– Зона еще не дала тебе нового имени, – прояснил ситуацию рыжебородый. – Но приняла. Ты с кордона пришел такой весь в белом, при шпаге и без единой царапины? И, поди, ни аномалий не встретил, ни голодных мутантов?
– Угу, – промычал Виктор. Вопреки опасениям колбаса оказалась не магазинным продуктом вторичной переработки, а вкуснейшим деликатесом домашнего приготовления.
– Значит, неспроста ты сюда пришел, – задумчиво произнес «добряк», которого Валерьич назвал Кэпом. – Зона позвала.
– Как и всех нас в свое время, – вздохнул Корень. – Вот ты, Валерьич, когда понял, что нужен Зоне?
– Когда погиб я в Рыжем лесу, – отозвался «Аль Пачино», ловко кромсая шмат сала широким боевым ножом с надписью «Антитеррор» на клинке. – Снарки загрызли. Я даже помню тот хруст своей трахеи на зубах мутанта, когда самый крупный из них мне в горло вцепился. А потом очнулся я, а на теле – ничего. Ни следов от укусов, ни шрама, ни царапины. И горло целехонькое. Я тогда рассудил, что Зона мне вторую жизнь дала. Только вот зачем – пока не понял.
– И не поймешь, – сказал Корень. – Я вот тоже до сих пор ничего не понимаю.
– Его вообще, похоже, черт-те откуда к нам занесло, – доверительно сообщил Виктору Валерьич. – Фильм «Гостья из будущего» смотрел? Старый, который за тринадцать месяцев до чернобыльской аварии на экраны вышел.
Виктор кивнул. Как не помнить любимый фильм его детства про красавицу Алису Селезневу, неразделенную и несбыточную любовь всех тогдашних мальчишек?
– Так вот, Кэп говорит, мол, в Чернобыле-два телепорт есть, точная копия того, что в фильме. И что он Корня без сознания возле него нашел и вытащил наружу. И, типа, с тех пор ни одна падла к тому телепорту попасть не может, хотя адрес известен, но дверку открыть и посмотреть, что за ней, пока никому кроме него не удавалось. Правда, надо учитывать, что Кэп у нас парень хоть и честный, но с фантазией. И, судя по тому, что Корень ни черта о своем прошлом не помнит, причесать он мог что угодно.
Виктор смотрел на этих людей и не понимал, издеваются они над ним или же он реально попал в компанию сумасшедших. Один погиб, потом очнулся, второй – «гостья из будущего» с бородой и «Валом», который в лапах, густо поросших рыжей шерстью, наверняка смотрится как детская игрушка.
– Не веришь? – краем рта усмехнулся Кэп. – Кто не верит, может сам сходить посмотреть. Я даже адресок желающему на КПК скину.
– Спасибо, Кэп, учтём, – с серьезным видом кивнул Валерьич. – Кстати, давно хотел тебя спросить как местного жителя, почему в Зоне все говорят на русском, хотя от Чернобыля до Киева немногим больше ста километров?
– Ну ти й спитав, – проворчал Кэп. – Да тому що ніякий нормальний українець до Зони не полізе… Ось дивись! В мене на батьківщині, в місті Кривий Ріг, є все що треба для нормального життя: сало, цибуля, горілка та гарні молодиці! Нащо нормальному українцю до Зони пхатися? Це москалі-заробітчани понаїхали артефакти шукати, ось Зона і почала по-москальскі балакати
[5].
У костра грохнуло. Корень вообще повалился на спину, зайдясь в хохоте и задрав к хмурому небу рыжую бороду. Даже Виктор улыбнулся.
– А ты тогда что здесь делаешь? – посмеиваясь в усы, спросил Валерьич.
– Але ж дуже цiкаво менi спостерегати, як кумедно москалi тi артефакти шукають. То в аномалiю залiзуть, то до сусiда в кишеню. Кiно та й годi!
[6] – ответил Кэп.
Новый взрыв хохота пронесся над стоянкой, колыхнув языки пламени костра.
Наконец все отсмеялись, и процесс выпивки-закуски вернулся к прежнему ритму.
– Ну, в карман к ближнему все горазды смотреть, и не только в Зоне, – сказал Корень. – И в спину более удачливому стреляют во всем мире вне зависимости от национальности. А насчет Чернобыля-2 вы Кэпа особо не слушайте. Туда нынче ходить – верная смерть. Блуждает городок, и когда вернется – никто не знает. Сейчас на его месте трехмерная проекция, из которой выхода нет в принципе.
– А отсюда? – кивнул Виктор на стену, торчащую невдалеке.
– Из двухмерной проекции мира, то есть отсюда, выход всегда есть. Если знать где его найти, – произнес Кэп.
– Ну что ж, давайте по второй. За знакомство, – сказал Валерьич и, никого не спрашивая, разлил по стаканам спирт.
За знакомство не выпить – обидеть навек, любому известно, кто вырос на просторах бывшего Советского Союза. Виктор опрокинул в себя кружку, продышался, закусил душистым салом – и вдруг понял, что он давно так хорошо ни с кем не общался. Именно здесь, посреди странного, жуткого мира, в компании едва знакомых сталкеров, которых Льюис Кэрролл послушал бы – и еще одну нетленку наваял, Виктору было хорошо. Душа отдыхала – пожалуй, впервые за многие годы. Драки, перестрелки, предательства, враги, притворяющиеся друзьями, и друзья, ставшие врагами, – всё это осталось далеко в прошлом. Здесь же, в настоящем, были лишь он, костер и эти люди в центре пустого мира, девственно чистого, лишенного грязи, крови и ненависти…
– А… что значит двухмерная проекция? – спросил Виктор. В голове у него уже слегка шумело с непривычки, но мозги работали пока еще довольно четко.
– То, где мы сейчас так хорошо сидим, – сказал Корень. – Проекция Зоны, в которой осталось только то, что имеет значение на текущий момент времени.
– Небо, земля и вон та стена? – уточнил Виктор.
– Ну да, – кивнул Валерьич.
– Ну… а мы почему тогда… это… объемные?
– У Зоны спроси, – посоветовал Кэп. – Может, потому, что ты и мы важны для нее именно в таком качестве. Или же мы просто так друг друга видим, хотя на самом деле плоские и однобокие, как шутки Валерьича.
– А дом… то есть стена почему там?
Спирт потихоньку делал свое черное дело, и четко выражать свои мысли становилось все сложнее.
– Так в той точке пространства, где это здание находится, Большая Сходка проходить должна, которая для Зоны существенное значение имеет. Потому и проекция налицо. Все остальное неважно, – ответил Корень, нанизывая на кончик ножа солидный кусок тушенки. – Ну, про нас вроде теперь все ясно, теперь ты расскажи, зачем в Зону пришел.
Хмель отпустил как-то сразу. В повисшей тишине было слышно, как потрескивают в костре расслоившиеся от жара кости.
– Найти людей, – медленно проговорил Виктор.
