и не верила. Да как можно верить, если всё так плохо сейчас. Они оба не знают, что ждёт их на следующий день.
Пришёл конвойный и грубо обругал и Лидку, и Николая, словно это они были виноваты, что про них попросту забыли.
Занятия продолжались всего неделю. Лида смотрела на Николеньку, словно стараясь запомнить каждое его слово, движение, мимику. Она понимала, что они могут никогда больше не увидеться, но эта встреча внесла в её жизнь такой заряд бодрости и энергии, что она поняла только одно: она приложит все силы к тому, чтобы снова встретиться с любимым. В тот момент её не интересовало, был ли он женат, есть ли у него дети. Он принадлежал только ей одной и никому больше.
Судьба подарила им ещё один шанс – Николая перевели на их шлюз. На стройке не хватало инженеров, надо было проводить точные математические расчёты, налаживать технику, внедрять новые идеи и предложения, а у Николая была светлая умная голова, полная идей и планов. Так они оказались на одной стройке.
Лида вернулась в свою бригаду. Она теперь работала мастером-механиком. Заключённым работать стало легче. К каналу была проложена железная дорога, по ней день и ночь везли вагоны с землей. Проложили новую шоссейную дорогу. Добавилось техники, появились отечественные экскаваторы.
Она никому не рассказывала о встрече с Николенькой. Да и виделись они нечасто, к тому же только издалека. Но каждый раз сердце её начинало бешено колотиться, лицо краснело, руки предательски дрожали.
Однажды Лидка получила записку, что ей надо срочно прийти к будке охранника, она быстро оделась и побежала, боясь, что случилось что-то нехорошее с Николенькой.
Он ждал её, волновался, нервно ходил недалеко от будки. Лидка бросилась ему в объятия, он прижал её к себе. Оба стояли и плакали от счастья. Охранник сердито одернул их и сказал, чтобы они быстро шли в будку, иначе и у них, и у него будут большие неприятности.
Они вошли в маленькое полутёмное помещение, охранник был молодой парень, его, видно, только недавно прислали, Лида его видела впервые. Парень сказал, что у них есть всего час, потом придёт его напарник, и они должны будут убраться восвояси.
Лида ничего не могла сказать, Николенька ласкал и обнимал её, его поцелуи были почти невинны и в то же время горячи. Лида замирала от счастья. Она стыдливо отвечала на его ласки, но Николенька уже раздевал её и торопился, осыпая лицо, руки, грудь, губы страстными поцелуями.
Лида уже не видела ни охранника, ни скудной обстановки вокруг. Она была на вершине блаженства. Можно было только мечтать о такой неземной любви, о таких чувствах. Николенька говорил ей какие-то ласковые и нежные слова, она и слышала, и не слышала. Казалось, что вот оно – счастье, что ничего лучше и быть не может!
Охранник вышел на улицу покурить. Лида и Николенька словно выплескивали друг на друга всю накопившуюся за эти годы нежность, любовь, страсть. Они были неистовы и ненасытны, словно боялись, что сейчас всё закончится и снова оба уйдут в свои грязные и вонючие бараки.
Охранник, его звали Афанасий, вернулся и постучал к ним в тесную комнатушку: «Эй, вы там, собирайтесь, уже время!» Николенька испуганно отпрянул и начал быстро одеваться. Лида тоже заторопилась.
Они вышли на улицу. В небе светила яркая луна, огромные звёзды словно касались земли. Они стояли, взявшись за руки, и любовались на эту неземную красоту.
Николенька посмотрел на часы и сказал, что надо быстрее возвращаться к себе, скоро ночная поверка. Они быстро побежали в разные стороны.
Теперь они могли встречаться раз в неделю, когда дежурил Афанасий. Лида ждала этих встреч, радовалась и боялась сглазить своё счастье. Ей казалось, что всё кончится плохо, если кто-нибудь узнает, выследит, и их расстреляют. Но ей уже не страшна была смерть после этого неземного блаженства, которое она испытывала с Николенькой, ей казалось, что лучше уже ничего и быть не может.
Но, с другой стороны, так хотелось жить, чтобы снова и снова увидеть его счастливое и такое любимое лицо! Их любви был отведен всего один час, но в этот час была вложена целая жизнь, они проживали каждую минуту. Говорили, строили планы, мечтали о том, что оба освободятся и будут наконец вместе. У них будет огромный дом и куча детей.
Стройка шла своим чередом, работа продвигалась. Голод и холод уже не так пугали. Человек так устроен, что он рано или поздно привыкает к тяжёлым жизненным условиям.
А эти два молодых сердца ещё согревала любовь, огромная, чистая и светлая, какая только бывает в молодые годы. Удивительным было и то, что вокруг кипела адская каторжная работа, голодный паек, невыносимые условия, а они были бесконечно счастливы.
Через несколько месяцев Лида отметила перемены в своём самочувствии, её стало ужасно мутить, особенно по утрам, всё тяжелее стало вставать, ноги отекали, и она ещё острее чувствовала голод.
Лида поняла, что беременна. Она боялась, что другие догадаются, и начальство заставит её избавиться от этого ребёнка. Николенька, когда узнал, сначала испугался за неё, а потом обрадовался. У него не было детей, хотя он был женат и они с женой прожили три года, но детей почему-то не было.
Время шло, и Лиде всё труднее становилось скрывать растущий живот. Работали также тяжело, и надо было делать вид, что ей по-прежнему ничего не стоит возить тяжёлые тачки с землей.
Но Лида была счастлива, она носила под сердцем плод их любви с Николенькой. Они жили одним днём, никогда не знали, что будет завтра, но этот ребенок, если всё будет хорошо и он родится живым и здоровым, будет её огромным утешением в жизни.
Срок родов неумолимо приближался. Однажды в бане конвойная подошла к Лидке и грубо спросила: «А рожать ты здесь, в бане, собираешься, сука?» Лидка ничего не ответила.
В колонии женщины тоже беременели, кто от охранников, кто от уголовников, здесь отношения не рассматривали как что-то необыкновенное, но беременность почти никто не сохранял, всем делали аборты по медицинским показаниям. И Лидка боялась, что её тоже заставят, поэтому и молчала до последнего.
Во время встреч с Николенькой, а они становились всё реже, он гладил её живот и с восторгом ощущал сильные движения ножек младенца. Лида почему-то была уверена, что будет девочка, Николенька ждал сына. Имя для ребенка придумали заранее. Если девочка – то Маргарита, если мальчик – то Константин.
Схватки начались неожиданно, ночью. Лидка пыталась сдерживать стоны, но ничего не получалось, боли были очень сильные.
Вызвали врача, она отвела Лидку в лазарет. Там Лида к утру и родила маленькую слабенькую девочку, которой дали громкое и красивое имя – Маргарита.
Девочка была чудо как хороша – темные, как вишенки, глазки, светлые реденькие волосики, маленький носик и красивые алые губки. Она плакала, хотела есть, а молока у Лиды было совсем мало.
