У Зики все силы и устремления были направлены на одно — на возможность выживания в лагере, и он заинтересованно спросил:
— Как же тебе удалось выжить?
— Случайно удалось. Первый комендант лагеря Рудольф Гесс приказал найти кого-нибудь, кто грамотно пишет и знает статистическое и бухгалтерское дело. Я изучал все это в университете, и меня направили работать в контору лагеря. Это единственный способ выжить в Освенциме.
— Что ты делаешь в конторе?
— Помогаю составлять сводки о прибывших и выбывших заключенных, а они посылают эти сводки в штаб гестапо в Берлине.
— Выбывших куда? — переспросил Зика.
Казимерж понурил голову:
— Сам увидишь куда — в газовые камеры и в печи крематориев.
Заниматься жуткой статистикой — это звучало страшно. Но у Зики первое назначение было еще страшней — его поставили санитаром-уборщиком в так называемом цыганском лагере, где немецкие врачи под руководством гинеколога Карла Глауберга проводили «медицинские эксперименты» над здоровыми еврейками и цыганками. Они удаляли молодым женщинам матки и яичники, облучали их большими дозами рентгеновских лучей и испытывали на них препараты по заказам фармацевтических фирм. В результате этих «экспериментов» половина женщин умирали на операционном столе, а те, кто выживали, недолго потом мучились. Многим из них делали смертельные уколы. Обязанностью Зики было отвозить их тела на тачке в крематорий.
Знакомство с Казимержем Смоленом давало Зике возможность осуществить задуманную им задачу: узнать как можно больше цифр об убитых в лагерях евреях, чтобы потом где-нибудь кому-нибудь показать их, если сумеет выжить сам. Да, если выживет. Поэтому все время, пока они были с Казимержем Смоленом соседями по нарам, Зика еще и еще расспрашивал его об их лагере и о количествах уничтожаемых в нем людей. И вот что он узнал постепенно:
Лагерь Освенцим-Биркенау был административным центром большого комплекса лагерей, он мог вмещать в себя до 20 тысяч заключенных, которых делили на классы, используя разные нашивки. Из их среды отбирали людей, в основном немцев, для слежки за остальными заключенными. Люди работали шесть дней в неделю по двенадцать и более часов. Из-за такого изматывающего графика и при более чем скудном питании (один кусок хлеба пополам с опилками и миска теплой жидкой похлебки) многие быстро умирали.
Казимерж рассказывал:
— В сентябре 1941 года привезли около шестисот русских солдат и поместили в блок № 11. Я хотел зарегистрировать их прибытие в лагерь, но начальник сказал, что русские солдаты регистрации не подлежат. Их всех отравили газом «Циклон Б». Это было первое отравление газом в лагере. Тогда мне приказали составить рапорт о том, что испытание прошло успешно. После этого блок переконструировали в газовую камеру и крематорий.
— А куда доставляют большинство евреев? — спросил Зика.
— В лагерь Биркенау, который называют Освенцим-2. Там тысячи евреев и несколько отделений газовых камер и печей крематория. Весь лагерь работает так слаженно, что каждый день в нем могут уничтожать тысячи евреев. Это четко налаженная конвейерная фабрика смерти, работающая каждый день на пределе возможностей. Железнодорожные составы каждый день подвозят заключенных, их сразу сортируют: налево — тех, кого тут же отправляют в газовые камеры, направо — тех, кого временно можно оставить для работы. Отбор идет «на глазок», по прихоти офицеров и солдат. Каждый день молодые мужчины и женщины, отобранные «налево», умоляют оставить их для работы. Они рыдают, валяются в ногах охранников, и бывали случаи, когда удавалось спастись от немедленной смерти. И хотя все понимали, что все равно это ненадолго, но в людях горит неистребимая жажда жизни, желание пожить — пусть ценой любых мук. Обреченных на смерть загоняют сотнями, как скот на бойне, в большие газовые камеры. Велят раздеваться догола, предупреждая, что будут обливать душем из установок под потолком. Большинство уже понимают, что их ведут на смерть, и все время стоит душераздирающий крик — голоса детей, женщин, мужчин. Женщин, у которых хорошие длинные волосы, остригают наголо, волосы откладывают для изготовления подушек, матрасов и всевозможных поделок. Задраивают двери и вместо воды подают в установки газ «Циклон Б». Он убивает всех через десять минут.
* * *
В мае 1943 года в Освенцим прибыл тридцатичетырехлетний хирург Йозеф Менгеле, подполковник СС. Он был назначен главным врачом лагеря Биркенау. Зику и еще нескольких заключенных приставили к бараку-операционной Менгеле. Для сотрудников в лагере имелась маленькая амбулатория, но Менгеле считался врачом не столько сотрудников, сколько узников. Однако он не лечил их, а проводил над ними «медицинские эксперименты». Высокий, подтянутый, в красивой шинели, Менгеле всегда лично встречал составы с новоприбывшими. Глядя на него, можно было подумать, что он радушный хозяин — встречает долгожданных гостей. На самом деле именно он проводил отбор, решал, кому работать, а кого отправлять прямо в газовую камеру. Особо придирчиво он отбирал жертвы для своих опытов. Офицеры лагеря уважительно называли его «Herr Doktor» (господин доктор). А узники прозвали Менгеле Ангелом смерти.
У него был особый интерес к близнецам разного возраста. Над ними он производил самые изощренные опыты: ампутации органов, вырезание целых мышц, ломал им кости и пересекал спинной мозг — все без обезболивания, устанавливая порог переносимости. Он пытался изменять у детей цвет глаз, впрыскивая им разные химикаты. Многие из его жертв умирали во время опытов, а выживших отправляли в газовые камеры. Работая в бараке, Зика целыми днями слышал ужасные крики и стоны жертв, над которыми производили опыты. Обязанностью Зики было смывать кровь в операционных и относить тела в печи крематория.
Бесчеловечность работы этого врача угнетала Зику даже больше, чем все остальные зверства, виденные им в лагерях. Подготавливая операционную для утренних опытов, Зика видел на стене кабинета Менгеле его дипломы в рамках за стеклом. Он прочитал, что Менгеле изучал медицину и антропологию в университетах Мюнхена, Вены и Бонна. Зика не был ученым, но он понимал, что это большие и уважаемые университеты. Диплом докторской диссертации Менгеле за 1938 год красовался в самой большой рамке, название диссертации звучало так: «Расовые различия структуры нижней челюсти». Название поразило Зику: значит, Менгеле еще в университете прилагал усилия для изучения расовых различий.
Единственным, с кем Зика мог беседовать обо всем этом, был его приятель Казимерж Смолен:
— Ты из конторы посылаешь статистику жертв. А известна ли тебе статистика жертв одного Менгеле? — спрашивал Зика.
— Нет, я ее не знаю. Менгеле сам посылает данные в Академию антропологии в Берлине. Но они потом приплюсовываются к нашим общим цифрам.
— А ты знаешь его данные?
— Нет, они засекречены. Но я постараюсь как-нибудь подсмотреть.
Через некоторое время он сказал Зике:
— Менгеле с гордостью пишет, что сам лично отправил в газовые камеры около сорока тысяч заключенных, на большинстве из них он ставил опыты.
