Как ни крути, а кто-то действительно тайно хотел проникнуть в опочивальню стареющей леди и, судя по его поспешному бегству, с недобрыми намерениями. Поэтому Агафья Эдуардовна быстренько распорядилась приготовить для Акакия что-нибудь согревающее, а сама вместе с ним и с огромным Ромой пошла рассматривать следы под окном. На песке хорошо были видны здоровенные отпечатки босой мужской ноги, размера сорок шестого. Тут же валялась лестница, Акакий видел, как Ихтиандр доставал ее из того места, где начиналась трава. Трава была на самом деле примята, отпечатки тоже еще не засыпало песком, но что с этими «уликами» можно было сделать, никто не знал. Ну увидели, потрогали, а дальше что?
– Пойдемте уже в дом, я на этом вашем задании так продрог, что неделю теперь буду на больничном. Агафья Эдуардовна, у вас оплачивают больничные?
– Нет, у нас только на венки скидываются, – буркнула Агафья Эдуардовна и побрела в дом.
Чуть позже Акакий, вымытый и укутанный, сидел в женском махровом халате возле трещавшего дровами камина и потягивал горячий чай из большущей красивой кружки. Агафья уже успела созвониться с Клавдией, и теперь Акакий Игоревич мог спокойно наслаждаться теплом, чаем и коньячком, которым щедро угощала его хозяйка. Агафья Эдуардовна сейчас была не в кокетливых белых шортах, а в темном балахоне и казалась самой обыкновенно старушкой. Она уже успела выставить из каминного зала всех посторонних, включая громилу Рому, который в припадке работоспособности облачился в купальные плавки и совсем недавно плюхался в ночную воду, неизвестно что пытаясь там выловить. Парню очень не хотелось терять удобную должность.
– Вы бы мне зарплату-то надбавили. Я у вас тут и днем и ночью тружусь, как муравей, – намекнул обнаглевший Акакий.
Старушка думала о чем-то о своем.
– Два несчастных случая за такой короткий период…
– Да, считайте, три, – любезно подсказал Акакий Игоревич.
– Да, считай, три… Если они так стремительно будут с нами расправляться, то, боюсь, с вами некому вообще будет расплачиваться… А вы знаете, я ведь вчера у себя на туалетном столике тоже видела синий башмак. Да. Вызвала потом Ренату, она у нас Таню замещает, и велела выкинуть эту мерзость.
– И что же вы мне ничего не сказали?! – Акакий вскочил, запутался в полах халата и снова плюхнулся в кресло. – Неужели непонятно, башмак кто-то использует как предупреждение, сигнализирует, что должно что-то произойти. Этот кто-то сознательно так пугает, неужели не ясно. Ладно у меня интуиция на грани фантастики, а если бы меня не оказалось?
Старушка налила себе коньяку, залпом выпила, и по ее щеке поползла маленькая мокрая горошина.
– Господи, да не терзайте еще и вы меня! У меня и так сердце слабое. Вы что же думаете – все эти тренажеры, плавание по утрам и прочая ересь от больной головы у меня, что ли? Это мне врачи посоветовали так сердце укреплять. А этот ботинок… Я ведь даже не рассмотрела его толком! Обычная кроссовка, в меру грязная… Я даже не посмотрела, что это – «Адидас» или там «Пума»…
– Вряд ли кто-то стал бы разбрасываться «Пумой» или «Адидасом». Китай скорее всего. Да вы себя не казните, тоже мне, самобранка нашлась. Надо просто подумать, кто знал про ваше нездоровое сердце. Кто-то, вероятно, решил достойно подготовить вас к инфаркту.
– Про мое больное сердце я никогда и ничего не скрывала. Знали практически все. Девчонки-горничные покупали мне лекарства, в аптеку постоянно бегали. Коля однажды врача вызывал, Роман тоже в аптеку ездил, в центральную… Да все знали.
Акакий почесал в затылке. Его уже неудержимо клонило в сон, и он начинал терять нить разговора. Встряхнувшись, как дворовый кобель, он отогнал дрему и спросил:
– А что это за Ренату вы упоминали? Кто это?
– Я же уже говорила. Это сестра Коли, временно заменяет Таню Осипову, мы же не можем оставить целый этаж без горничной. Вот все утрясется, найму постоянную работницу.
– Вы уж меня извините, я съезжу домой, а потом побеседую с вашим Колей. Что-то его имечко больно часто на ушах висит.
Домой Акакия довез все тот же Рома, который сегодня старался угодить даже хозяйской кошке Клеопатре. Парень всю дорогу рассказывал анекдоты и, недосказав, тут же сам начинал весело ржать.
На часах было половина восьмого, и Клавдия даже не встала, чтобы встретить мужа, ее утренняя побудка случалась не ранее десяти. Зато Тимка обрадованно принялся скакать по столу и стульям, чего с ним отродясь не бывало. Акакий накормил кота отварной курицей, которую Клавдия Сидоровна, сидючи на диете, готовила исключительно для себя по какому-то сверхобезжиренному рецепту, и свернулся калачиком на супружеской кровати. Сначала Распузон совсем беззвучно сопел в уголочке, но потом закапризничали почки, и Акакий завозился, пытаясь справиться с болью. Боль не проходила. К ней подключились колики в желудке, и совсем скоро примерного работника стало плющить от кучи недомоганий.
– Жора… Тебе не спится… – во сне бормотала Клавдия, чмокая толстыми губами. Неожиданно глаза ее открылись, и она уже совсем не так ласково заворчала: – Кака, какого лешего ты гнешься, как червяк? Спи спокойно…
Кака не мог спать. Теперь он даже уже лежать не мог.
– Клава… принеси таблеточку… Сейчас точно умру… Да встань же, наконец! Принеси таблетку, а то помру – вдовой останешься…
– Ты всегда только обещаешь, – недовольно пробубнила Клавдия, но глаза разлепила и поплелась к аптечке.
– Ты там хорошо смотри, что берешь, а то спросонья сунешь мне что попало… – умирающим голосом наставлял Акакий.
Одной таблеткой Клавдии отделаться не удалось, пришлось пожертвовать полдня, чтобы супруг хоть как-то пришел в нормальное состояние.
– Это что же за задания у тебя такие? Винищем прет, как из погреба, под глазами вон какая чернота… Чем ты занимался всю ночь? – уселась на кровать Клавдия, когда мужу чуть полегчало.
– Клава, я сегодня в засаде у Агафьи лежал, всю ночь, – еле ворочал языком болезный.
– Вот каждый раз тебе удивляюсь – там баб целый гектар валяется, и все голые, так ты ведь ни одну не присмотрел, а на старушку позарился! Ты у меня, Кака, некрофил.
Акакий хотел было вскочить и громко садануть кулаком по журнальному столику, но от резкого движения почки ответили резкой болью.
– Ты… это… фигни-то не городи, – смиренно пролепетал он. – Ты послушай, что я расскажу.
И Акакий рассказал про все события прошедшей ночи. Про ресторан, естественно, умолчал. Не позволяла скромность.
– Выходит, нашу старушку кто-то хотел прикончить? – подытожила Клавдия Сидоровна.
– Совершенно так. Я уж не знаю, каким образом… Может, даже хотели напугать до сердечного припадка, весь дом знает, что у хозяйки слабое сердце. А еще в клубе появилась неизвестная женщина, Рената какая-то, вроде сестра Коли. Кстати, и самого Колю надо аккуратненько просмотреть. Не нравится он мне. Только я еще не придумал, как бы это сделать.
