И такое меня зло взяло, что ни в сказке сказать, ни пером расписать по наглой мутантовой морде. Нахлынуло из прошлого, словно ведро ледяных помоев на голову опрокинули…
Снова Васька Козлов из седьмого «А» с налитыми кровью глазами вдавливал меня в поганую лужу, и снова мне не хватало сил, чтобы справиться с уродом. Правда, там, где не хватает сил, иногда выручает рывок отчаяния. Тогда, в детстве, я неожиданно для себя и для Васьки рванулся сначала вперед, увлекая за собой более грузное тело противника, а после, оттолкнувшись ладонями от асфальта, дернулся назад. В школе класса до шестого я был тощим как жердь, и мне не составило труда проскользнуть под грузным телом Козлова, который, к удивлению зрителей, согласно законам физики воткнулся жирной мордой в ту самую бензиновую лужу, в которой он собирался умыть меня.
И хотя сейчас я был лицом к противнику, физика всегда остается физикой. А злость, помноженная на отчаяние, и есть тот самый спасательный круг, что выручал человека тысячи лет назад в схватках с саблезубыми тиграми и иными тварями, охочими до живого мяса.
Я рванул руку с ножом вверх и за голову, при этом подныривая под собаку и стараясь проскользнуть между ее лап с черными когтями, длинными, словно человеческие пальцы. Да, сейчас я был уже далеко не тощим школьником, но мне это удалось, хотя когти передних лап и превратили в лохмотья куртку на моей груди, когда собака, пытаясь остановить инерцию полета, бешено молотила ими по воздуху. Но уж слишком отчаянно пыталась она вдавить меня в аномалию, и когда я исчез, при этом добавив ускорения ее телу последним ударом ножа, псина успела лишь коротко взвизгнуть перед тем, как всей своей тяжеленной тушей врезаться в «гравиконцентрат»…
Удар был такой силы, что артефакт, лениво покачивающийся на воздушных волнах внутри аномалии, вылетел из нее словно снаряд из пушки. Если б я был поэтом, я бы, возможно, придумал красивый стих о том, как ловко я телом врага выбил из аномалии каплю живой воды. То есть артефакт из «гравиконцентрата». Но поэт из меня никакой, да и не до стихов как-то, когда на каждом шагу поджидает тебя проза жизни в чистом виде. Может, как-нибудь роман напишу на досуге. Да нет, похоже, одним романом не обойдется, тут этой самой прозы жизни как минимум на трилогию наберется, а то и на целую серию…
Словом, «гравиконцентрат», разозленный потерей артефакта, наверняка его подпитывающего, особо не церемонился с виновником утраты. Тело мутанта в мгновение ока расплющилось, словно наполненный кровью воздушный шарик, по которому кто-то со всей дури долбанул кузнечным молотом. Если кто-то думает, что аномалии не способны злиться, пусть попробует вышибить из реально большого, полностью созревшего «гравиконцентрата» подпитывающий его артефакт и пусть сам увидит, на что способны эти порождения Зоны.
А у меня снова было несколько секунд на то, чтобы вскочить на ноги и рвануть бегом по лысой проплешине в траве, на которой отпечатался расплющенный в тень, смазанный силуэт мутанта.
Большие аномалии и восстанавливаются быстрее. За моей спиной зашипело, будто я пробежал по логову разозленных змей. Меня ощутимо потянуло назад, но я уже был в нескольких шагах от опасной зоны и не собирался останавливаться…
Я замедлил бег, лишь когда пробежал небольшую рощу с деревьями, нереально зелеными посреди вечной осени. После чего позволил себе рухнуть на землю, перевести дух, и заодно повнимательнее осмотреть свои раны.
