— А что было потом? — спросил базилевс.
Гектор отломил еще кусок от тушки цесарки, которую уже наполовину уничтожил, и нечаянно откусил так много, что тут же подавился и закашлялся.
— Осторожнее, обжора! — возмутился Ахилл — Для твоего горла это совершенно недопустимо…
Он хлопнул троянца ладонью между лопаток и тут же испугался еще сильнее.
— Я не сделал тебе больно?
— Нет! — Гектор запил мясо глотком вина и перевел дыхание. — Ты удивительно умеешь рассчитывать свою силу.
— Этому я еще в детстве научился. — Пелид вздохнул. — Не то ломал бы все, к чему ни прикоснусь. Думаю, тебе приходилось учиться тому же — ты ведь тоже во много раз сильнее самых могучих воинов… Но ты мне не ответил.
— Что? Ах, да! Что было потом… Потом ахейцы… потом вы взяли Фивы. Погиб фиванский царь и его сыновья. Ты ведь знаешь, этот город был частью Троянского союза и полностью подчинялся моему отцу, но от старых времен там остался царствующий род, и Приам не возражал против того, чтобы глава города по–прежнему назывался царем. Андромаха — одна из дочерей царя Фив. Во время штурма города женщины с детьми, старики, жрецы храмов ушли в горы, и потом им удалось тайком пробраться в Трою с той стороны, где нет ахейских лагерей. Уцелевшие фиванцы были потрясены гибелью города и своих родных. Им стоило большого труда прийти в себя. Андромаха осталась совсем одна, ее мать умерла за два года до того, старшая сестра уже несколько лет замужем далеко, в чужих землях, а младшая в день гибели города пропала — или ее убили, или, что вернее всего, она сгорела при пожаре. Моя мать взяла Андромаху к нам во дворец. Вот тогда–то я ее и увидел! Увидел и понял, что никогда прежде не любил женщину…
Говоря это, Гектор весь вспыхнул и словно засветился. Его губы тронула улыбка, лицо стало таким мягким и светлым, что сразу показалось почти юным.
— Знаешь, Ахилл, — он опустил голову, будто признавался в чем–то недозволенном, — я ведь действительно до нее никого не любил. Все эти детские и юношеские влюбленности меня не коснулись. Лет с пятнадцати я часто захаживал в отцовский гарем — отец не возражал, тем более, что сам уже много лет знал только царицу Гекубу. Бывали у меня и всякого рода приключения, но я всегда знал, что это быстро пройдет. Только вот с Пентесилеей чуть не попался… Однако то, что случилось, когда я встретил Андромаху, это… Это стал уже не я, понимаешь? И все эти четыре года, что я зову ее своей женой, это совсем другие годы, другая моя жизнь! Даже непонятно — война, смерть, слезы и страх, а мы так возмутительно счастливы!
— А что сказала Андромаха, узнав про Пентесилею? — спросил Ахилл.
— Что ты! Она не знает о ней! И я все эти годы страшусь даже мысли о том, что узнает.
— То… То есть как это? — опешил Пелид. — Ты не сказал ей?
— Нет, — Гектор покраснел и поспешно проговорил: — Она не простила бы, если бы узнала, что я дал слово жениться на другой.
— Не простила бы?! — ахнул Ахилл, — Ты, великий Гектор, боишься упреков женщины?!
В ответ троянец лишь покачал головой.
— Это не то, что ты думаешь. Я боюсь, что она перестанет мне верить.
Ахилл немного помолчал, затем пожал плечами.
— Этого я не понимаю. Но я много чего не понимаю, потому что последние без малого двенадцать лет ничего не вижу, кроме войны. Дай твой кубок, я наполню его. Пью за твою жену!
— Благодарю тебя! — Гектор поднял кубок и залпом выпил вино. — А теперь наливай снова! Не смотри на меня так — я не пьяница, даже в праздники я пью очень мало. Спроси, кого хочешь.
