В стене прямо перед нами был вделан огромный круглый люк, запертый на электронный замок.
– Сейчас, – сказал Следопыт, подходя к устройству и набирая на нем комбинацию цифр.
– Откуда код знаешь? – поинтересовался любознательный Клык.
– От Жмотпетровича, – не оборачиваясь прогудел Следопыт. – Данная информация обошлась папаше Дорсету в лишние две тысячи деревянных тугриков.
– Ни хрена себе, – покачал головой Призрак. – Безумно интересно, откуда о ней узнал Жмотпетрович, сидя на пятой точке у себя на кордоне?
Вопрос был чисто риторическим и потому остался без ответа. Тем более что в стене загудели невидимые механизмы, и люк медленно и бесшумно отъехал в сторону, словно его каждый день усердно чистила и смазывала специальная бригада обслуживающего персонала энергоблока.
Двухметровый в диаметре зев тоннеля со ступеньками, круто уходящими вниз, открылся перед сталкерами. Бетонные ступени, словно ковер, покрывал все тот же красный мох. По круглым стенам, извиваясь словно змеи, ползли в еле-еле подсвеченную темноту толстые кабели.
– Похожим тоннелем я шел этой весной к Саркофагу, только со стороны Припяти, – криво усмехнулся Меченый, накручивая на ствол автомата длинный глушитель. Видно было, что бравому сталкеру немного не по себе. Как, впрочем, и остальным членам группы. Что можно понять – пребывание в автоклавах Директора наверняка было для них испытанием не из приятных.
– Все тоннели, ведущие к центру Зоны, одинаковые, как нити паутины, в середине которой замер Монумент, поджидающий свои жертвы, – негромко произнес Следопыт. – Всего-то сто пятьдесят метров пройти – и ты в ловушке. Возможно, навсегда.
– Этот тоннель точно ведет прямо к Саркофагу? – уточнил я.
– Сто пудов, – кивнул Следопыт. – Там в конце по идее камера должна быть метров тридцать площадью, залитая бетоном, а над ней как раз Четвертый реактор и Саркофаг. Если помнишь, там провал в полу есть недалеко от Монумента. По идее та дыра и есть выход из этого тоннеля.
– Тогда ждите меня здесь, а я пошел, – сказал я. – В конце концов, это моё дело.
– Щаз, – кивнул Меченый. – Я для того ПБС на ствол наворачивал, чтоб у входа в тоннель посидеть. Ты такими коридорами здесь ходил? Нет. А в них, между прочим, «монументовцы» с пушками Гаусса очень любят прятаться. И снимать их лучше не из СВД, и не твоей американской трещоткой, а тихо, без шума и пыли, чтоб остальные не набежали. Так что иди следом. Если что – прикрывай, а я первым пойду.
– Я с вами, – сказал Японец.
– А это еще зачем? – поднял брови Меченый.
– Я должен лично убедиться, что устранена опасность для всего мира, ликвидировать которую меня послало руководство Комитета по предотвращению критических ситуаций.
В словах Японца была спокойная уверенность человека, который точно знает чего хочет и собирался отстаивать свое мнение до конца. Но времени на пререкания не было, потому Меченый только кивнул и полез в тоннель, бросив напоследок:
– Остальным оставаться здесь и прикрывать вход.
Возражений не последовало. Видно было, что Клык, Призрак и Следопыт не горят желанием снова идти в Саркофаг, из которого они совсем недавно вырвались лишь благодаря счастливому случаю. Скуби-Ду отважно попытался сунуться в тоннель вслед за Японцем, на что получив строгое: «Жди здесь!», заскулил и совсем по-собачьи сел на пол, обвив лапы суставчатым хвостом.
…Тоннель пролегал на глубине не меньше двенадцати метров. Спустившись вниз по ступеням, я сильно пожалел, что не позаимствовал у Следопыта один из аварийных кислородных баллонов его экзоскелета. Духота была страшная, и утешало лишь то, что идти было сравнительно недалеко.
Внизу тоннель оказался прямым как стрела. Мрак немного рассеивали редкие лампочки под потолком, но усиленные металлом стыки огромных бетонных колец, из которых, собственно, и состоял тоннель, тонули во мраке.
«Исполни своё желание… Дойди до меня и получи то, что заслужил…», – прошелестело где-то в уголке моего сознания.
– Смотри ка, Директор умер, но дело его живет, ментальный посыл работает, – хмыкнул я. – Правда, слабовато по сравнению с тем, что было раньше.
И вправду, гипнотического эффекта нудные призывы больше не оказывали, скорее только раздражали. Скоро я вообще перестал обращать на них внимание.
Метров через пятьдесят я уловил впереди какое-то движение, словно тень качнулась возле одного из стыков. Коротко прошелестел автомат Меченого – и тень повалилась на пол.
Выждав секунд десять, мы снова двинулись вперед.
Возле стыка лежало мертвое тело в экзоскелете с пушкой Гаусса в руках. Рядом с ним в бетонной стене зияло отверстие, в которое свободно мог пролезть человек.
– Ответвление, прорытое «монументовцами», – прошептал Меченый. – Вполне может быть, что таких дыр здесь несколько. Никому не стрелять, иначе на звук тут же толпа сбежится.
Он был прав, и я в который раз отметил его предусмотрительность – на этот раз насчет глушителя, навернутого на автомат.
На нашем пути попалось еще два похожих ответвления, но врагов мы больше не встретили.
– По сравнению с прошлым разом такое впечатление, что нас просто пропускают с того момента, как мы прорвались через мост, – прошептал я. – Интересно, с какой это радости?
– Я тоже к Саркофагу через ад шел, – отозвался Меченый. – Думаю, Перевозчика, несмотря на его напыщенную речь, всё-таки не устраивает вариант мегазоны, в которой его банде придется воевать со всем миром. Да и черт его знает, что может случиться во время нового сверхмощного выброса. Может, он вообще с глобуса сметет все живое. Потому не исключаю, что Перевозчик, узнав о нашем прорыве, дал приказ пропустить нас. Правда, не факт, что аналогичный приказ он отдаст, когда мы пойдем обратно…
Впереди показался слабый свет, и мы ускорили шаг.
Через несколько метров потолочные лампочки осветили завал из груды мелких бетонных осколков, словно перемолотых в камнедробилке.
– Тот самый бетон, которым была залита камера под Саркофагом, – прошептал Меченый. – Хотел бы я знать, что здесь случилось.
– Где-то здесь зародилась Волна Излучения, – произнес я. – И в результате могло произойти всё что угодно.
– Это точно, – согласился Меченый. – Ну чего, пошли, что ли…
Слабый светло-синий свет лился сверху из дыры в потолке, с краев которой свешивались разорванные прутья арматуры. Отвесная куча бетонного крошева лишь немного не достигала краев этой дыры.
Мы взобрались по завалу наверх. Меченый подпрыгнул, подтянулся – и оказался наверху. Я последовал за ним, подав руку раненому Японцу.
Перед нами был тот же самый громадный зал с темными гробами автоклавов, ажурными лестницами, уходящими вверх в темноту невидимого потолка, и останками несчастных, для которых это место в буквальном смысле стало настоящим саркофагом.
