— У них обязанностей — непочатый край, — глядя в зал, сказал Мавлюдов.
— Суд охраняют? — хмыкнул Бурматов.
— Это только одна из многих. Они ещё разыскивают должников, их имущество, на которое накладывают арест. И ещё они занимаются поисками преступников и их доставкой в суд для дальнейшего разбирательства.
Из зала послышались аплодисменты.
— А что им только что вручили? — недоумённо вскинул брови Бурматов. — Чему так рады господа судебные приставы?
— Им выдали свидетельства о вступлении в должность с указанием местности, назначенной для жительства, — ответил Мавлюдов, меняясь в лице. — А ещё им выдали особые знаки и особые печати…
— Что это с тобой, Азат? — заметив перемену в настроении собеседника, поинтересовался Бурматов. — Ты как будто самого шайтана увидел.
Он проследил за взглядом Мавлюдова.
— А что, красивая девушка, — сказал он одобрительно. — Как её зовут?
— О ком это ты?
— О той черноволосой красавице, которая стоит рядом с Сибагатом Халиловым, — с усмешкой ответил Бурматов.
— Это его племянница Мадина, — нехотя пояснил Мавлюдов.
— А чего ты пялишься на неё? — поинтересовался Бурматов с издёвкой. — Уж не влюбился ли?
— Нет, мы с девушкой просто друзья.
— А она так смотрит на того огромного пристава, что оторваться не может, — поддел Бурматов.
— Это тебе только кажется, — прошипел Мавлюдов, начиная злиться. — Девушка первый раз на церемонии и поэтому полна восторженных эмоций.
— Ты должен быть с ней рядом? — ухмыльнулся Бурматов. — Признайся, Азат!
— Не с ней, а с её почтенным дядей, — уточнил, хмурясь, Мавлюдов.
— У вас с ним тёплые отношения? — сыпал вопросами, как заведённый, Бурматов.
— Мы очень дальние родственники, — солгал Мавлюдов, краснея. — А у татар даже такое родство всячески приветствуется и поддерживается.
Из зала снова послышались аплодисменты.
— Вот и закончилась церемония, господа, — объявил дворецкий, отворяя двери. — Сейчас начнётся бал. Прошу отойти от двери, чтобы не мешать выходящим.
Среди гостей церемонии в холл вышли купец Халилов, его племянница и только что принявший присягу теперь уже судебный пристав Кузьма Малов. У всех счастливые лица. Увидев Мавлюдова, Сибагат Ибрагимович поманил его пальцем, а Малов и девушка отошли в сторону, к большому окну.
— Ты опоздал на церемонию, Азат, — укоризненно покачал головой Халилов. — Обещал быть вовремя, а сам?
— Дела задержали, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — ответил Мавлюдов, уводя взгляд в сторону.
— Надеюсь, они были стоящими? — едко поинтересовался Халилов.
— Разумеется, — ответил Мавлюдов, краснея. — Обоз с товаром уже вышел из Уфы и скоро будет в нашем городе.
— Тот товар, который ты мне так нахваливал и в который я вложил огромные деньги, давно уже должен лежать на прилавках моих магазинов и лавок, а не тащиться в обозе по тайге. Если до Уфы его везли тайно, контрабандно, то обратно вполне можно было перевезти легально и на поезде. Твоё же опоздание сегодня я связывал именно со встречей поезда или обоза.
— Придётся ещё дня два-три потерпеть, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — вздохнул Мавлюдов, побледнев. — Кони только под седлом скачут быстро, а в обозе, впряжённые в телеги, плетутся, как черепахи.
— Ты можешь и подождать, тебе спешить некуда! — возразил Халилов резко. — Ну а для меня, моего состояния и моей репутации каждая минута на вес золота. Ты убедил меня вложить в этот товар весь свой капитал. Мало того, я занял огромную сумму под проценты. Сейчас мои друзья начинают превращаться в моих врагов. Завтра утром они собираются подавать на меня иски в суд! Это говорит тебе о чём-нибудь, Азат?
— Я сожалею, что так получилось, уважаемый Сибагат Ибрагимович, — опуская голову, сказал Мавлюдов. — Не по моей вине эта вынужденная досадная задержка.
Халилов кивнул проходящему мимо господину, после чего снова обратился к собеседнику:
— Я доверился тебе, Азат, а ты меня подвёл. Моя репутация страдает. Те убытки, которые понесу, я буду вынужден взыскать из твоей доли.
— Хорошо, я согласен возместить вам убытки, — помрачнел Мавлюдов. — Но требую гарантий относительно нашего уговора.
— Ты осмеливаешься спрашивать о моей племяннице? — усмехнулся Халилов.
— Вы обещали отдать её за меня, — оживился Мавлюдов. — Я сплю и вижу Мадину своей женой!
— Раз обещал, значит, ты её получишь, — подтвердил обещание Сибагат Ибрагимович. — Но к этому разговору мы вернёмся тогда, когда товар в целости и сохранности прибудет в город.
— Принимается, — расцвело в улыбке лицо Азата. — Вот только…
— Чего замолчал? Договаривай! — нахмурил лоб Халилов.
— Мне неприятно видеть вашу племянницу рядом с этим громилой приставом, — уводя взгляд в сторону, заявил Мавлюдов. — Что-то мне подсказывает, что между ними есть отношения.
— Она мусульманка, а он христианин, не забывай об этом, — хмыкнул Сибагат Ибрагимович. — Я никогда не отдам племянницу за русского остолопа, так и знай!
— А если он ради Мадины примет ислам? — едко поинтересовался Азат, но Халилов был категоричен.
— Это не изменит моего решения, — сказал он. — Малов беден, а такие родственники нам не нужны, так что больше не будем говорить об этом.
Увидев знакомого купца, Халилов помахал тому рукой и отошёл, оставив Мавлюдова одного в растерянности и волнении.
* * *
Кузьма Малов и Мадина Исмагилова расположились в холле у окна. Молодой человек счастливо улыбался, а девушка весело и звонко смеялась.
— Ой, как это интересно! — воскликнула она, выслушав Малова. — Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни так подробно.
— Я никогда и никому о себе так много не рассказывал, — признался, улыбаясь, Кузьма. — Теперь ты знаешь, что мои родители хоть и не бедные, но люди далеко не богатые. Вот и получается, что эта должность для меня как подарок небес!
— А почему ты не в форме, как другие? — полюбопытствовала девушка, игриво стреляя глазками в сторону Кузьмы.
— Размера моего на складе не нашлось, — вздохнув, ответил он застенчиво. — В мастерской заказали, а пошить к сегодняшнему дню не успели. Но, несмотря ни на что, я счастлив вдвойне! Присягу принял — и ты со мною рядом.
— И я этому рада, — хохотнула Мадина, поведя плечами. — А могло случиться и так, что меня бы здесь не было. Дядю кто-то пригласил на церемонию, а он меня с собою взял. Обычно он так не поступает. Говорит, что мусульманская женщина должна видеть только дом и хранить семейный очаг. А сегодня… Я даже не могу объяснить его поступок!
