Висеть тебе под потолком на крючьях!
По-поросячьи взвизгнув, не на шутку испуганная толстуха стремглав бросилась за скрывшимися за околицей младшими сестрами.
Не теряя ни минуты, Регина – а это была она – ступила на осыпающийся под ее весом песчаный склон и, тяжело дыша, протянула мокрому испуганному ребенку свой посох:
– Малышка, не бойся, цепляйся за палку и крепко держись. Сейчас я вытащу тебя.
Девочка открыла глаза.
По всему телу разливалось блаженное тепло, а до ушей доносилось тихое мурлыканье. Она испуганно вскрикнула, обнаружив себя в объятиях женщины, заботливо укутавшей ее теплым шерстяным плащом и поющей колыбельную. Кристина боялась шелохнуться, потому что признала незнакомку, спасшую ее.
Это была Черная Регина, знахарка, ведовка. Злые языки в Фогельбахе за глаза называли ее лесной колдуньей, летающей по ночам на помеле и ворующей маленьких детей для приготовления колдовских снадобий. «Вот и я попалась, – подумала бедная девочка, – она отнесет меня в свое каменное логово в глухой чаще и сварит вместе с черными кошками в огромном котле. Никто не спасет меня».
От страха малышка зажмурилась, сжалась в комочек и всхлипнула.
– Ага. Наша крошка пришла в себя, – прервав пение, произнесла женщина. – А что это с нашей Птичкой, почему у нее испуганное личико? И слезы, готовые смыть меня в холодный ручей, вот-вот хлынут из ее прекрасных глазок. Детка, что с тобой?
Продолжая всхлипывать, девочка еле слышно пролепетала:
– Пожалуйста, во имя Пресвятой Девы, не варите меня в кипящем масле! Можете подсушить на солнышке, как летучих мышей или ящериц… а еще лучше… Отпустите меня домой, я никому не скажу, что видела вас…
Громкий раскатистый хохот прокатился над опушкой леса. Девочка с недоумением смотрела на смеющуюся знахарку.
– Ах ты глупышка! Неужели ты подумала, что я, великая ведьма, сварю тебя в одном котле с вонючими дворовыми кошками и майскими жуками? Да лучше я заброшу туда твою мерзкую сестрицу Марту. Там ей и место! Или дам тебе засохнуть на крыше, чтобы растереть в порошок для превращения в летучую мышь? Нет, мое сокровище, ты достойна лучшей участи, ты достойна подарка! Самого лучшего подарка от меня, от женщины, принявшей тебя на белый свет. Конечно, ты этого не знала, но это правда. Мои руки первыми принесли тебя в этот мир. Смотри сюда!
Регина бережно сняла девочку с колен и поставила на землю.
Кристина увидела свою высохшую на жарком майском солнышке одежду, а рядом с ней – лежащую на боку плетеную корзину, из которой – о ужас! – торчали маленькие ручки и свисали клоки волос.
Малышка испуганно опустилась на траву и закрыла ладошками глаза. Не обращая на ее реакцию ровно никакого внимания, Регина быстро одела ребенка в платье и обула в сухие сапожки. Шагнула к корзине и, поправив содержимое, вернулась:
– Выбирай, красавица! Это и будет тебе подарок. Каждую из них я сделала своими руками. Ничего не бойся, выбирай самую красивую, ту, что приглянется.
Кристина, набравшись смелости, раздвинула ладошки и увидела, что корзина наполнена не отрезанными детскими руками и головками, а искусно сшитыми из разноцветного тряпья куклами.
К мягким, набитым соломой тельцам крепились вырезанные из дерева или вылепленные из глины ручки с колечками на пальчиках и ножки в парчовых и кожаных башмачках.
На глиняных головках на приклеенной, выбеленной на солнце и закрученной в локоны пакле красовались изящные шляпки, украшенные сухими цветами и птичьими перьями.
Девочка дрожащими руками брала одну куклу за другой и не могла наглядеться на такую красоту.
– Ну и какая тебе по душе, Кристина? Сделай свой выбор, – услышала она голос Регины.
– Не знаю, госпожа…
– Выбери сердцем, а не глазами.
Да как же можно было не растеряться среди такого изобилия? Глаза ребенка перебегали от одной куклы к другой. Никогда у нее не было ничего похожего. Папина кукла давно истрепалась, а березовые самоделки – куда им до этого волшебства!
Руки тянулись к каждой из красавиц, каждую хотелось взять с собой, прижать к сердцу и никогда уже не расставаться. Кристина в нерешительности перебирала игрушки. Следующая казалась ей лучше прежней. У одной были глаза из медовых, переливающихся на солнце топазов, у другой – туфельки сплетены из жемчужной паутинки, а платьице скроено из тончайшей серебряной парчи, третья отличалась изящными, тонко выструганными пальчиками, одно из которых было украшено колечком с зеленым камушком. Еще одна мило улыбалась и, кажется, подмигивала девочке, а последняя, что лежала на самом дне, лицом вниз… Последняя не была такой красивой, как ее товарки. Изящных парчовых башмачков у нее в помине не было, лишь скромные ботиночки из латаной кожи, да и глаза разного цвета, словно мастерице напоследок не хватило одинаковых кристаллов. Один глаз сверкнул на солнце прозрачным сапфиром, а другой потянул в ночь непроницаемым ониксом, но зато на шее последней куколки красовался странный кулон из потемневшего металла.
Две змейки, обвивающие друг друга, слились в поцелуе-укусе.
«Какой странный кулон!» – подумала маленькая девочка и дотронулась до него, чтобы лучше рассмотреть. Она осторожно вытащила куклу из корзинки.
Регина молча наблюдала.
– Какие красивые змейки! Смотрите, госпожа, они светлеют у меня на руке! А почему?
Регина смотрела в восторженные глаза ребенка и молчала. Не дождавшись ответа, девочка опять начала разглядывать куклу:
– И глазки у тебя разные, и туфелек парчовых нет. Тебя, наверное, все дразнят, как меня. Да? Подружки твои такие красивые, а ты по ночам плачешь, я знаю, ты, как и я, одна… – Девочка робко подняла на Регину глаза. – Госпожа, можно я возьму вот эту Разноглазку? – И, боясь, что женщина передумает, малышка испуганно прижала к груди выбранную игрушку.
Регина присела на траву, чтобы ее лицо оказалось на уровне лица ребенка. Она с трудом вытащила куклу из ее рук и, как будто впервые увидев свое произведение, весело рассмеялась:
– Бери, Маленькая Птичка. Ты все сделала правильно. Если бы ты выбрала не эту куклу, я бы тебя отговорила, но ты сама ее увидела, значит, она действительно твоя. Только скажи, почему именно ее ты хочешь забрать?
– А вы не будете смеяться?
– Ну что ты такое говоришь? Конечно не буду, говори как на духу.
– Она мне прошептала свое имя, а другие молчали, – произнесла девочка, стыдливо потупив глаза. – Хотите, скажу, как ее зовут?
– Нет. Что ты! Никому и никогда не говори имя своей куклы, иначе она перестанет быть твоей и сделается обычной тряпицей. Запомни мои слова, Птичка!
– Никому не говорить имя? А почему? Почему нельзя называть имя, что такого страшного произойдет?
Регина погладила девочку по светлым кудряшкам, полностью подсохшим и развевающимся на солнце.
