— Ничего, я сейчас твой заказ сюда принесу, — ободряюще кивнула женщина и ушла.
«Наверное, она всё же не поверила мне, — подумал Иосиф с отчаянием. — Теперь полицию или тех самых бандитов приведёт ко мне?..»
* * *
— И что нам теперь делать? — спросил Сиплый, глядя на Макара. — Уже не один месяц безвылазно торчим в этом грёбаном кабаке, от людей прячемся, а главное…
— Заткнись и помолчи, — рыкнул раздражённо главарь. — Скажи спасибо, что здесь отсиживаемся, а не в тюрьме суда ждём.
— От этого нам не легче, — пробубнил разбойник по кличке Мякиш. — Если денежки Сибагата от нас ушли, то надо делом заняться.
— Делом? Каким? — с любопытством взглянул на него Макар. — На работу устроиться предлагаешь?
— Я предлагаю возобновить наше ремесло, — «уточнил» Мякиш. — Иначе я не умею работать и не охоч утруждать себя.
— И как ты собираешься всё возобновить? — полюбопытствовал Макар со злой усмешкой. — Опять по лесам купцов громить? Хорошее ремесло, не спорю, но уже не доходное оно. Сейчас товары всё больше на поездах возить стали, под охраной надёжной. По лесам только контрабандисты товары возят, но к ним с нашим малым «поголовьем» не подберёшься!
— Давай людей побольше наберём? — предложил Сиплый. — Контрабандисты ходовые товары возят, вот мы их…
— Рот закрой, тошно слушать, — отмахнулся от него, брезгливо морщась, Макар. — Чтобы дела такие серьёзные проворачивать, надо точки сбыта иметь и наводчиков хороших. Тайга большая, и так просто контрабандистов в ней не найти. Они своими тропами ходят с проводниками надёжными.
— А мы и точки сбыта утеряли и наводчика вот-вот потеряем, — согласился с ним разбойник по кличке Сурок. — Сибагат где-то прячется от суда и каторги, а холуй его Назар жив пока ещё, но скоро мы ему открутим головёнку.
— И какого хрена мы его уже полгода при себе держим? — прохрипел недовольно Сиплый. — Пристукнуть пора эту падлу и делу конец.
— Я что, против? — огрызнулся Макар хмуро. — Аксинья и слышать об этом не хочет, а с этой рябой курвой приходится считаться.
— Да-а-а, ей перечить нельзя, — вздохнул, соглашаясь, Мякиш. — Если бы она всё это время нас у себя не прятала и не кормила…
— А что, как Сибагата упрятали, так она с нами и нянчится, — поддержал его Сурок. — Она как мать нам всем, братцы, и мы чтить её обязаны.
Разбойники помолчали. Сиплый разлил по стаканам водку, и они молча выпили.
— Должны, да не обязаны, — закусив хрустящим солёным огурчиком, возразил Макар. — Аксинья тоже с Халиловым крепко связана была, племянницу его воспитывала. Она всё время ему в рот так и заглядывала.
— Что было, то было, — согласился с ним Сурок. — Однако как «хозяин» подсел на нары, она вместе с нами на бобах осталась. И не отмахнулась от нас, так ведь? Если бы не взяла к себе на постой, то где бы всё это время, в лесу куковали?
— А я вот думаю, что неспроста она нас пригрела, — сказал Макар, закуривая. — Может, виды какие на нас имеет?
— Всё может быть, — согласился с ним Мякиш. — Однако она нас и после налёта на дом Сибагата не бросила. Кормит, поит, как и прежде, и денег ни за что не спрашивает.
— Ещё бы, есть за что, — ухмыльнулся Сиплый. — Мы Назарку от кабака «отлучили» и ей заведение передали. Вот она нас и чествует за это из благодарности.
— А мне кажется, что шпионит она за нами и так, незримо, в узде нас держит, — предположил Макар. — Сибагат как сквозь землю провалился… Сердцем чую, что она знает, где он!
