Увы, наивные ожидания не оправдались. Казавшееся низложенным зло сумело-таки вывернуться и нырнуть в нору. Чтобы спустя всего несколько лет, оперившись и накопив силенок, снова явиться в мир. Все под тем же флагом мирового господства, но уже с другим лицом и страшной фигой в кармане. Начиналась эпоха деления мира на Восток и Запад, на социализм и капитализм, на мир и войну…
Я снова взял в руки старые фотографии Гуру. Вот оно подтверждение, вот они неоспоримые факты недавнего прошлого. И вот они – участники тех кровавых событий мирного послевоенного времени. Таких, как этот Саймон, – тысячи – безжалостных, опьяненных дурманом идей глобального превосходства, ощущающих себя героями нового времени.
Закипел чайник. Бурная струя кипятка возмутила чайные листья на дне чашки, по кухне поплыл неповторимый аромат Пуэра. Я сел перед телевизором, не обращая внимания на то, что там показывают и говорят.
…Королев А. Д. прав: эти люди должны понести наказание, исчезнуть с лица земли. Да, это говорю я, доктор, – человек, призванный врачевать больную душу и больную плоть. Но и в медицине есть ситуации, когда, чтобы спасти организм от гибели, нужно пожертвовать его частью, той, где угнездилась причина тяжелого недуга. Ампутация, от латинского «отсечение». Я смотрел на Саймона и мысленно заносил над его изображением невидимый скальпель.
Отсечение… Мы не смогли собрать нужную сумму, когда болезнь Люды только-только проявила себя. Ограничились медикаментами. Но, к сожалению, так долго продолжаться не могло. Наступил момент, когда она совсем ослабла и почти перестала ходить. Боли в животе преследовали ее постоянно, не давали дышать, мешали узнавать окружающую обстановку и близких людей. Тогда впервые я поймал себя на мысли, что радуюсь тому, что у нас нет детей.
Наконец нам одобрили квоту. Я тогда честно надеялся, что операция по удалению злокачественной опухоли – единственная и спасительная мера. В любом случае этот шанс нужно было использовать. Все, кто в тот момент окружал меня, в один голос утверждали, что все закончится благополучно: Люду прооперируют и она встанет на ноги. Я тоже питался этой надеждой, питался жадно, без стеснения.
В тот день шел дождь. Говорили, что это добрый знак. Я тоже так думал. Но судьба распорядилась иначе. На скользкой дороге машину спешившего на работу главврача занесло, и она врезалась в столб. Слава богу, без тяжелых последствий. Но выбитая рука не позволила доктору стать нашим ангелом-хранителем. Оперировать назначили другого хирурга.
Что произошло с эскулапом – то ли ему нездоровилось после вчерашнего, то ли подействовало атмосферное давление, – только в нужный момент нож дрогнул, а открывшееся кровотечение остановить не смогли.
Свет для меня померк. С того дня к палачам, преступникам и фашистам в моем понимании убийц добавились еще и хирурги. Ампутация состоялась – высшая сила отсекла одного человека от другого…
Я не заметил, как занятый мыслями машинально выпил чашку чая и выкурил две сигареты подряд. Курю я немного и только в исключительных случаях. Тем тревожнее, когда пачка кончается слишком быстро. Значит, были на то веские причины. Такие, как сейчас.
Почему я неожиданно для себя отождествил головореза Саймона с горе-хирургом, зарезавшим мою больную жену? Почему в моем сознании эти два человека соединились и стали мне одинаково противны? Неужели только потому, что оба принесли в мир страдание и смерть? А что, разве этого мало? Один – из желания стать героем и установить свой порядок в чужой стране, другой – по халатности, из-за небрежного отношения к своему делу. За каждым – красная кровавая дорожка.
И тот, и другой достойны наказания. Господи! О чем я? Откуда у меня этот негативизм – заболевание хоть и изученное, но всегда неприятное. Из подросткового возраста я давно вышел, а вот симптомы остались. Или возникли заново, на фоне знакомства с этим негодяем?
Мне говорили, что хирург в прошлом году умер. Этого уже не достать. Ладно, один ушел.
Но есть Саймон! Гуру уверен, что палач жив и греется под солнцем где-то в обеспеченной стране. А у Гуру с ним свои счеты, значит, старому «воднику» врать ни к чему. Вот Саймон-то мне и ответит. За все: за войну и напалм, за мучительную смерть мирных людей, за гибель моей Люды…
Меня трясло. Нервы были возбуждены и норовили лопнуть. Третья сигарета, испустив последний дымок, скорчилась в пепельнице. Привычная расслабляющая ванна уже не поможет. Нужно что-то покрепче.
Я кинулся рыться по загашникам – пусто. Посмотрел на часы – супермаркет еще работает. Сознание упиралось: может, не надо? Но сила воли и целеустремленность, захватив власть, были непреклонны: и так не часто, дайте хоть сегодня, по поводу…
Я с трудом попал трясущимися руками в рукава куртки, схватил ключи и бумажник и кинулся к двери. Но за порог так и не шагнул – столкнулся со стоящим на площадке Гуру.
Глава 28
– Можно, – нежданный гость скорее утверждал, нежели спрашивал. При этом в его голосе угадывалась сложная внутренняя работа, предшествующая этому событию. Похоже, что-то очень сильно мешало ему решиться на этот визит. Признаться, я был удивлен и даже немного обескуражен его появлением.
Я успел переключиться и, скрывая раздражение от внезапно возникшего препятствия, помешавшего моему порыву, отступил назад. Гуру понял это, как приглашение войти.
– Удивлены? – Он по-хозяйски прошел на кухню, выдвинул из-под стола табурет, сел.
– В общем, да, – я не спешил приставать с подробными расспросами, он сам все расскажет.
– Я тоже.
– Что-то случилось?
– Похоже на то. – Гость задумчиво оглядывал кухню, стараясь, как мне показалось, оттянуть момент откровения.
Я был весь внимание. Необычность ситуации подсказывала моему воображению десятки причин появления Королева А. Д. в моей квартире. Но все они сводились к одному – в данный момент я был ему очень нужен. Неужели пришел каяться?
– Вы читали «Остров сокровищ» Стивенсона? – Гуру начинал издалека, и это уже было делом привычным.
– Конечно, одно время это была моя любимая книга. – Мне не пришлось ничего придумывать, образовавшаяся пауза давала возможность собраться с мыслями.
– Так вот, я сегодня получил черную метку.
Я был удивлен, насколько обреченно звучали его слова, каким подавленным был его тон. Сыграть такое, конечно, можно, но – только в самом крайнем случае и уж точно – не у меня на кухне. Неужели настал час подлинного откровения и мы с Гуру объединяемся в общем несчастье?
Сейчас передо мной сидел не полубог, которого я встретил когда-то на острове, не живой идол в лучах света, с лицом, похожим на лик, а несчастный, подавленный обстоятельствами человек, нуждающийся в помощи. Возможно, здесь была доля притворства, не исключено, что Гуру приложил все свои недюжинные силы, чтобы убедить меня в необходимости участия в этом акте. Конечно, не без этого. Но, как бы то ни было, я проникся сложностью момента и, скорее, сознательно, нежели безвольно шел на риск. В конце концов, меня сейчас не сильно волновали личные переживания Королева А. Д., куда важнее было достать и привлечь к ответственности неуловимого военного преступника. Такая миссия могла действительно вдохновить и придать недостающие силы. А если добавить к моему энтузиазму причастность могущественной конторы?..
