Маска Коломбины ждет!
Прижавшись к груди Макса, Маша с наслаждением вдыхает аромат теплого медового молока, а Кристина – запах выбеленных холстов и масляных красок, исходящий от волнистых волос, упавших Якову на щеки.
– Маленькая Птичка, ну-ка встань лицом к площади. Неужели я увижу в твоих глазах розовую кампанилу?
Маша смеется и прячет счастливое лицо на его груди. Безвременье настигает ее.
Яков достает из бокового кармана небольшой предмет и протягивает девушке. Она с удивлением узнает выточенного из дерева ангела, раскинувшего еще целые крылья, и в недоумении поднимает на любимого глаза.
– Перед тем как покинуть с тобой Фрайбург, я тайно посетил Иоахима, моего духовного отца. Еще не зная, что будет помилован, священник передал обещанного тебе давным-давно, еще в Марцелле, ангела. Правда, с небольшим поручением. Внутри него есть тайник, куда Иоахим вложил прощальное письмо к сестре. Вот здесь, смотри. – Максимильян, подцепив ногтем основание деревянной фигурки, вытаскивает небольшую щепочку и вытряхивает на ладонь сложенную вчетверо записку. – В этом грустном письме уже нет смысла, отец Иоахим спасен, пусть теперь его трогательное прощание плывет по воле волн, – говорит Яков и бросает пергамент в канал. – Держи ангелочка и не забудь, что в нем можно спрятать какую-нибудь очень важную для тебя вещь. Очень… важную… вещь…
Резанувший слух истошный крик чайки вытолкнул Машу из удивительного сна. Открыв глаза, она несколько минут лежала глядя в потолок, постепенно возвращаясь в реальность, вспоминая минувший день.
Яркая вспышка заставила ее повернуть голову набок и счастливо улыбнуться.
Максимильян, как всегда, бессовестно воспользовался половиной ее подушки и теперь тихо посапывал, наслаждаясь утренней грезой. Его нежные губы, вернувшие ей вчера сказку, улыбались во сне.
– О боже! – прошептала Маша. – Значит, это все правда… не сон…
Стараясь не шуметь, она осторожно приподнялась с кровати и подошла к узорчатому окну. Стая чаек кружилась над маленькой площадью перед отелем. Двое детей, стоящих у круглого колодца, кормили птиц хлебными крошками, подкидывая их вверх.
Маша дотронулась руками до оконной рамы и прильнула щекой к прохладному стеклу. Среди черепичных крыш сияло ясное голубое небо, раскинувшееся без конца и края, отраженное в бесчисленных каналах, прорезавших город словно кровеносная система.
Наступило утро новой жизни.
– На тебя удачно упал свет, любовь моя! – послышался голос проснувшегося художника. – И как обычно, мне не хватает камеры, чтобы запечатлеть твой ускользающий образ.
Маша, отвернувшись от окна, направилась к нему:
– У нас в запасе целая жизнь. И я проведу ее рядом с тобой. И ты вновь напишешь мой портрет.
* * *
Странный сегодня день. День гимна пустоте. День абсолютного покоя. Сверхъестественной чистоты и предельной ясности.
Лупящий по ветровому стеклу дождь не мешает думать. Думать о собственной никчемности, незначимости, о бессмысленности существования. Именно существования, не жизни.
Потому что жизни нет. Она скользнула фоном, красивой декорацией, не дав сыграть в ней главную роль.
Он все время рассчитывал, что завтра-послезавтра станет ее хозяином, но жизнь воспользовалась им как заштатным статистом.
Она его поимела.
Обе женщины оставили его практически в один и тот же день.
Одна – которую боготворил, другая – которой пренебрег. Их объединяет одно – нелюбовь.
Славно у них получилось. Будто договорились.
Видимо, он это заслужил. Или скорее они заслужили стать счастливыми.
Уходя, последняя сказала, что его дом похож на барак…
Он смеялся до слез.
Все эти годы он бежал из барака, но от судьбы не уйдешь: построил еще один, украсил розами и решил, что избавился!
Нет, он все тот же напуганный одинокий мальчик, наигравшийся жизнью одной и позволивший другой превратить свою собственную в садомазохистский цирк.
Не любил ни одну из них, греясь у очага каждой.
Можно взглянуть на себя в зеркало и увидеть истинное лицо человека, готовящегося подохнуть в полном одиночестве.
Так важно, чтобы кто-то держал тебя за руку.
Все, чего боялся, свершилось.
Правда, зачем ждать старости?
Выбор есть всегда…
Дождь, верный спутник, плакал за него, разучившегося это делать.
Как хорошо, когда в твоей груди беспристрастное расчетливое сердце, прохладное и надежное. Оно не подводит в опасный момент. Не дает сбоев… Порой кажется, оно вообще не бьется.
Денис приближался к садово-строительному рынку, где его измученный самокопанием мозг имел шанс на время отвлечься на поиск новых черенков и рассады.
Над воротами склада с пронзительными криками кружила огромная воронья стая, облюбовавшая стихийную свалку, организованную неподалеку.
Начиная с последнего поворота до рынка вдоль шоссе растянулись маленькими группками таджики, ищущие временного заработка. Денис брезгливо скривил губы: он презирал перебивающихся копеечными доходами, пропахших потом, сальными тельниками и «Дошираком» чернорабочих.
Мужчина вдавил педаль газа в пол и постарался быстрее миновать гастарбайтеров, с надеждой смотрящих на его джип. Неизвестно откуда проникший в салон запах печеного миндаля напомнил ему о детстве, о новогодних подарках под елкой, о маме, которая всегда была с ним в этот день. Ставшие оглушительными крики ворон, кружившихся над дорогой, отвлекли внимание.
В последний момент на шоссе перед приближающейся на большой скорости машиной выскочил ярко-желтый мяч, и следом за ним, спасая единственную игрушку, бросился неуклюжий мальчуган, одетый в куртку навырост и в огромные, хлюпающие по лужам резиновые сапоги.
Спасая ребенка, Денис принял решение мгновенно. Он резко вывернул руль на мокрой дороге и, закрыв глаза, пьянея от восторга, полетел в кювет.
«Свободен!» – ликовало вновь забившееся сердце Михаэля.
* * *
– Выбор есть всегда! – философски резюмировал Модник.
– Проклятие сняла жертва. Господин сыграл по правилам. – Старик довольно потер руки.
– Что-то мы задержались в этом скучном мире, не находишь?
– Да-да. Остался еще один эпизод. Досмотрим и вернемся.
Женщина прошла регистрацию на рейс «Шереметьево, Москва – Марко Поло, Венеция».
Сдав багаж, направилась в салоны дьюти-фри в поисках особого аромата.
Аромата, отложенного на долгий срок желания и жажды, граничащей с болью.
Нашла и, не теряя времени, сразу после расчета вскрыла упаковку духов.
