Джулия ощупала затылок. Кляп удерживался металлической скобой с винтом. Джулия раскрутила его и осторожно вытянула кляп изо рта. Челюсть заболела, язык прилип к пересохшему небу, но облегчение было неимоверное. Джулия помассировала щеки, сняла трубку и набрала номер.
– Слушаю, – раздался голос Джилл.
– Это я, – сказала Джулия. – Помоги, я в доме Эдны.
Но ответа не последовало. Не слышно было даже характерного шума на линии. Телефон просто умер.
– Джилл! – крикнула Джулия. – Джилл, ты здесь?
– Ах, ты мелкая дрянь.
Джулия обернулась. У стены стояла Эдна, сжимая в руке оборванный провод. Она швырнула его на пол.
– Так-так, – продолжила свекровь, – вот чем занята наша маленькая отважная мисс.
И она поднял руку. В кулаке с побелевшими костяшками был молоток. Из левого уха Эдны текла струйка крови, а глаза казались темными, пустыми колодцами. Под влиянием ярости в ней испарилось все человеческое, осталось одно сумасшествие.
Эдна потрогала свой висок, уставилась на испачканный кровью указательный палец. Потом показала его Джулии.
– Ты мне за это заплатишь, – сказала она. – Ты умрешь в жестоких мучениях. Я хотела подарить тебе безболезненную смерть, но теперь передумала. Ты узнаешь, что такое настоящая боль.
Размахнувшись, она, не говоря больше ни слова, ударила Джулию молотком по бедру. Послышался глухой удар, нога взорвалась от боли, и Джулия повалилась на колени.
– Эдна, – прошептала она, – пожалуйста, не надо. Давай это прекратим. Сделаем вид, что ничего не случилось.
Эдна захохотала высоким, дребезжащим, больным смехом.
– Да, конечно, – ответила она. – И почему я раньше об этом не подумала? Действительно, Джулия, иди домой, а? И мы станем лучшими подругами? Прекрасно. Снова вернется счастливая семья, – она покачала головой. – Но это, дорогая моя невестушка, очень и очень далеко от того, что произойдет в действительности.
– А вдруг Брайан вернется? Что, если он все это увидит?
– Не вернется. Он в Блэкпуле со своей дочерью. Я лично сняла им номер в гостинице. Приказала туда поехать, и он подчинился. Еще бы он не подчинился. Мой сын выполняет все мои указания. Послушный мальчик. Всегда таким был. Плохо только, что он получился таким жалким. Генетика – подлая штука, никогда не угадаешь, что будет в итоге. Слава богу, что неудачу с сыном мне компенсирует Анна.
– Слава богу, что он непохож на тебя, – парировала Джулия. – Иначе нам бы всем каюк.
– Точно. Но тебе-то каюк так и так. И очень скоро.
– Он остановит тебя, Эдна, ты сама знаешь. Когда он увидит, что ты вредишь Анне, он тебя остановит. Он – отец, а не только послушный сын.
– Ты так думаешь? Уверена, что он сумеет меня остановить? Не говоря уже о том, что ты почему-то воображаешь, что он в чем-то со мной не согласен. Нет, Джулия, Брайан очень послушный мальчик.
Джулия знала, что свекровь права. Брайн продолжит ходить по струнке, так же, как было всегда.
Эдна взвесила молоток в руке.
– Ну, что? – спросила она. – Начнем?
8
«Главное в спорте, – говаривал отец Джулии, – сделать то, чего противник от тебя не ожидает». Далее он принимался пространно рассуждать на тему, что если он, обычный игрок, пусть даже опытный и умный, понимает эту истину, какого же дьявола ее не понимают тренеры? Почему безмозглый тренер команды Уоррингтонского регбийного и футбольного клуба, известной под названием «Упертые», не может уразуметь даже такой простой штуки, как выбор игроков?
«Есть такие игроки, с которыми противники не любят играть, – повторял он, когда «Упертые» в очередной раз продували, и они с друзьями разбирали матч за пятью или шестью пинтами гринельского горького. – А не любят их потому, что те бегут прямо, быстро и целенаправленно. И уж точно не затем, чтобы пожать вам руку. Что должен сделать тренер? Отправить их на поле и приказать им бегать быстро и прямо».
На этом месте своих рассуждений он обычно целовал Джулию в лоб и улыбался. Его теплое дыхание пахло пивом, зубы уже начинали желтеть от курения трубки.
«Именно так следует прожить жизнь, солнышко. Всегда бегать быстро и прямо. Особенно когда другие этого не ожидают».
И Эдна этого явно не ожидала. Джулия поняла это, видя, как поднялись брови свекрови, когда она неожиданно вскочила на ноги и побежала. Ну, не то чтобы совсем побежала – бедро болело зверски, – скорее навалилась на Эдну. Та замахнулась своим молотком, но опоздала, и Джулия во второй раз повалила свекровь на пол.
Только теперь она не стала разглядывать ее. На четвереньках выбралась из гостиной, поднялась на ноги и проковыляла на кухню. Ключ от задней двери Эдна хранила в ящике со столовыми приборами. Джулия достала его, открыла замок и заперла за собой дверь.
Через окно она увидела, как в кухню ввалилась свекровь.
Припадая на одну ногу, Джулия, как могла быстро, двинулась к парадному входу, к спасительной дороге. Здоровой рукой она прижимала к груди раздробленную кисть, чтобы та не болталась, причиняя ужасную боль. Которая и без того была неимоверная.
Оглянулась на дверь. Та оставалась закрытой. Вряд ли у Эдны был второй ключ, а если и был, едва ли он находился в легкодоступном месте. Разумеется, чокнутая свекровь догадалась, куда она направилась, и попытается перехватить, но Джулия надеялась, что у нее все получится. Она двигалась медленно, но обогнуть дом снаружи было проще, чем пробираться по лабиринту комнат, к тому же у нее имелась фора. Джулия представила, как Эдна трясет заднюю дверь, потом до нее доходит, что сделала невестка, разворачивается и спешит к парадному входу.
Джулия все-таки поднажала. Бедро горело огнем. Она понимала, что серьезно ранена, но постаралась вытеснить боль из сознания. Потом, все это потом. Сейчас ей надо убежать. Только это было важно. Убраться как можно дальше от чокнутой бабы, найти свою дочь, и все. Остальное – детали.
Вот и угол дома. Еще пятьдесят ярдов по подъездной дорожке, и вот она – дорога. Спасительная дорога. Джулия свернула за угол. Она это сделает.
А может быть, и нет.
Громко, словно пушечный выстрел, стукнула распахнувшаяся дверь. На пороге стояла Эдна, широко расставив ноги и стиснув кулаки, словно боксер перед боем. Осмотрелась. Поняв, что Джулия еще не убежала, свекровь медленно повернулась к ней.
– Ты, – промычала она. – Ты должна это прекратить. Твое поведение недопустимо, Джулия.
– А кто ты такая, чтобы мне приказывать? – огрызнулась Джулия. – Тоже мне, начальница выискалась.
– Начальница, – улыбнулась Эдна. – Это нам нравится. Звучит хорошо. Только сейчас я не начальница. Я – палач, – она показала руку, в которой блеснул восьмидюймовый нож для разделки мяса.
