Заливаясь слезами, она писала в дневнике:
«В школе в меня все тычут пальцами и смеются, потому что я уродина. Меня обзывают из-за моего идиотского носа. Сегодня утром, пока ехала в автобусе, смотрела на свое отражение в стекле – какая гадость! У меня не нос, а огромный изогнутый клюв. Настоящий рубильник. Какая-то стерва подбросила мне на парту фотографию самолета «конкорд», а к ней прикрепила записку – мол, у него нос такой же кривой, как у тебя.
А еще у меня слишком большие глаза. Когда гляжу на себя в зеркало, такое чувство, будто они все время выпучены. А теперь еще и распухли от слез. Для моего лица они слишком крупные – это факт. И губы не лучше – до того толстые, будто мне кто-то дал по морде. А уши – настоящие лопухи! Мое лицо будто собрали наугад из частей, которые друг к другу не подходят. Наверное, ящики с деталями перепутали. Ну а грудь – это же курам на смех! У меня ее вообще нет. Я плоская, как мальчишка. Зато у Кэсси грудь просто роскошная.
По английскому задали выучить любой сонет Шекспира. Когда вызвали Труди Бирн, она встала и принялась читать, глядя прямо на меня:
Ее глаза не схожи с солнцем, нет;
Коралл краснее алых этих губ;
Темнее снега кожи смуглый цвет;
Как проволока, черный волос груб;
Узорных роз в садах не перечесть,
Но их не видно на щеках у ней;
И в мире много ароматов есть
Ее дыханья слаще и сильней…
[4] И так далее.
Самое обидное, что это все правда. Волосы у меня, как моток черной проволоки, и вечно торчат в разные стороны. Голова, как мочалка для посуды. Ну почему у меня не светлые прямые волосы, как у Кэсси? Почему все самое хорошее досталось ей? А мне – одно уродство?
Папа обожает Кэсси. Они часто вместе шутят, смеются. А когда папа смотрит на меня, чуть не морщится от разочарования. По-моему, он меня вообще дочерью не считает. Папа мечтал о мальчике, а родилась вторая девчонка, да еще и такое страшилище. Он надеялся, что я буду такой же хорошенькой, как Кэсси, но не тут-то было.
Папа с мамой снова ссорятся внизу. Даже телевизор перекрикивают. Папу сейчас лучше не злить – он боится потерять работу и поэтому стал очень нервным. В его компании сократили кучу народу, но мама говорит, что его-то они точно не уволят – папа очень ценный сотрудник.
Кажется, сегодня он опять пил. Папа теперь почти каждый день напивается. Все беспокоится из-за денег. Нам ведь еще надо платить по закладной за дом, и машины содержать тоже очень дорого. Папе уже пятьдесят, и, если его сократят, может так и остаться безработным – его никуда не возьмут».
Джоди услышала громкий хлопок и решила, что это входная дверь. Когда папа с мамой ссорились, он часто выбегал за порог и отправлялся в паб. Джоди прислушалась, не раздастся ли шум мотора его машины, но было тихо. Может, папа понял наконец, что ноги у него не отвалятся, если хоть иногда пройдется пешком.
Джоди открыла дверь спальни и прислушалась. Раз папа ушел, можно поговорить с мамой. Больше всего Джоди сейчас хотелось, чтобы мама обняла ее. Они будут сидеть на диване, прижавшись друг к другу, и вместе смотреть телевизор. Мама была единственным человеком, который говорил Джоди, что она красавица. Конечно, это была неправда, но Джоди все равно было приятно.
На первом этаже продолжал орать телевизор, по которому скандалила какая-то американская пара.
Джоди стала спускаться по лестнице, но на середине замерла, услышав еще один хлопок. Неужели папа вернулся?
– Проклятая кошка! – рявкнул он. – Своего сада ей мало, все норовит у нас нагадить!
Папа уставился на Джоди с таким сердитым видом, будто это была ее вина. Джоди стояла и молчала. Папа, громко топая, ворвался в гостиную. Мама что-то сказала, но из-за телевизора Джоди ее слов не расслышала. Кажется, мама пыталась успокоить папу.
– Не жизнь, а сказка! Соседская кошка весь сад загадила, жена – такая стерва, что, того и гляди, сопьюсь, да еще и дочка – сучье отродье…
Тут мама сделала телевизор потише, и Джоди стало все слышно.
– Пойми, у Джоди сейчас трудный возраст, – говорила мама. – Подростковый период – тяжелое время для девочки.
– Глупости! С Кэсси такого не было.
– Тише! Джоди услышит! Ты в Кэсси души не чаешь, потому что она хорошенькая. Джоди же не виновата, что не красавица! Ничего, через пару лет оформится.
– Внешность – еще полбеды. А характерец? Только и знает что таскается по дому мрачная, с унылой рожей! Хоть бы улыбнулась разок!
– Может, будь ты с ней поласковей, Джоди улыбалась бы чаще.
– Уж я ли не старался? Только обнимешь, сразу начинает выворачиваться, будто скользкая змея! Хотя почему «будто»?.. Змея и есть!
– Аластер! Разве можно так говорить про родную дочь?
– Если она мне, конечно, родная.
– Ты что несешь?
– На тебя не похожа, на меня – тем более. Это с кем же надо было трахаться, чтоб такое родилось? Не иначе как от бродячего циркача из шоу уродов нагуляла.
Джоди услышала звук пощечины. Папа охнул.
– Ах ты, сука! – заорал он.
– Не смей говорить гадости про нашу дочь, слышишь?
– А что, неправда? Уродка и есть. И нечего руки распускать! Еще раз тронешь – башку оторву!
– А ну живо извинись, иначе пожалеешь, козел! И как меня только угораздило замуж за тебя выйти?
– И не подумаю! Не дочка, а позорище. Жирная, страшная, характер мерзкий… Жаль, детей не в магазинах продают, а то сходил бы поменял!
– Аластер, я тебя предупреждаю! У бедной девочки и без того комплексы. Думаешь, легко жить в тени сестры? А главное, Джоди ведь ни в чем не виновата. Да, с внешностью бедняжке не повезло. Но через пару лет наша девочка обязательно похорошеет, вот увидишь.
– Похорошеет? Скорее свиньи полетят! Вот, смотри, как раз одна мимо нашего окна полетела! Эх, даже хрюшка красивее нашей дочки!
8
Вторник, 17 февраля
Маленькая обезьянка-коата, примостившаяся на тонкой ветке дерева, смотрела на них через стекло вольера в зоопарке Друзиллас. Мех у нее был пестрый – серый, рыжий и белый – а большие глаза казались немножко грустными, но смотрели живо, с любопытством. Вдруг обезьянка принялась грызть кусок морковки, который держала в передних лапках. Ной, глядевший на невиданную зверушку во все глаза, радостно захихикал.
День выдался погожий и не по сезону теплый.
– Симпатичная, правда? – спросил Рой Грейс у сынишки, которого нес на груди в слинге. – Хочешь, купим тебе обои или мобиль с обезьянками?
