— Что это? — в изумлении спросил Пелид.
— Это мы называем афорой
[4], — улыбнулась рабыня. — Ее привозили сюда восточные торговцы, и во дворце большие запасы этих шишек. Пена, которую они выделяют в горячей воде, помогает очищать тело и смягчает кожу. С афорой и стирать легче, но она очень дорога и используется только для праздничных царских одежд. Позволь, господин…
С этими словами она кинула в ванну самую обычную морскую губку, и когда та размокла, потерла об нее одну из шишек афоры, а затем стала растирать этой губкой плечи, спину и руки Ахилла. Это доставило ему такое неслыханное удовольствие, что он зажмурился.
Рабыня своими ловкими и сильными руками растерла все его тело, смело окунаясь чуть не целиком в воду, затем вновь вспенила губку и принялась возиться с волосами Пелида, которые щедро поливала такой же теплой водой из серебряного кувшина и мыла, мыла, мыла…
— Хватит! — возмолился Ахилл. — Я же усну…
— Сейчас, господин мой! Еще немного… Я вижу, ты, как и наши молодые мужчины, не носишь бороды…
Еще взмах губки. Пена приятно защекотала щеки героя, а рабыня тонким и небывало острым бритвенным лезвием принялась осторожно сбривать с них выросшую за последние два дня густую щетину.
«Я просто сошел с ума! — мелькнуло в голове Ахилла. — Валяюсь в ванне, даю натирать себя неизвестно, какими зельями, а теперь еще и преспокойно подставляю горло под бритву… Да что же это со мной?!»
Он думал так, а сам, между тем, не испытывал никакого беспокойства, совершенно уверенный, что ничего плохого с ним здесь НЕ МОЖЕТ случиться…
Когда он вышел из ванны, рабыня аккуратно растерла его тело большой мягкой простыней и потрясла погремушкой. Вошли двое юношей в светлых набедренных повязках и, низко поклонившись, положили на резную скамью аккуратно сложенную одежду.
— Надень вот это, господин, если, конечно, тебе понравится! — сказала женщина.
Он и не подумал спорить и послушно надел принесенный рабами малиновый хитон, узкий в талии, с широкими, до локтей, рукавами. Сшитый из тонкой, но плотной материи, он был мягок и приятно ласкал тело. Его рукава и подол украшало тонкое золотое шитье, а пояс был из тончайшей кожи, сплошь затканной золотом. Хитон доставал Пелиду до колен.
— Хочешь какие–нибудь украшения? — спросила рабыня. — Браслеты, гривну, перстни, цепь на шею?
— Я ничего такого не ношу, — покачал головой Ахилл. — Дай мне лучше гребень, чтобы пригладить волосы, не то, боюсь, я похож на сатира.
— Ты так красив, что даже стыдно слушать подобные слова! — на лице служанки появилась легкая, добрая улыбка. — Сядь в кресло: я сама уложу твои волосы. Вон, как они красиво стали виться после мытья!
Спустя немного времени он вышел из своего покоя и обнаружил, что дверь ведет в один из широких коридоров второго этажа. Комнаты располагались здесь лишь с одной стороны, а с другой был ряд высоченных окон, выходивших в один из внутренних дворов. Точнее, они выходили на широкую террасу, которую соединял с коридором расположенный посередине дверной проем. И эта дверь без створок, и окна, украшенные по бокам витыми колоннами, и перила террасы, — все было покрыто побегами вьющихся роз. Они цвели — белые, желтые, розовые, красные, — их запах делал воздух густым, как настой. Простенки между окнами были выбелены и разрисованы такими же розовыми кустами и виноградными лозами, меж которых резвились лани и порхали птицы.
Коридор вывел на широкую мраморную лестницу, которую Ахилл сразу узнал: вчера он поднимался по ней в сопровождении целой толпы обитателей дворца, но потом они исчезли, и в спальный покой его провожали только трое или четверо рабов.
Герой остановился на площадке лестницы, любуясь украшающими ее пролеты бронзовыми статуями. То были фигуры девушек, одетых в короткие, до колен, юбочки и держащих на голове большие плоские чаши. Тут же Ахилл вспомнил, что это не просто статуи, а светильники: ночью в чашах горел огонь…
— Здравствуй, Ахилл! Как спалось тебе в нашем доме?
Он поднял голову. На площадке одного из верхних пролетов, ведущих к третьему этажу, стоял Гектор.
Ахилл смутно помнил их вчерашнее прощание: они расстались в одном из коридоров дворца — троянского героя целой толпою окружили его родные, и он, уже обернувшись, на ходу, крикнул: «Утром увидимся! Доброй тебе ночи!» Его лицо, исхудавшее, еще очень бледное, светилось радостью.
Сейчас это был словно другой человек. Он преобразился: бледность, тени вокруг глаз — все исчезло. Спокойная сила, уверенность и воля были в этом лице. На щеках играл смуглый румянец, глаза блестели.
Обычно Гектор одевался предельно просто, но в этот день, объявленный царем Приамом днем праздника, изменил своему обычаю. На нем был хитон из черной легкой материи, матово–блестящей, расшитой серебром, который доходил до колен, а концы кованого серебряного пояса с подвесками в виде конских голов свисали ниже подола. Алый, тоже расшитый серебряными узорами плащ был переброшен через левое плечо героя и сколот серебряной пряжкой в виде скачущей лошади. Шею охватывало широкое, на манер египетского, ожерелье, золотое с серебром и эмалью. Оно было надето не только как украшение, но с целью закрыть огромный багровый шрам, пересекавший горло. На левой руке выше локтя тускло поблескивал червленый браслет. Великолепные волосы Гектора волнами опускались на плечи, подхваченные широким серебряным венцом.
— Здравствуй, Гектор! — ответил Ахилл на приветствие царевича. — Как ты изменился со вчерашнего дня… Будто сразу выздоровел!
— До этого далеко! — троянец улыбнулся. — Я еще слаб в ногах, и голова не совсем моя… кружится. Но эти стены… и объятия матери… Знаешь, я словно вынырнул из бездны!
И, уже не смущаясь, Гектор спустился на несколько ступенек вниз, подошел к Ахиллу и обнял его.
Пелид ответил такими же крепкими объятиями.
— Я спал, как летучая мышь! — произнес он смущенно. — Полдня проспал! Говорят, из–за меня никто во дворце не садится обедать…
Гектор засмеялся.
— Нас ждут в большом зале. Вся царская семья, все родные, все придворные собрались. Все хотят увидеть и поблагодарить тебя. Мы с отцом сегодня уже выходили на балкон дворца — внизу собралась большая толпа людей, отец обратился к троянцам и рассказал обо всем, что произошло, и что мы должны делать дальше. Люди ликовали. Я видел. Крик стоял такой, что не было слышно тимпанов, в которые била стража, чтобы утихомирить народ.
— И я не проснулся! — проговорил Ахилл смущенно.
— Но твоя комната выходит в коридор, смежный с внутренним двором, и это очень далеко от центрального портика и от балкона. Архитекторы, которые строили это здание, подумали о таких вещах.
— А мне можно будет осмотреть весь дворец? — спросил базилевс.