— Да бросьте вы, братцы, — нахмурился Сурок, берясь за бутылку. — Сибагат давно уже из города пятки смазал. У него для этого времени навалом было.
Разбойники выпили, закусили, но продолжить разговор не успели. В комнату для «особых гостей» вошла Аксинья и уселась на свободный стул.
— Ну что, все мои косточки перемыли, сукины дети? — обведя всех строгим взглядом, спросила она. — Сыскари по ваши души добрались, идиоты хреновы!
Разбойники встревоженно переглянулись.
— Не темни, говори, что стряслось? — спросил за всех Сиплый. — Мы вроде как тихо сидим здесь всю весну и всё лето, не бедокурим?
— Выследили вас, — ответила Аксинья. — Вы, как мне рассказывали, того сыскаря в доме Сибагата Ибрагимовича живым оставили?
— Не мы его, а он нас, слава богу, — пробубнил Мякиш. — Он как налетел на нас с огромным приставом, мы и вякнуть не успели.
— И нас положили, и деньги все заграбастали, — угрюмо продолжил Сиплый. — До сей поры понять не могу, как тот громила в доме оказался…
— Покуда мы деньги из колодца доставали, пристав через сад прошёл и через окно влез в дом, — сказал Сурок. — Это коню понятно.
— Значит, сами во всём виноваты, — нахмурилась Аксинья. — Сейчас были бы где-нибудь далеко отсюдова, а вы… И человека потеряли и…
— Иваху Назар, падла, завалил, а не сыскарь и пристав, — хмуро заметил Макар. — Вообще всё непонятно было. Сыскарь один за нами следил, а затем пристав на головы наши свалился. Я долго над этим башку ломал и кое-чего понял.
— И чего ты понял? — перевели на него хмурые взгляды разбойники.
— Сыскарь и пристав не по наши души приходили, — ответил Макар уверенно. — Их тоже интересовали денежки Халилова. Они дождались, когда мы их отыщем, и… Дальше вы и без меня всё знаете. Положили нас они, а деньги забрали. Вот потому мы сейчас и не в тюряге сидим, а здесь прячемся.
— Всё, уходить вам пора, сыскари на убежище ваше вышли, — напомнила Аксинья.
— Понятно, вытурить нас хочешь, — ухмыльнулся Сиплый. — Столько сидели и ничего. А теперь? Мы осточертели тебе, Аксинья?
— В избу мою в Казачью слободу ночью переберётесь, — ответила женщина. — А теперь, тихонечко, все за мной ступайте.
— За тобой? Сейчас? Но куда? — переглянулись разбойники.
— Сами увидите куда, ослы безмозглые! Познакомить вас кое с кем собираюсь. Боюсь, эта встреча вас «позабавит», а может, и огорчит, поглядите сами…
* * *
Сердце Иосифа остановилось, когда он услышал звуки шагов за дверью. Он, конечно, понял, что Аксинья заодно с бандитами и сейчас они все будут здесь.
— И это тот самый «сыщик», о котором ты нам говорила? — сказал недоверчиво один из них, разглядывая посеревшее от ужаса лицо юноши. — Да это же морда жидовская, которая уже не первую неделю у кабака околачивается.
— А для чего, ты не знаешь? — пробубнила женщина.
— Да все знают для чего, — ответил другой бандит, — чтобы накормил кто-нибудь. Его папаша, ювелир, разорился и повесился, а своего говнюка на произвол судьбы бросил. Вот он живёт в большом родительском доме, а жрать выпрашивать сюда ходит.
— Я тоже его не раз видела, — сквозь зубы процедила злобно Аксинья, — и внимания не обращала. А вот давеча застала его у двери подсобки, когда он прислонился ухом к двери и что-то услышать пытался. Ты бы спросил у него, Макарушка, чего этот выродок жидовский услышать хотел?
