– И наконец, особый гость господина Боккара. Его друг, уроженец Уэльса, Клайв Мортон.
В голосе Елены зазвучали на удивление теплые, почти трепещущие нотки, когда она представляла стоящего рядом с хозяином шато светловолосого мужчину. Облаченный в застегнутый до горла темный сюртук короткого кроя с жемчужным переливом аксельбантов, опоясанный изысканно расшитым кушаком, красавец отступил на шаг, словно позволял разглядеть его необычный наряд.
Смысловая нагрузка строгого френча, соответствующего эпохе колониальных войн, заключалась в демонстрации именно этого шелкового аксессуара на талии, не иначе.
Оторвавшись от замысловатой вышивки, Маша перевела взгляд на лицо Клайва и утонула в глазах сапфирового цвета. Вот это да! Первая мысль была о линзах, но, приглядевшись внимательней, она поняла, глаза имеют редкий оттенок небесной синевы, глубокий и насыщенный.
Восхищенно вдохнув аромат греха, на долю секунды представила, сколько сердец успел разбить красавец англичанин. Загорелое лицо, светлые волнистые волосы, стянутые в хвост, правильной формы нос с небольшой горбинкой, красиво очерченные губы довершали портрет настоящего «убийцы».
Клайв, словно угадав ее мысли, улыбнулся, легонько вздернув уголки губ:
– Привет! Ты говоришь на английском?
Маша смутилась. Она понимала язык, но не владела им свободно. Заметив ее растерянность, британец не моргнув глазом заговорил на немецком, старательно подбирая фразы:
– Язык Шиллера и Гёте более понятен? Я рад познакомиться с подругой моей прекрасной Елены. – Клайв кончиками пальцев пробежался по спине стоящей рядом женщины.
Лена вздрогнула от прикосновения словно от электрического разряда. Ее глаза затуманились, и она тут же взглянула на подругу, давая понять: не тронь – здесь моя территория.
Маше стало неуютно. Она поискала Максимильяна.
Подруга верно расценила ее взгляд:
– Никуда он не денется. Готовит аппаратуру для общего снимка. – И громко добавила по-немецки: – Клайв Мортон – писатель, он как раз заканчивает новый роман и планирует завтра отправиться к своему редактору в Базель. Так что вам по пути, можете воспользоваться его машиной. Он подкинет вас до Берна, дальше доберетесь сами. Хочешь я похлопочу? – закончила она практически просьбой.
Маша удивленно взглянула на подругу. Какой смысл привлекать к их авантюрной затее совершенно незнакомого человека? Но, поймав ее умоляющий взгляд, вежливо согласилась, полагая, что просьба Лены имеет большое значение для нее самой. Не важно какое. Хотя очень странно…
Клайв расплылся в улыбке, всем видом показывая, что ему будет приятно оказать любезность. Была ли улыбка искренней – кто знает. Словно оправдываясь, Лена шепнула подруге:
– Прошу прощения, мне придется тебя ненадолго оставить, надо распорядиться по поводу ужина.
Извинившись, красавец англичанин направился вслед за мелькнувшим в коридоре алым платьем.
Вопрос у Марии вырвался сам собой и остановил мужчину уже в дверях:
– Господин Мортон, а о чем ваш роман?
Мужчина обернулся. Беззаботная улыбка не соответствовала мрачному ответу:
– Об одной казненной ведьме из Шварцвальда.
И он исчез, оставив Машу наедине с рвущимся из груди сердцем.
Несколько мгновений она прислушивалась к глухим ударам, словно это был стук в запретную дверь, которая не замедлила со скрипом открыться.
На смену удивлению пришел безотчетный страх.
Перед глазами возник образ Виктории, вспомнился кошмарный подвал из сна, клоки спутанных волос в горле.
Ледяной озноб пробежался по телу. Маша беспомощно огляделась по сторонам.
Никому не было до нее дела. Веселые, расслабившиеся аперитивом гости кружили стайками вокруг хозяев дома. Звучали радостные возгласы и комплименты, слышался заискивающий смех.
Нина Владимировна, она же фея-крестная, и та бесследно исчезла.
Талию тронула чья-то рука, горячий вздох скользнул по волосам, легкие, как крылья бабочки, губы коснулись шеи, оставив на ней пылающий след.
Маша вздрогнула. Волна наслаждения мгновенно согрела ее испуганное сердечко. Нежный голос прошептал на ухо:
– Не думал, что мой родной язык так приятно звучит в твоем исполнении.
Облегченно вздохнув, она включилась в игру:
– Где был мой верный рыцарь, почему заставил себя ждать?
Макс сделал удивленный вид:
– Неужели ты скучала?
Его руки скользнули по ее плечам, нежно сжали кисти. Маша не могла отвести взгляда от теплых глаз Максимильяна. Они соблазняли, они клялись остановить часы за пять минут до полуночи, чтобы сказка обязательно сбылась..
Только многозначительное покашливание появившегося рядом гламурного мальчика вернуло мечтателей на землю. Поступило приглашение пройти за стол.
Маша с Максимильяном сели за самый дальний. Материализовавшаяся неизвестно откуда «фея-крестная» попросила разрешения присоединиться к их уединенной компании. Всем своим видом Нина Владимировна демонстрировала лояльность и политику невмешательства в личные отношения коллег.
Но, положа руку на сердце, Маше было безразлично мнение окружающих. Она впервые за долгое время чувствовала себя счастливой, словно мама привезла ее в тот самый магазин в центре Москвы и посадила на волшебную карусель. Девушка несколько раз коснулась местечка на шее, где горел его поцелуй, боясь поверить в случившееся.
Молодой человек отпустил ее руку, но это не имело значения, в мечтах она нежилась в его объятиях.
– Я ругаю себя со вчерашнего дня. Ругаю, что не задал тебе тот вопрос первым. На самом деле в нем не было необходимости. Елена недвусмысленно дала понять, что ты сложный человек, любящий уединение. И что с недавних пор потеряла интерес к противоположному полу.
Удивлению Маши не было предела.
Невеселые мысли прервали официанты. Закружив змейкой по залу, они начали разносить блюда праздничного ужина.
Маша поискала глазами подругу, но ни ее, ни Клайва за соседними столами не было.
Финалом сказочного вечера стал фейерверк в парке, принадлежащем шато. Публика направилась к застекленной веранде, но коварный алкоголь сыграл свою роль. Стоило раздаться первым залпам, как гости, несмотря на прохладный октябрьский вечер, выскочили на улицу.
Маша с Максимильяном остались в зале одни. Взявшись за руки, они наслаждались огненной мистерией. Мария затаила дыхание, опасаясь спугнуть сказку, поселившуюся в ее сердце. Она позволила себе сосредоточиться на двух вещах – расцветающих в небе огненных цветах и тепле его ладони – и молила, чтобы мгновения превратились в вечность.
Разноцветные звезды, вспыхивающие в небесах, мигали и падали в воду небольшого пруда. Они многократно отражались на мерцающей глади, а потом умирали в ее глубине. Скульптура ангела, возвышающаяся на искусственном островке посередине водоема, каждый раз оживала, меняя цвет. Происходящее выглядело нереальным, волшебным. Казалось, что очередной залп салюта заставит крылатое создание испуганно взмыть в небеса и исчезнуть.