Как ни странно, лошадообразная собака не причинила мне особого ущерба. Так, царапины на предплечье, разодранная на груди куртка и кровавый душ, благодаря которому я, наверно, сейчас здорово смахивал на новоиспеченного зомби. Самым неприятным сюрпризом оказался набор зубов ушастой таксы, засевший в моей ноге словно шарики, выпущенные из мощной пневматики с близкого расстояния. Сами по себе раны не особо опасные, хотя метила тварь в пах – попала бы куда целилась, и привет, отходился сталкер по Зоне. Но и даже если не попала, приятного мало, особенно когда в аптечке нет специальной сыворотки. Ранки на предплечье ерунда, по ним я, засучив рукав, просто полоснул «Бритвой», отдавил крови с полстакана и наложил сверху пластырь с антисептиком.
А вот с ногой сложнее.
Засадив себе в трицепс ампулу болеутоляющего из аптечки, которой меня снабдил в дорогу Болотник, я поднялся на ноги и вернулся назад – пока лекарство не подействовало, как раз минут десять в запасе имелось.
К полю аномалий я шел вовсе не для того, чтобы насладиться видом места битвы, обильно политого кровью безглазых собак. Просто в кустах неподалеку от этого поля уныло мерцала выбитая из аномалии «Живая вода», которая сейчас была необходима моему телу, изрядно потрепанному мутантами.
Я подобрал артефакт, расстегнул остатки куртки и накрепко прибинтовал теплую, студенистую, слабо пульсирующую каплю к своему животу. И сразу же от нее по телу пошли вполне ощутимые волны – свежая «Живая вода» наиболее полезна, хотя и за пожилую на Большой земле богатеи выкладывают нереальные суммы. Потому о том, насколько ценен в Зоне этот крайне редкий артефакт, даже говорить не приходится…
Но врачевать себя рядом с полем аномалий все равно не хотелось, и я вернулся обратно к противоположной границе рощицы. После чего расположился с удобствами, прислонившись спиной к разлапистой ели и положив рядом автомат – у человека, нашедшего «Живую воду», в Зоне резко возрастают шансы умереть, схватив пулю от менее удачливого охотника за артефактами.
И тут меня накрыло. Мир стал слегка зыбким и приятным на ощупь. Самое время.
Я вспорол штанину, прокалил кончик «Бритвы» зажигалкой и начал методично выковыривать ножом из ноги собачьи зубы. На редкость неприятное занятие, даже под дозой мощного анальгетика, на который многие в Зоне подсаживаются на раз-два-три ввиду его доступности – у любого барыги одноразовых инъекторов можно хоть вагон закупить, были бы бабки. Но нам такого счастья удовольствия ради не надо, разве только если чужие клыки в ноге застряли. Но тут уж ничего не попишешь, приходиться ширяться, чтоб от болевого шока не отрубиться.
Операция заняла минут десять – я старался работать как можно быстрее, так как основное испытание было впереди.
Вылущив последний зуб из окровавленного мяса, я приложил к ране кровоостанавливающую салфетку. После чего достал из рюкзака запасной магазин к своему ВСК-94 и неизменный спутник любого сталкера – мультитул, многофункциональные пассатижи с кучей дополнительных инструментов, скрытых в рукоятях. Но сейчас пассатижи интересовали меня лишь по прямому назначению.
Выщелкнув из магазина пять патронов, я вытащил из них пули и вытряхнул порох из гильз на обертку от салфетки. После чего резким движением сорвал салфетку с раны, сыпанул на нее порох и как можно быстрее, чтоб «лекарство» не успело подмокнуть от крови, щелкнул зажигалкой…
Иначе нельзя. Как назло, у Болотника закончились армейские аптечки с сывороткой, разработанной специально от укусов собак Зоны. В слюне этих тварей содержится мутировавший вирус бешенства, который во много раз сильнее и изобретательнее своего предка с Большой земли. Если вовремя не сделать инъекцию сыворотки или не прижечь рану, то невидимый мутант, с кровотоком достигнув мозга жертвы, банально превращает её в зомби. Совсем недавно Болотник пришел к такому печальному открытию, с описанием которого я от нечего делать ознакомился, валяясь на больничной койке. Получается, не только печально известная загоризонтная РЛС способна спалить логические центры и превратить человека в гниющий заживо кусок мяса…
