– Дык ты, что ль, без продукции будешь? А чево я жрать стану? У меня все ужо скончалося! Значица, сама беги в магазин. Ежли не побегишь, я тута спецьяльно передо тобою раскорячуся и зачну помирать. От голоду. У тебя ручки нету? Хочу записку оставить потомкам, что это ты меня голодом сморила, гадина.
Старушка, не мешкая, тут же устроилась на полу, сложила руки, все в толстых венах, у себя на грязном халате и добросовестно, во всю глотку заохала. Зинаида опешила от такой наглости, но все же решительно тряхнула головой и строго пообещала:
– Куда угодно укладывайтесь и помирайте от чего вам нравится! А я приеду домой и устрою Юноне скандал – зачем же она собственную мать до такого состояния довела?
Хозяйка вскочила и удивленно уставилась на Зинаиду.
– Да ты че ко мне с какой-то Юноной прикопалась, а? У меня и знакомых-то таких нет! Юнона да Юнона… Есть у меня внучка Нонка, и все, а больше и никого не имеется.
Зинаида и сама уже стала подозревать, что попала не по адресу, но на всякий случай решила уточнить:
– Подождите, но разве ваша дочь не привозила к вам зверского вра… тьфу ты, ветеринара? Разве дочь не лечила вашу кошку?
– Дочь? Лидка, что ль? Да она как мне внучку на руки сбросила, так боле и не появлялась, зараза такая. Пропала без вести. Геройски. А мне за ее никто не платит. Хошь бы каку пензию по утере кормильца дали… И ведь никто не скажет, то ль она уже померла давно, то ль где так болтаецца… Каку кошку она тебе лечить будет? Я тут недавно сама чуть не сдохла – спирт попался некачественный, так меня хошь бы одна холера опохмелила…
– А кошку вашу никто не лечил?
– Не, ну Нонка когой-то привозила. Да, стручок какой-то приезжал, ковырялся в моей Хризантеме. Чего уж там искал? Это кошку мою так прозывают – Хризантемой. Нонка назвала. Ей-то она вон какой пакетище жрачки навезла, а мне… Так ты пойдешь в магазин, аль мне самой бежать?
Зинаида поднялась. Черт с ними, с деньгами, купит она бабке продуктов, а то, глядишь, и правда скончается от голода.
– Я сбегаю, только вы хоть посуду помойте да со стола на кухне уберите, а то ж некуда тарелку поставить.
– Ага, я щас приберу, а ты ступай, не волновайся, я мигом, – засуетилась старушка и потрусила на кухню. – Ты заздря деньгами не швыряйси, никаких пакетов салофановых не покупай, на-ко вот сумочку, сюда всю провизию и склади. Купи курицу на ужин, что ль. Курицу-то умеешь готовить? Да, и ишо – водку не бери, она в ларьке поганая, лучше портвешок. Дешево и со скусом. Две бутылки возьми.
И старушка сунула в руку Зинаиде цветастый комок.
Если у Корытской и были сомнения, сюда ли наведывается Юнона, то сейчас они окончательно растворились. Бабулька сунула ей в руку сумочку из цветной болоньи, которую собственноручно сшила сама Зинаида для картошки. Сумочка уже давненько утерялась, и Корытская про нее давно забыла, а теперь родная вещица ей здорово помогла – принести ее сюда могла только Юнона, значит, адресом Корытская не ошиблась.
Через полчаса Зинаида уже стучала ногой в обшарпанную дверь.
– Юй, как ты быстро! – обрадовалась новая знакомая.
Естественно, старушка и не думала наводить порядок в пищеблоке. Зинаида по-свойски, не снимая обуви, прошла на кухню и устроила сумку с покупками на полу.
– А давай-ка по маленькой! – потерла ладошки Валентина Наумовна.
– Ну уж нет, – не согласилась Зинаида и сурово насупилась. – Сумки не трогать. Пока я здесь не наведу чистоту, никакой не будет – ни маленькой, ни большой!
Старушка крякнула и потащилась за тряпкой и ведром.
Зинаида управилась довольно быстро – она просто сгребла все со стола в большой пакет и всучила его хозяйке:
– На мусорку!
– Ага, потом оттащу, – затрясла химией хозяйка.
– Никаких «потом», сейчас же! А я перемою эту красоту в раковине.
Ближе к вечеру кухня у Валентины Наумовны приобрела сносный вид. Конечно, невозможно было отмыть старенькие шкафчики, обои цвели жирными пятнами и потеками от кетчупа, но зато окна блестели, посуда сияла, а по полу можно было ходить босиком.
– Ну вот теперь можно и по маленькой, – устало плюхнулась на табурет Зинаида, когда курица уже приготовилась и исходила ароматом, а желудок сводило от голода.
– Ха! Сейчас грех не пропустить по самой большой! – не согласилась старушка и зычно позвала: – Хризантема, ядрена селедка! С нами жрать бушь? Тебе наливать?
В кухню вальяжно вошла красавица-кошка. Не взглянув на хозяйку, она прямиком направилась к Зинаиде и одним прыжком очутилась у нее на коленях.
– Вот скотина какая! – восторженно зацокала языком Валентина Наумовна. – Тебя, значит, зауважала. Она вот таким же кренделем и к Нонке всегда мостится. Ты вроде как сыру приташшила? Угости киску… Да побольше режь-то, чего жалешь?
Зинаида отрезала кошке сыру, оторвала кусочек курицы и осторожно опустила Хризантему на пол.
– Расскажите мне про мать Юноны.
– Вот кака ты пакость, а? – выпив рюмочку, снова обозлилась старушка. – Я ж ить тебе русским языком толкую – нету тута никакой Юноны. Только Нонка, внучка моя. А она прям добиват меня, и все тут.
– Ну ошиблась, ошиблась. Замоталась на вашей кухне, язык заплетается, – пошла на попятный Зинаида. – Так вы мне про Нонку вашу расскажите. Или про дочь.
Старушка обстоятельно вытерла губы, хлопнула еще рюмочку, подозрительно осмотрела пустую тару и достала стакан.
– Дык чего про дочь-то… Я ужо и не помню про ее ничо. Она ить у меня всю жисть непутевая была. А потом, кода Нонку родила, бросила ее на мужика свово да и сбегла, ведьма проклятушша. Васька ее и искать не стал, ктой-то ему шепнул, что Лидка-то с полюбовником умотала. Ох и серчал он, ох и серчал! Правда, Нонку не бил, бывало, только замахнетси, перематерит на сотню рядов, а рукам волю не давал, хорошо ее воспитувал. Потом спецьяльно для Нонкиного воспитання молодуху привел. Клавкой звали. Да-а-а, она с девкой-то и сидела, не работала ни хрена. Васька не давал ей по работам шастать, грит – сиди, меня жди да дочь мою Нону воспитуй. А кака ж она воспитательница, ежли сама дите. Понятно, не любила Клавка Нонку. Говорят, даже била ее.
– А почему вы к себе внучку не взяли, если била? – не утерпела Зинаида.
– Я просила! – вскинулась старушка и хлопнула стакан портвейна, не закусывая. – Под окошками торчком не одну ночь провела. Дак меня-то Васька тожа не шибко жаловал, все думал, что это я Лидку научила с полюбовником сбежать, вот и не пускал ко мне Нонку. А она ишо маленька была, сама-то ко мне не могла прибечь. Ох и доставалося ей от Клавки… Но та потом за все ответила, за все мучения…
– Это как? – не поняла Зинаида.
– Да просто – убил ее Васька-то. Видать, не выдержал, как она над дитем измываеца, вот и прикончил.
