Понять-то Джулия поняла, но ей все не верилось, что ситуация настолько серьезна. В попытке ухватиться за соломинку она покачала головой.
– Ты не права, – сказала она. – Ты ошибаешься.
– Ошибаюсь? Вряд ли. Я проконсультировалась по данному вопросу. Если судья посчитает, что у матери, скажем, такой, как ты, имеются определенные проблемы, то ребенок передается отцу.
– То есть ты намекаешь, – пристально посмотрела на Эдну Джулия, – что собираешься оболгать меня, чтобы получить опеку?
– Отнюдь. Но факты – вещь упрямая, Джулия. Поставь себя на место судьи… – Эдна подняла глаза к потолку, делая вид, что глубоко задумалась. – Во-первых, ты не явилась забрать дочь после уроков, из-за чего девочку похитили, – свекровь загнула один палец. – Во-вторых, – она загнула второй, – пресса установила, что ты так и так собиралась бросить свою дочь…
– Ничего я не собиралась! И тебе это прекрасно известно! То, что я хочу развестись с твоим сыном, не означает, что я брошу свою дочь! Все это – грязные выдумки журналистов!
– Постой, Джулия! – Эдна подняла руку. – Я всего лишь рассказываю тебе, как все это будет выглядеть в суде. Итак, стало известно, что ты собиралась бросить дочь. И если кто-нибудь меня спросит, я должна буду сказать, что всегда ожидала от тебя чего-то подобного.
– Ушам своим не верю. Это слишком даже для тебя, Эдна. Неужели ты способна пасть так низко?
– Кто тут куда падает? Факты, Джулия, всего только голые факты, – свекровь ухмыльнулась. – А ведь и это еще не все. Так я продолжаю?
Джулия опустила Анну на пол, поняв, что не желает, чтобы ее дочь слышала то, что говорит Эдна.
– Иди, солнышко, поиграй на террасе, – сказала она. – Еще минутка, и мы поедем домой.
После того как Анна ушла, Джулия повернулась к Брайану:
– И ты позволишь ей это совершить? Станешь соучастником? Учти, все будет на твоей совести.
– Я поступлю так, как будет лучше для Анны, – Брайан избегал смотреть Джулии в глаза. – А ей будет лучше со мной.
– Да-да, у меня есть еще несколько фактов, если тебе это интересно, – продолжила Эдна. – Готова?
Джулия не ответила. Эдна театрально откашлялась. Это был миг ее великого триумфа.
– В-третьих, – продолжила она, – ты психически неуравновешенна. Несколько дней назад ты предприняла попытку суицида, чего здоровый человек не сделает, – и Эдна загнула третий палец.
– Я не предпринимала! Ты лжешь! И сама знаешь, что лжешь!
– Но суд-то не в курсе, да, Джулия? Вот о чем тебе надо подумать. В-четвертых, – свекровь методично загнула еще одни палец, – имеются свидетельства, что у тебя есть проблемы с алкоголем, который, кстати, сыграл не последнюю роль в твоем неудавшемся самоубийстве. И, наконец, в‑пятых, – Эдна загнула мизинец, – ты подвержена неконтролируемым приступам агрессии, вернее всего, вследствие злоупотребления алкоголем. Джентльмен, который был здесь вчера, сам является мировым судьей и готов засвидетельствовать, как ты тут себя вела. Я уверена, ему не составит труда профессионально описать суду твое поведение.
И свекровь победоносно воздела кулак с пятью загнутыми пальцами.
– Как видишь, Джулия, имеется целых пять причин, каждой из которых по отдельности уже достаточно для суда, чтобы решать дело в нашу пользу. У тебя же их полный набор, – Эдна пожала плечами. – Любой разумный человек решит присудить дочь любящему отцу. В наши дни такое происходит редко, но ничего невозможного в этом нет.
В голове у Джулии был полный раздрай. Гадости, которые ей наговорила Эдна, были сплошным искажением фактов и откровенной ложью (потому что Джулия не была ни алкоголичкой, ни самоубийцей, ни агрессивной психопаткой). Однако оправдываться сейчас было глупо. Эдна сама прекрасно знала, что врет, но для нее это не имело значения. Свекровь не интересовалась мнением Джулии, она безразлично раскрыла перед ней свои карты.
И карты оказались что надо. Сплошь тузы и козыри. А сама Джулия, между прочим, должна была задуматься обо всем этом раньше и уяснить, что ее позиция действительно весьма слаба. Желтая пресса сделала достоянием широкой общественности и недосмотр, и «намерение» якобы бросить Анну, и «попытку самоубийства». И пусть все они ошибались, их слово окажется против слова Джулии, поскольку Брайан вряд ли встанет на ее сторону. Алкоголизм и агрессивность сложно как доказать, так и опровергнуть, но тут ведь как: то ли было, то ли не было, а дурной запашок остался.
Особенно если солидный мировой судья засвидетельствует, что она напала на Брайана. Джулия зажмурилась.
– Ну, и? – нетерпеливо спросила Эдна.
Ничего дельного в голову Джулии не приходило. Все, чего ей теперь хотелось, – это покинуть дом свекрови как можно быстрее. Она повернулась к Брайану.
– Твоя мать разрушает твою жизнь, – произнесла она. – И в конце концов она этого добьется. Отравит тебя своим ядом. Я надеюсь, что ты сумеешь сбежать прежде, чем станет слишком поздно.
– Ничего ты не понимаешь, – ответил он. – Мою жизнь разрушила ты. Все, что мне осталось, – это Анна, и я тебе ее не отдам. Не забудь, Джулия, ты всему виной. Ты сделала этот выбор. Если бы не ты, мы бы до сих пор были вместе.
Джулия перевела взгляд с Брайана на Эдну и обратно.
– Нет, не были бы, – сказала она. – Очень скоро я бы не смогла вытерпеть и минуты в вашем обществе, твоем и этой старой сколопендры. Лучше подохнуть.
– Опять донимают мысли о самоубийстве? Да, Джулия? – отреагировала Эдна. – Ай-яй-яй!
– Пошла на хер, злобная тварь!
– Ага, и агрессия, – продолжила Эдна. – Господи, неужели ты ничему не научилась, Джулия? Не понимаешь, что сама спровоцировала эту ситуацию? Собственными руками. Плохой присмотр за ребенком, злоба, эгоизм… Если бы не твои поступки, ничего бы и не было. Но ты такая, какая есть, поэтому я не могу доверить тебе воспитание моей внучки. Бог знает, что еще с ней может случиться в твоем доме.
– Ну, все, я ее забираю, – сказала Джулия. – Она едет со мной.
– Не стоит, Джулия, – повторил Брайан. – Не усугубляй. Сейчас ты, по крайней мере, можешь видеться с Анной наедине.
В его словах явственно звучала угроза: подчинись – или мы сделаем все, чтобы ты не смогла общаться с дочерью. Если Джулия закусит удила, они не пожалеют на суде черных красок и напишут портрет дикой, полусумасшедшей и совершенно не пригодной исполнять роль матери женщины. Тогда как у Анны имеются любящие отец и бабушка: надежный, трудолюбивый Брайан и самоотверженная, всеми уважаемая Эдна.
– И что теперь? – прошептала Джулия.
– Теперь ты вернешься домой, – сказала Эдна, – и будешь ждать письма́ наших адвокатов.
«Наших адвокатов». Словечко «наши» являлось элегантным намеком на силу, которая за этим стоит, таким же многозначительным, как объемистое эссе.
