Нежность в голосе охотника стала понятной, когда он немного сместился в сторону и я смог рассмотреть его получше. Ясное дело, что сейчас он испытывает к трофею глубочайшую признательность, граничащую с обожанием. Смотри-ка, от полноты чувств даже ногу мне перевязал, чтоб товар сам доковылял куда надо! Помимо FN 303 под мышкой у него болтался мой ВСК-94, ремень справа оттягивали ножны с моей «Бритвой», а слева болтались два подозрительно тяжелых контейнера для артефактов. Неплохой улов с одного жилистого тела, за которое помимо всего прочего работорговцы должны отвалить очень и очень неслабо.
– Давай помогу, – сказал «Халк», видя мои безуспешные попытки подняться. – Морфин, плюс снотворные, плюс анальгетики, плюс стимулятор, который я тебе вкатил… И как ты еще не подох? Удивляюсь.
Рванув меня за плечи, он одним движением поставил на ноги мое непослушное тело и тут же отошел назад на пару шагов. Я качнулся, но усилием воли сфокусировав расплывающуюся картину мира, устоял на ногах.
– Аналогично, – прохрипел я, скользнув взглядом по татуировке на тыльной стороне ладони «Халка», на которой была изображена граната с семью языками пламени в обрамлении надписи на французском «Legio Patria Nostra». Обычно такие наколки с гербом и старинным девизом «Легион – наше отечество» делали те, кто собирался остаться в Легионе навсегда. – Дезертиры обычно долго не живут.
Похоже, я попал в точку. На квадратном лице легионера катнулись желваки, пудовые кулаки сжались в мясные кувалды. Зря он так напрягается перед ударом. Ноги-то у меня свободные, и сколько ни накачивайся стероидами и гормоном роста, мышечная броня яйца с коленями не прикрывает. Главное, не промахнуться, поэтому в моем состоянии бить надо серией, чтоб наверняка.
Но усмирять говорливого пленника «Халк» передумал. То ли решил не портить товар, то ли опыт подсказал, что раб, настолько хорошо знающий, что такое Легион, не просто раб, а потенциальный Спартак с вытекающими отсюда последствиями. Поэтому вместо того, чтобы приблизиться ко мне на расстояние удара, охотник за головами направил на меня ствол моего ВСК-94 и скомандовал:
– Кру-гом. И шагом марш куда скажу. А еще вякнешь или дернешься, получишь пулю в череп. И хрен с ними, с бабками, переживу.
Череп у меня и без пули раскалывался, и я решил, что обойдусь без свинцовой добавки к ощущениям. К тому же легионеров бывших не бывает, даже если они и дезертировали из Легиона. Если сказал – сделает.
Ну, я и пошел меж холмов, напоминающих горбы дромадеров в Джибути или барханы Кувейта – на выбор. Это меня воспоминания о службе в Легионе накрыли. Плохо, когда теряешь память, но у любого человека есть некоторые моменты биографии, которые лучше вообще не вспоминать…
Пейзаж вокруг особым разнообразием не отличался. Вышеупомянутые холмы, редкие лысые деревья, скрюченные радиацией, скелеты мутантов и людей, обглоданные дочиста, с проросшими меж ребер колючими кустами, напоминающими сваленные в кучу миниатюрные противотанковые ежи… Нормальная картина бытия для Зоны.
Судя по едва заметным тропкам, сейчас шли местами нехожеными, неизведанными. Во всяком случае для меня. Охотник за головами в обстановке ориентировался как в собственном доме и любезно предупреждал меня о встречающихся на пути ловушках – как природных, так и искусственных.
Мы без всяких болтов и детекторов аномалий обогнули семейство «гравиконцентратов», благополучно миновали обширные полотнища «жгучего пуха», свешивающиеся с елок миниатюрной рощицы, словно специально выращенной между двумя обширными полями аномалий, после чего преодолели минное поле, словно огород морковкой густо утыканное датчиками цели. После чего намертво уткнулись в холм, густо заросший кустами мутировавшего собачьего шиповника. С розами у тех кустов было неважно. Не розы, а так, какие-то скомканные несвежие носовые платки вместо цветов. Зато шипы выросли – никакой «егозы» с колючкой не надо, словно стилеты из побегов торчат, аж сталью отливают.
