— Я убью его! — крикнула Пентесилея, разворачивая коня. — Веди отряд, Аэлла, уводи амазонок — и поскорее, пока у ахейцев еще мало луков. Я буду драться с ним. Если погибну, Крита известит вас. За мной, Крита!
— Слушаюсь, царица! — вслед Пентесилее прокричала Аэлла.
В это время Ахилл уже преследовал отступающих воительниц вдоль одной из священных троянских рощ. Одна из пущенных ими стрел попала в шлем старого Нестора и возница, вскрикнув, уронил щит и упал с колесницы.
Ахилл перехватил поводья. Он надеялся, что старый воин не убит — стрела едва ли могла пробить крепкую медь шлема. И все же базилевса окатило новой волной гнева. «Погодите, дикие кошки! Я нагоню вас!» — подумал он, ударяя лошадей вожжами.
И тут перед ним возникла всадница в сверкающем железном шлеме, верхом на темно–гнедом коне.
— Ахилл сын Пелея! Ты, злобный ахейский пес! Принимай мой вызов!
В первое мгновение базилевсу показалось, что он слышит мужской голос. Но нет — это была женщина.
— Я, Пентесилея, царица амазонок, вызываю тебя на поединок! Дерись со мной, или ты — последний трус и сын труса!
— Что ты раскаркалась, ворона на коне! — ответил герой, задыхаясь от ярости. — Хочешь, чтобы я размазал твои мозги по своему копью? С радостью это сделаю!
— Тогда за мной! — она резко повернула коня и понеслась через рощу.
Базилевс прекрасно понял этот маневр. Она уходила с поля сражения, понимая, что сюда вот–вот подкатится волна наступающих ахейцев, которые могут помешать их схватке один на один. К тому же это давало амазонкам возможность отступить — если бы они схватились прямо здесь и царица сразу погибла, у героя еще оставалось бы время, чтобы попытаться нагнать их.
— Стой, драчливая кошка, стой, или я запущу копье тебе в спину! — рычал Пелид, погоняя коней. — Мы уже не на поле боя, и нам не помешают! Стой!
Ему показалось, что конь под ней начинает уставать и спотыкаться. Колесница стремительно настигала всадницу. И вдруг… Ахилл даже не успел заметить, в какой миг та повернула коня и послала его навстречу врагу. Герой опомнился, внезапно увидав прямо над своим лицом падающее острие секиры…
Увернулся он просто чудом. Хлестнул коней, и храпящий конь Пентесилеи пролетел мимо, задев его горячим боком.
Яростно вскрикнув, Ахилл тоже развернулся. Царица амазонок вновь неслась на него. И тогда он метнул копье — метнул, целясь в грудь, понимая, что должен убить ее, или в следующее мгновение будет убит сам. Но амазонка увернулась от летящего копья, хотя, казалось, это невозможно — у нее не было на это времени. И все же «пелионский ясень» просвистел мимо, а в следующий миг конь царицы взвился на дыбы над бортом колесницы, и окровавленная секира взметнулась вверх.
Ахилл успел прикрыть голову щитом Нестора, но оружие амазонки рассекло кованую медь и лишь случайно не достало его, пройдя вдоль плеча. И тотчас край сломанного щита страшно ударил героя в лоб. Пелид вылетел из колесницы, прокатился по земле и вскочил на ноги, ощущая прилив дурноты и понимая, что если потеряет сознание — ему конец!
Амазонка вновь взмахнула секирой, но та разрезала пустоту — Ахилл бросился ничком на землю, перевернулся через голову, отшатнулся, избегая нового удара и, успев отскочить шагов на двадцать, приготовился встретить следующий удар с тем, чтобы перехватить руку с секирой и сорвать всадницу с седла. Он понимал, что рискует: Пентесилея была, очевидно, единственным пока человеком, чья реакция не уступала его собственной. И если она увернется…
Краем глаза герой вдруг заметил какой–то блеск в темной гуще гранатового куста, возле которого он вскочил на ноги. И тут же понял, что это такое — то было его копье, оно вонзилось в землю, пролетев мимо Пентесилеи!
«Ну, теперь кто быстрее!» — успел он подумать в ту долю мгновения, когда его рука сжала и взметнула вверх окованное железом могучее древко.
Коню Пентесилеи оставалось сделать один прыжок. Только один.
— Умри, убийца моего супруга! — крикнула она. И увидела нацеленное в нее острие страшного ахиллова копья. И поняла, что не успеет…
В последнее мгновение она дернула поводья и подняла коня на дыбы, заслоняясь его телом от удара.
— Вот тебе, гарпия! — прохрипел Ахилл, вкладывая в удар всю свою силу.
Копье вошло в брюхо коня, пронзило насквозь его тело, седло и поразило всадницу. Копыта скакуна взметнулись в воздух, раздался утробный визг и хрип. Совсем недолго конь бился в судорогах и затих.
Шатаясь, хрипло переводя дыхание, Ахилл выдернул копье с древком, до середины вымазанным кровью, из тела лошади и обошел ее, чтобы взглянуть на амазонку, только что едва его не убившую. Она лежала, раскинув руки, полупридавленная трупом своего коня, судя по всему, мертвая.
«Теперь тебе некого бояться, Гектор! — подумал Ахилл, будто ища оправдания в этой мысли. — Никто уже не расскажет Андромахе…»
Глава 5
— Хвала богам, мой базилевс! Ты жив!
Навстречу колеснице Пелида, спотыкаясь, бежал Антилох в сбитом на затылок, помятом шлеме, в забрызганном кровью нагруднике, с окровавленным мечом.
— Эти страшные твари уложили не меньше четырех сотен наших воинов… Особенно много убитых у микенцев… — юноша схватился свободной рукой за борт колесницы и шагал рядом, покуда Ахилл натягивал поводья и останавливал возбужденных коней. — Аякс Локрийский ранен… К счастью, не опасно. А Диомеду их ужасная царица раскроила голову секирой! Разрубила пополам щит, шлем…
— Диомед убит? — голос Ахилла дрогнул.
— Нет, нет! — Антилох перевел дыхание. — Он дышит. Кажется, рана не смертельная. Но если бы не ты…
— Нестора ты не видел? — прервал воина Пелид.
— Видел только что. Он жив, мой базилевс! Его оглушил удар, он выпал из колесницы…
— Это я знаю! Он ранен?
— Цел и невредим! А ты… Ты погнался за этой ужасной ламией, за их царицей. Она одна поубивала человек сорок…
— Я убил ее, — Ахилл держал поводья натянутыми, но при этом напряженно вслушивался в недалекий шум битвы, который совсем было утих, но вдруг с новой силой возобновился. — Что такое, Антилох? Амазонки отступили, с кем же там дерутся?
— Троянцы напали на спартанский отряд! Эней и его воины.
— Так что же ты не сказал сразу?! Скорей в колесницу! Бери вожжи!
— Ты ранен, мой господин! У тебя в руке — обломок стрелы. И в груди…
— Пошел ты к ночным духам! Какое мне сейчас дело до этого?! Эней…
«О, боги, он же все–все испортит! Неужели Приам ему позволил?!»
— Их немного! — крикнул Антилох, уже заняв место возницы и направляя коней в сторону густых облаков пыли, вновь поднявшихся над равниной. — Где–то с полсотни… Едва ли царь Трои послал их, тогда было бы целое войско… Вообще ничего не понятно!