— Сейчас сбегаю в Трою и кого–нибудь спрошу, — усмехнулся герой. — Но сегодня ты пьешь, как сатир из свиты Диониса. И я с тобой вместе…
— Сегодня у меня будто все впервые! — воскликнул Гектор. — И это солнце, и ручей, и вино… За тебя, Ахилл! Я пью за тебя!
— О, боги, если бы кто–нибудь это услышал… — прошептал базилевс.
И произнес вслух:
— Что же, раз так… Будь здоров, Гектор! Я совершенно не умею лгать, хотя в последнее время мне приходится это делать. Но если бы я сказал, что нас с тобой ничто не связывает, я солгал бы слишком очевидно… Это похоже на безумие, но это есть, и тебе, скорее всего, так же странно об этом думать, как и мне. Ты убил единственного моего друга, я, вероятно, чуть не половину твоей родни… Ни у кого нет больше прав на ненависть, чем у тебя по отношению ко мне, и у меня по отношению к тебе… И вот, мы сидим рядом и оба понимаем, что стали друг другу близки. Я не знаю, как это произошло, но этого уже не изменить. Будь здоров, Гектор! Ого, а кувшин–то почти пустой…
Базилевс наполнил кубки вновь, но на этот раз оба героя долго молчали, бесцельно следя за изумрудными стрекозами, реющими над поверхностью воды.
— Мне вдруг показалось, что это было страшно давно… — прошептал Гектор. — Наша ненависть, смерть Патрокла, твое копье…
Из чащи леса на том берегу запруды с шумом выпорхнули несколько птиц, и Ахилл мгновенно напрягся, всматриваясь и вслушиваясь. И в следующий миг радостно вскрикнул:
— Тарк!
Огромный золотистый пес выскочил на берег, тремя прыжками одолел брод выше по течению ручья и радостно кинулся на грудь хозяину, который при его появлении быстро поднялся на ноги.
Следом за Тарком из леса выбежала Андромаха, тоже вошла в ручей, оступилась, потеряв брод, со смехом упала в запруду, и, когда течение вынесло ее почти на середину, уверенно, по–мужски поплыла к берегу. Ахилл выловил ее из воды и с торжествующим воплем принес прямо в объятия Гектора, от радости на миг утратившего дар речи.
— Получилось! — в восторге кричала молодая женщина, обнимая и целуя мужа. — Все–все получилось! Никто уже не найдет подземного хода… О–о–о, как ругались и бранились ахейские цари! Мы, сидя в кустах, чуть не поумирали от страха. А как удирал троянский перебежчик… Надо было это видеть!
— И он ушел, этот негодяй?! — возопил Ахилл. — Агамемнон его не прикончил?
— Не успел, — Андромаха прижалась к Гектору, не замечая, что с ее лохматого «пастушеского» одеяния ручьями льет вода. — Но предатель не спасся. Он побежал прямо в те заросли, где я пряталась с четырьмя пастухами. Выскочил на нас и с перепугу замахнулся палкой. И именно на меня. А Тарк… Ты же велел ему меня защищать, Ахилл… И потом воины Атридов, прибежавшие на крик, долго гадали, какой же зверь напал на того, кто заставил их впустую совершить этот поход. Они, кстати, подумали, что камни уже давно обвалились.
Ахилл ласково опустил ладонь на голову пса, и тот величаво осклабился, понимая, что им довольны.
— Пастухи дали мне с собою мешочек овечьего сыра, — продолжала Андромаха. — Вот. Надеюсь, я не очень его намочила. Как хорошо, что Тарк учуял вас и побежал прямо сюда. Что было бы, если бы я пришла к гроту и не нашла там никого…
— Как рано ты вернулась! — воскликнул базилевс, так же, как и Гектор, не скрывая огромного облегчения и бурной радости от того, что их затея удалась. — Что же ты, вышла еще ночью?
