– Райна, Рай…
Он сам не знал, что хотел сказать, – лишь хотел поддержать, а она стояла и смотрела на выдавленный в земле кратер сухими глазами – неподвижная, ссохшаяся, спекшаяся в один сплошной комок из боли. И все повторяла: «Нет воды, нет воды, ее нет…»
А после по ее лицу потекли слезы – как включили. И тогда он подошел и обнял ее, дрожащую и отравленную до самой глубины души злой шуткой, едва способную держаться на ногах.
– Райна…
Обнял, прижал к себе ее голову. Услышал, как подошел ассасин, положил свои руки на их в знак поддержки и защиты; как подошел Баал. Они держали ее втроем, молчаливо говоря – мы здесь, мы с тобой. Мы рядом.
А она плакала.
Плакала так, как будто потеряла что-то единственно-ценное на свете – мечту, надежду на счастливую любовь, смысл жизни. Они держали ее, а она кричала и захлебывалась, рвалась из их рук, сама не зная, куда хочет пойти и зачем, билась упавшей на камни птицей.
– Ее нет…
– Райна, все будет хорошо.
– Нет воды…
– Райна…
Они утешали и не знали, чем утешить. Сжимали ее, делились силой, не позволяли упасть на землю, помогали выстоять в труднейший момент жизни.
А Аарон, не разжимая рук, смотрел на серое и текучее над головой небо.
– Дрейк, бля, – прошептал он хрипло. – Надеюсь, ты меня слышишь сейчас. Надеюсь, можешь прочитать мои мысли.
Хотел добавить что-то еще – мудак? Сволочь?
Но не стал.
Все и так ясно.
– Пустите меня, пустите…
Она все-таки вырвалась – взмолилась, чтобы разжали кольцо, и они молчаливо расступились в стороны, открыли ей проход. И Райна нетвердой походкой зашагала по мокрым булыжникам. Вперед, вперед, с каждым шагом все ближе к центру кратера. Дошла до самой середины, долго стояла там – сутулая, бесконечно уставшая и опустошенная, – затем, будто подкосились ноги, опустилась на камни. Легла на них, свернулась калачиком, поджала под себя колени и замерла.
Аарон страдал от боли.
Переживал ли он хоть когда-то за другого человека так, как сейчас? Чувствовал ли чужое горе всеми порами кожи – каждой клеткой, каждым волоском? Нет, никогда. Обычно не замечал, когда страдал сам, старался не тратить эмоции, а просто помогать, когда страдали другие. А тут… Чем он мог помочь ей теперь? Чем, когда единственная бесценная мечта оказалась у человека отобранной?
И шли в сторону невидимого Творца, жизни и судьбы волны отчаянного негодования. Она и так слишком много страдала – за что еще? Ведь сказали: «Дойди!» Дошла, смогла, сумела. И что в итоге? Когда Канн дернулся, чтобы пойти за Райной, его за локоть удержал ассасин.
«Не надо, – сказал одними глазами, – дай ей время побыть одной».
И Канн остался стоять на месте.
Она вернулась через несколько минут.
Несмело и неуверенно, будто пьяная, поднялась на колени, затем выпрямилась в полный рост, подошла к ним изменившейся, уже другой. Будто тот маленький человек, что жил внутри Райны, вдруг принял какое-то одному ему известное решение – взгляд темных глаз сделался стеклянным, потухшим и неживым.
У Аарона окончательно оборвалось сердце.
Какое-то время она смотрела на них – смотрела и не видела, – затем качнула головой и произнесла одно-единственное слово – «домой».
Рен бросил взгляд на Канна.
– Где Портал?
– Недалеко. За той грядой.
– Тогда пошли?
«Идем?» – вопросительный взгляд на Баала. Кивок. Следом вопросительный взгляд на Райну – она ни на кого не смотрела. Просто зашагала туда, куда указал стратег.
Шагая позади нее, он ломал голову – что сказать ей? Как помочь? Чем поддержать? Существуют ли такие слова, чтобы вновь вселить надежду в человека, только что ее утратившего? Как показать, что тебе не все равно, что тебе не пусто? И что ты веришь, что все будет хорошо…
Но верил ли он на самом деле?
Он болел – вот что он делал. Болел вместе с ней. Каждой клеткой тела. Болел душой.
– Райна…
Наконец, решился окликнуть ее. Догнал. Пошел рядом, подбирал подходящие слова. И уже, кажется, нашел их, но в этот момент она остановилась, посмотрела на него странным, ничего не выражающим взглядом и покачала головой:
– Нет, я не позволю. Это неправильно – жить с уродом. Никому не позволю.
Не дала вставить ему ни слова, снова пошла вперед.
Шах и мат.
А он зверел, словно раненый. Шел следом и не знал, кого наказать. Умел биться, но не видел врагов, хотел поддержать, но не умел найти верных фраз – она не урод! Не урод! И никогда им не была. И они найдут способ избавиться от ее страшных шрамов – найдут, даже если для этого придется подвесить Дрейка за ноги и бить его бейсбольной битой. Он на все ради нее готов, на все! Разве она не видит?
– Райна?
– Где Портал? – вместо того, чтобы повернуться, спросила тихо.
Аарону пришлось отвлечься и развернуть карту.
– Долже быть сразу за грядой.
Его друзья молчали; она шагала вперед, не останавливаясь. А когда за грядой вдруг оказался провал – глубокая расселина с клубящейся внутри темнотой, – спросила: «Это он»? Портал?»
Канн вовсе не был в этом уверен, но кивнул – должно быть, он. И испытал настоящий ужас – до паники, до вставших на загривке волос, – когда Райна, не задержавшись ни на секунду, шагнула с обрыва в пропасть.
Глава 19. Возвращение
Нет воды. Нет жизни. Нет тебя.
Злой оскал судьбы и дикий хохот.
Пробирает до озноба холод,
Радости побеги истребя.
Поздно биться головой уже,
Наступил финал у этой драмы,
Не стерев уродливые шрамы,
А добавив новых на душе.
Мне б тебя в последний раз обнять,
Ощутить тепло твоих ладоней…
Роль свою последнюю исполнив,
Верное решение принять.
(Автор: Марина Яныкина)
«Дура! – ему хотелось орать. – Дура, ты что творишь? А если бы Портала там не оказалось?!»
Но ему хватило одного взгляда, чтобы понять – орать на нее бесполезно. Можно брызгать слюной, можно трясти за плечи так сильно, чтобы моталась из стороны в сторону голова, можно бить по щекам, только все тщетно – Райны здесь уже не было. Вместо нее сидела на траве и смотрела на горящий над городом закат уже совсем другая девчонка – тихая, незнакомая, спрятавшаяся от мира в собственных мыслях.
– Где мы? – Баал все еще озирался по сторонам.
