– Это о какой машине вы говорите? Откуда она у меня?
– Ну как же, а которую продали-то тебе Распузоны! Акакий Игоревич сильно волнуется, спрашивает, когда ты ему деньги отдашь. Хорошая еще, говорит, машинка была, бегала, как серна.
– Ваш Акакий Игоревич самый настоящий алкаш, неужели вы не заметили? У него уже белая горячка во всю голову! Это же надо – я у него машину купила! – скривилась Катерина и вдруг придвинулась к самому уху старушки: – Вы знаете, я очень эту семейку подозреваю. Вы не поверите, ко мне приходила жена этого Акакия, толстая такая квашня, сеточку с гостинцами принесла. Ну мне отказываться было неудобно, я съела какое-то яблоко, а потом меня тут же скрутило, еле откачали. Зачем, спрашивается, приходила эта лошадь? А я вам скажу – чтобы меня отравить! Вы бы гнали этого Распузона. Сами вспомните, только он у нас появился – сразу неприятности посыпались одна за другой. Нет, черные они люди. Я их очень боюсь.
Агафья удивленно выпучила глаза и только кивала седой головой. Девчонка прямо вся преобразилась. Она на самом деле боялась, вон и сигарета в пальцах заплясала, и ножка в уродливой тапке трясется. Нет, надо пройти Катерине курс у психиатра.
– Я присмотрюсь к Распузонам. А то вдруг и впрямь с пьяного-то организма Акакий хочет порешить весь наш клуб, – пообещала старушка и, уже попрощавшись, спросила: – Так, значит, нет у тебя машины-то? Не покупала?
Девушка только горестно помотала головой.
– Нет, и никогда не было… к сожалению.
Отъехав от больничных ворот, Агафья притормозила, и в машину к ней тяжело загрузилась Клавдия Сидоровна.
– Ну как самочувствие вашей красавицы?
– Очень плачевное, травите вы ее бедняжку без стыда и совести, – сообщила Агафья, выруливая на главную улицу. – И муж ваш, простите, алкаш конченый, белой горячкой мается, девчонка боится его, мочи нет, поэтому и на работу выходить наотрез отказывается.
– Даже за такие деньги, какие вы платите? – ужаснулась Клавдия.
– Даже за них. А машины-то у Катерины никогда не было. Не покупала она ее у вас, так-то! Забыла, видать, девчонка, как в моем же кабинете обещала Акакию остальной долг вернуть за эту самую машину. Или думает, что я совсем старая, уже не слышу ничего…
Когда Клавдия Сидоровна заявилась домой, она чуть было не поверила Катерине про белую горячку своего мужа – Акакий, опрокидывая мебель, скакал по всей комнате за ночной бабочкой. Его глаза горели азартом, он по-кошачьи вилял задом, а потом прыгал на несчастное насекомое. Только с этой ловлей у него выходило туго – бабочка все время ухитрялась взмывать к потолку. Рядом бесновался Тимка, он пытался у хозяина отобрать дичь, но Акакий был ловчее. Вот толстая бабочка затрепетала возле люстры, и Акакий, приставив стул, накрыл ее ладонью. Лицо его светилось счастьем.
– Кака, у тебя белая горячка, да? – со слезами в голосе спросила жена. – Зачем ты ловишь мух? Над тобой вон даже Тимка смеется!
– Не так страшно, когда над тобой смеются, страшнее, когда плачут! – подарил умную мысль Акакий, аккуратно расправляя насекомому крылья.
Испуганная Клавдия схватила супруга за штаны.
– Кака! Только не ешь ее, скушай лучше блинчик.
– Ты, Клавдия, совсем заработалась, чего это я мерзость такую есть буду? Это Тимка, хищник хренов, ловит бабочек и жрет! А бабочки эти ядовитые, поэтому его потом всю ночь полощет! Думаешь, приятно потом за ним убирать? И ведь что ни делай – ловит и жрет! Вот и скачу кенгурой, выгоняю этих насекомых, чтобы кот не поймал. А ты чего подумала?
Ой, да что ей, думать больше не о чем! Сейчас вот вся голова раскалывается – почему это Катерина упрямо обвиняет ее в травле? Неужели на самом деле так думает?
– А? Клава!
– Чего ты?
– Я спрашиваю, а ты о чем подумала? – допытывался Акакий.
А с другой стороны, что еще девчонке думать, если ее стало выворачивать, едва Клавдия вошла в палату!
– Ну? – снова прицепился Акакий. – Так что ты подумала?
– Господи! Да отцепишься ты когда-нибудь?! То на бабочек наседаешь, то на меня теперь! Иди вон лучше подъезд подмети, грязи – не пролезешь!
– Я?! – задохнулся муж. – Меня в подъезд?! Ты – стерва, Клавдия! Ты старая, мерзкая стерва!
В следующий момент в голову бунтаря полетела настольная ваза.
Поздно ночью, ворочаясь на узкой постели, каждый был занят своими мыслями. Акакий обижался на судьбу – за что она подбросила ему в жены такую черствую, бесчувственную бабу? Нет, надо всерьез подумать о Любочке. Клавдию можно будет переселить в общежитие, на место любимой девушки, а молодую красавицу сюда, в квартиру. Это был бы самый приятный вариант, вот только что-то ему подсказывало, что Клавдия не одобрит его.
Клавдия не могла забыть сегодняшний разговор с Агафьей. Так почему же Белкина упорно утверждает, что никакой машины она не покупала, это же можно проверить. Так нагло врать… Так нагло врать можно, если уже никого не боишься. То есть Катерина уверена, что Агафья и не станет проверять… Странно, отчего у девицы такая уверенность? И опять же, что за странный водяной пытался залезть по лестнице к хозяйке клуба?
– Кака, а тебе не померещился Ихтиандр? Мало ли, вдруг тебе с перепою показалось…
– С какого перепою?! Ты еще скажи, что я в кабаке сидел! Скажи! А потом еще добавь, что не помнил, как на пляже очутился!! – вскочил Акакий, задетый за живое.
Клавдия внимательно присмотрелась к мужу и выдала:
– А ведь так оно и было… Ты сидел в кабаке, а как попал на пляж – не помнишь, очнулся – из воды кто-то выходит, ты поднял шум, а благодарные жильцы уже позвонили мне и сообщили, что ты выслеживал преступника. Точно?
– Тебе это Агафья наплела? – поджал губы Акакий Игоревич.
– Нет, это я сама догадалась. Ты просто так яростно стал мести хвостом, что и дурак бы догадался. Эх, мужики, ну хоть бы курсы какие-то прошли, «школа художественного свиста» например, – вздохнула Клавдия и отвернулась.
Сегодня было воскресенье, и с утра позвонила Аня. Ей было неловко за последний визит матери, Володя занимался переездом, а сама Аня решила сплотить прежние ряды и хоть как-то подготовить родственников к возвращению супруга.
– Папа, мы еще не обмывали вашу машину, а ты на ней уже целую неделю катаешься. Так не годится. Мы с Данилой вот что предлагаем – вы заезжаете за ним с Лилей, а потом за нами с Янкой, и мы все вместе едем за город жарить шашлыки. Сразу предупреждаю – Данила уже мясо купил и замариновал, поэтому отказы не принимаются. Ну в самом деле, надо же когда-то и с детьми общаться.
Анечка протараторила в трубку весь монолог, не дав отцу опомниться, и положила трубку.
– Клавдия, собирайся, едем жарить шашлыки, – обречено сообщил он супруге.
После вчерашней Клавдиной клеветы он разговаривал с супругой только через губу. Самое обидное, что жена нисколько не печалилась по этому поводу.
