И тут он вдруг сообразил, что можно еще раз посмотреть на радугу и без новой поездки к ней. Тем более что она сейчас – если не привиделась, – возможно, уже и пропала. Видеорегистратор-то на что?! Сейчас, как говорят коллеги, проконтролируем наличие присутствия! Или они говорят: «Присутствие наличия»? Да все равно!
Он переключил регистратор на воспроизведение. И очень скоро убедился, что ни радуги, ни серебристого облака на записи маршрута и в помине не было. Ни по дороге в «Ленту», ни после разворота…
Ну, вот и допрыгались! Мысли и чувства рождались самые мрачные.
Раздосадованный, он выволок из багажника и потащил в дом пакет с покупками. Расстроенный, взялся за приготовление нехитрого холостяцкого обеда. Совсем пришибленный ближайшими перспективами, включил на кухне телевизор. Питерский спортивный канал.
Шел прямой эфир с традиционного марафона «Пушкин – Петербург». Дело у бегунов шло уже к концу, и репортаж вели с Невского проспекта, от Гостинки. До финиша на Дворцовой оставалось немного, и журналистка, наверное, уже в сотый раз рассказывала о рекордном количестве участников, и это несмотря на погоду – в Питере шел нудный, почти осенний дождик.
Евгений никогда не понимал этих голоногих придурков, топчущих подошвами кроссовок голый асфальт. Можно для своего удовольствия еще бегать по пересеченной местности, среди деревьев и более-менее чистого воздуха, но вот так, в выхлопах автомобилей, торчащих в пробках, образовавшихся из-за этого же марафона… Нет уж!
Установленная на машине телекамера, видимо, устав снимать спортсменов, периодически переключалась на окружающие красоты. Вот проплыл в поле зрения памятник Кутузову у Казанского собора. Потом оператор переключился на сам собор.
Воспевающая подвиг бегунов журналистка вдруг заткнулась на полуслове… Какой-то звук родился около микрофона, начался с басовитости, ушел в сопрано и превратился в самый настоящий женский визг, быстро набирающий силу и мощь.
– Что это? Герман, смотри!!!
Оператор сориентировался быстро. Телекамера тут же отвернулась от собора и перескочила на бегунов. И все зрители телеканала увидели в толпе стоящего на четвереньках человека… Нет, уже не человека. Скрюченная фигура начала стремительно расти, обрастать черной шерстью. Голова удлинилась, превращаясь в собачью морду… Нет, не собачью, головы псов не бывают такими мерзкими.
Многотысячное «Ах!» раздалось в телевизорах, порожденное зрителями, пялящимися на марафонцев с тротуаров Невского. «Ах!» превратился в оглушающий визг.
Оператор был одержимым профессионалом и не прекращал съемку. Наверное, думал, что это его звездный час и что в следующем году он непременно станет лауреатом премии для тележурналистов.
Бегуны уже обнаружили рядом с собой непонятное, но весьма угрожающего вида животное и бросились врассыпную. Однако уйти удалось не всем. Мерзкая собака в два прыжка догнала и цапнула за задницу какую-то бегунью. Та открыла рот – впрочем, среди сотен визжащих зрителей изданный ею звук был совершенно не слышен, – и упала на четвереньки.
Собака унеслась из поля зрения: оператор теперь снимал исключительно обливающуюся кровью девицу. Нет, уже не девицу. Жертва стремительно росла, превращаясь в такую же точно черную тварь.
Визг и вой висели теперь над Невским плотной пеленой. А бывшая девица, совершив многометровый прыжок, уже вцепилась в плечо следующей жертвы.
Тут оператор стремительно рванул камеру в другом направлении, и Евгений увидел летящую прямо в экран оскаленную и окровавленную, с гигантскими зубами, морду. А потом картинка превратилась в логотип спортивного телеканала, через пяток секунд сменившийся голубым фоном, означающим полное отсутствие принимаемого сигнала.
Евгений потыкал в кнопки пульта. На всех каналах был голубой фон… Петербургский телерадиоцентр перестал работать. Как и все независимые каналы.
Евгений пожал плечами. В реальность произошедшего совершенно не верилось. Может, он попросту попал на демонстрацию по каналу какого-то околоспортивного ужастика. Их сейчас снимают без счета.
Он вернулся к приготовлению обеда. Потом неторопливо съел его, не налив себе ни рюмки. Бороться с зеленым змием – так без перерыва. Ну да, непросто это, когда на душе невтерпеж и ты прекрасно знаешь, насколько тебе полегчает уже через сто принятых грамм…
И только потом он узнал, что испытанное по дороге предчувствие большой беды его не обмануло. Происшествие все-таки в тот день случилось. Но касалось оно не только мента Петрова, а всего мира.
Репортаж с традиционного пробега Пушкин – Петербург вовсе не был ужастиком, транслируемым в перерыве между спортивными репортажами.
И избежал Евгений, по всей видимости, только одного – превращения в монстра. Или в пищу, съеденную другими монстрами.
22. Несколькими днями ранее
При подготовке операции пришлось обращаться к заместителю директора, отвечающему за работу особых отделов с Зонами. К счастью, генерал-майор был однокашником Костюченкова по Академии ФСБ, они не раз сиживали в одних аудиториях этого импозантного здания на Мичуринском проспекте и иногда проводили время за бокалом фирменного темного пива в ресторане «Колбасофф», расположенном неподалеку в Олимпийской деревне. К пиву, как правило, брали на закуску «Большой расколбас» – ассорти из, естественно, колбасок с пюре, тушеной капустой, картофелем фри, горчицей и кетчупом – кому что нравится…
Генерал не забыл старого собутыльника, и уже через сутки связники особого отдела получили отдельный закрытый канал обмена информацией с орбитальной группировкой «Око», спутники которой каждый час проходили точно над центром бывшей северной столицы: главной их задачей было как раз наблюдение над Зоной. К счастью, верхняя ее граница заканчивалась на высоте в полсотни километров, и спутникам ничто не угрожало. Лети себе и лети…
Дорогое, конечно, удовольствие содержание такой группировки, но на безопасности экономят только идиоты. И рано или поздно им приходится рвать волосы на заднице, сожалея о допущенной стратегической ошибке!
Информация, получаемая по закрытому каналу, носила гриф секретности «Особая важность», и связникам вменялось в обязанность немедленно передавать ее полковнику Костюченкову напрямую.
Для Куприянова подготовили специально оборудованный боевой комплект средней степени защиты. Шлем персонального тактического прибора был оборудован постоянно действующим маячком, который позволял отслеживать местоположение капитана. Из подвала он, конечно, посылать сигнал не мог, но за неимением гербовой приходится писать на простой. А главное, ПТП был снабжен шифратором и передатчиком, который периодически в короткоимпульсном режиме передавал на спутник запись с нашлемной микрокамеры, о существовании которой Куприянов даже не догадывался. Время передач запланировали на полдень и семь часов вечера.
Полковник Костюченков понимал, что подобное оборудование вполне способно вызвать усиленное противодействие Зоны, и эта угроза была вторым объяснением, почему в состав экспедиции ввели сразу четверку «эриний».
