Величественно ступая, вошел Вейренк на костылях. Ретанкур заняла ему стул рядом с собой, и он сел боком к столу, попросив у Эсталера табуретку, чтобы вытянуть ногу.
Данглар аж подскочил. У Вейренка травма. Как он ее получил? Судя по побледневшим, осунувшимся лицам Вейренка и Ретанкур, им пришлось пережить что-то нехорошее. А он, Данглар, вечно преданный Данглар, встав в позу упертого фрондера, даже не спросил, как у них дела. Он отмахнулся от внезапного приступа угрызений совести и приготовился выслушать доклад лейтенанта. Все равно это пустая затея. И вот это-то и мучило его больше всего.
– Будем ждать Адамберга? – спросил он, посмотрев на часы.
– Нет, – сказал Вейренк. Изучая замкнутые лица и опущенные головы, он встретился глазами с Дангларом.
– Вы ранены, лейтенант? – спросил Мордан.
– В результате неравной схватки на пустынном берегу теплого острова.
– С кем же? – удивился Данглар. – Если берег пустынный?
– Действительно, – сказал Вейренк. –
Оскалил морду он и выгнул свой хребет,
Незримо по камням он полз за нами вслед.
Он одарил нас, но… долг не вернули мы, –
Укусом яростным он отомстил из тьмы.
Вейренк широко взмахнул рукой, как бы изображая афтургангу, но Данглар истолковал его жест иначе: “Вам не понять”. Что, в сущности, означало то же самое.
– Итак, вы добрались до острова, – начал Данглар. – Что дальше?
– Позвольте, майор, я изложу факты по-своему.
– Прошу вас, – сказал Данглар.
Когда, подумал он с легкой грустью, их рабочее собрание проходило в столь напряженной обстановке? Хотя при этом он сознавал, что его собственный тон немало тому способствовал. Майор вздрогнул от мелькнувшей внезапно мысли. Неужели побег Адамберга – скажем прямо, его дезертирство, благодаря которому он, Данглар, временно занял пост начальника, – так или иначе его устраивал? Возможно, он, сам того не желая, надеялся, что комиссара отстранят от дела? А если да, то когда это началось? В тот день, когда он впервые примерил возвеличивший его сверкающий лиловый фрак, неожиданно ощутив – с восторгом, с изумлением? – абсолютную власть Робеспьера? Но он, новый руководитель по умолчанию, что он сам сделал, сказал или обнаружил, что хоть как-то продвинуло бы их расследование? Просвещал невежд, когда его об этом просили? А Ноэль, Вуазне, Мордан? Разве кто-нибудь из них внес свою крупицу в общее дело? Крупицы. По какой-то простой и мгновенной ассоциации Данглар вспомнил картины Селесты, точнее, ее единственную картину с красным налетом, который надо было рассматривать в лупу, чтобы различить божьих коровок. Может, в этом и заключалось ее лаконичное послание? Она пыталась привлечь внимание к незаметному достоинству мелких, ничтожных тварей, которыми все пренебрегают? Он же, не вооружившись лупой, не сумел подобрать даже самой захудалой божьей коровки.
Данглар, чувствуя, как подступает дурнота, налил себе большой стакан воды и против обыкновения выпил его залпом.
Вейренк уже начал свой доклад – с того момента, когда их лодка покинула порт Гримсея и они одни, без сопровождения, отправились на маленький остров. Вейренк умолчал о предостережениях Рёгнвара и его ноге, унесенной афтургангой.
Разумеется, рассказ об идентификации человеческих костей, подтвердившей факт каннибализма, вызвал в аудитории сменяющие друг друга волны шока и отвращения, послышались восклицания, возмущенные крики, вопросы. Эта невероятная новость приглушила ненадолго мятежные настроения. Значит, Адамберг не ошибся, на острове разыгралась совершенно иная драма.
Вейренк держался по-прежнему отчужденно, наблюдая за царившим в зале смятением. Далее он перешел к подвигу Ретанкур, спасшей их от смертельного тумана, но особенно не размусоливал, чтобы избежать сочувственных реакций. Кто-то уважительно присвистнул, некоторые восхищенно покачали головой. Наконец все успокоились, и Ноэль прицепился к конкретным результатам экспедиции.
Что она им дала, собственно?
Собственно что? Пусть результаты сами по себе поразительны, но каким образом это поможет следствию?
Замешательство, споры, общие слова.
– Керноркян, – вмешался Данглар, – вы доложили о том, каким образом от нас ускользают Брюнет-Блондин? Что дало исследование подвалов, крыш и дворов? Комиссар же попросил вас этим заняться?
– Да, майор. Это сделано.
– Сделано? И вы передо мной не отчитались?
– Извините, майор. Я считал, что должен передать свой отчет комиссару, когда он вернется.
И снова глухое раздражение захлестнуло Данглара, неведомое ранее раздражение, и это совсем ему не понравилось. И в тщетной попытке хоть как-то разбавить его он налил себе еще воды и сделал несколько глотков.
– В отсутствие комиссара его заменяю я. Итак, система подвалов?
– Нет, майор, подвалы не соединяются между собой, и проходных дворов там тоже нет. Но можно уйти по крышам. Крыши практически плоские, уклон небольшой и не создает особых затруднений. Между домами есть промежуток сантиметров тридцать с железной решеткой от голубей. Никаких особых подвигов не требуется. Через форточку совсем не сложно проникнуть в дом номер двадцать два, а затем через гараж выйти на соседнюю улицу. Именно так, скорее всего, они и смываются, проводив Франсуа Шато.
– Тогда в следующий понедельник ведите Блондина прямо оттуда и разведайте, где он живет. Организуйте эту операцию вместе с Вуазне и Ламаром. На машине и мотоцикле.
– Хорошо, майор.
– И что дальше? – снова бросился в наступление Ноэль. – А дальше ничего! Четыре трупа. А мы по-прежнему гоняемся за этими шутами – Шато, Брюнет, Блондин, Сансон, Дантон и другие, выбирай на вкус любого из семисот, за неимением лучшего. На безрыбье. А наш комиссар в это время слинял в Исландию распутывать туристическую драму.
– За свой счет, – тихо напомнил Жюстен.
– Но он отсутствовал, – громко заявил Ноэль, и семь человек в мундирах забубнили что-то в его поддержку.
– Расследование буксует не по его вине, – вмешался Меркаде. – И мы, Ноэль, с нетерпением ждем твоих предложений.
– Адамберг что, один должен обо всем думать? – поддержала его Ретанкур.
– А он вообще думает? – парировал Ноэль. – Мы топчемся на месте потому, что Адамберг в застое, а в застое он потому, что его заносит то в Брешь, то на Северный полюс. И этот застой заразителен, он парализует нас, лишает инициативы.
– Тебе совсем необязательно так уж поддаваться его влиянию, – сказал Меркаде.
– Не понимаю, в чем его вина, – сказала Фруасси. – Все необходимые экспертизы и допросы сделаны, наблюдение ведется.
Адамберг, специально опоздавший на собрание, стоял, опираясь на дверной косяк, и слушал последние реплики.