– И куда теперь? – осведомился я, поводя онемевшими плечами – чтобы «боснийский галстук» меня окончательно не задушил, приходилось все время путешествия держать их приподнятыми.
Вместо ответа «Халк» извлек из нагрудного кармана КПК и набрал на нем комбинацию цифр.
– Кто? – раздалось из динамика.
– Халк, – отозвался охотник. И почему я не удивился? Камуфла с преобладанием болотного цвета, разросшиеся от инъекций гормона роста лицевые хрящи, зеленоватый оттенок кожи, характерный для начальной стадии онкологии, вызванной передозом стероидов и радиационного облучения, – точно Халк, и никак иначе.
– Проходи.
Внутри холма что-то загудело, и солидный кусок почвы, поросший травой, провалился внутрь сантиметров на пятнадцать, а после величаво отъехал в сторону.
Вот оно как… Стало быть, не холм, а подземный бункер типа норы Жмотпетровича, только больше в несколько раз.
Насколько подземелье было больше, я смог оценить, лишь когда, подталкиваемый сзади глушителем моего же ВСК-94, спустился вниз по крутым ступеням. Коридор слабо подсвечивался тусклыми лампами под потолком, изрядно засиженными жирными квазимухами, потому мне пришлось сильно постараться, чтобы со связанными сзади руками не грохнуться и не скатиться вниз с ускорением. Ступени были осклизлыми от сырости и какого-то жира, пролитого на них совсем недавно, что позволило мне заранее сделать выводы о соблюдении жителями подземелья элементарных санитарных норм.
Наконец спуск закончился, и я невольно подивился открывшейся передо мной картине.
Это был город. Или, скорее, небольшой поселок, который местные жители нагородили из-подручных материалов на месте заброшенной подземной лаборатории. Подземелье впечатляло размерами – его потолок терялся в непроглядной черноте, из которой свисали какие-то ржавые конструкции, грозя рухнуть на головы аборигенам.
Но аборигенов это нисколько не волновало. Они сновали между зданиями, которыми хаотично была застроена огромная территория подземного города. Изначально лаборатория строилась более-менее упорядоченно – середину подземелья площадью с пару футбольных полей занимали два солидных трехэтажных блока производственных зданий, возле которых строились остальные, менее габаритные бетонные коробки, о предназначении которых можно было только гадать. Однако вокруг этих неплохо сохранившихся строений ютились разнокалиберные хибары, собранные из-подручных материалов, вследствие чего подземелье больше напоминало рассадник бомжей, нежели заброшенный храм науки и технического прогресса.
Хибары собирались из того, что попадалось под руку: борта самосвалов, двери от кабин грузовиков, куски фанеры, листы шифера, а также иной трудноопознаваемый мусор, скрепленный кое-как, лишь бы не сразу развалилось. Скорее всего, эти изыски архитектурной мысли строились лишь для того, чтобы обозначить свою территорию. Нормальное поведение для людей, лишенных дома, семьи и будущего. И поскольку я уже понял, куда попал, для меня это было неудивительно.
Халк вел меня по «улице» – если так можно было назвать узкий проход между строениями. По пути нам попадались вооруженные люди в дешевой, замызганной одежде, скорее всего, оптом закупленной в Китае по бросовой цене и доставленной сюда контрабандой. Теперь понятно, почему бандюки в Зоне поголовно шастают в одинаковых кроссовках, спортивных костюмах, толстовках и кожанках, которым цена двадцать баксов в базарный день. А еще понятно, откуда те бандиты берутся в таких количествах на Свалке и прилегающих окрестностях, – сколько их ни отстреливают организованные и хорошо вооруженные группировки, а они всё равно не переводятся, продолжая из года в год трепать нервы и карманы сталкеров всех мастей.
