Хирург заявил, что на такую численность экипажа ему потребуется минимум две, а еще лучше — три пилы. И так каждый — а ведь все это место! Места же от увеличения припасов ни на кубический фут не прибывало.
Практически весь сентябрь офицеры экспедиции упихивали, утрамбовывали, укладывали припасы так, чтоб: а) все уместилось; б) самое нужное завтра не оказалось уложенным под тем, что понадобится через два месяца; в) чтоб при шторме или крупной зыби ничто не болталось в трюмах, создавая крен и разбивая другие припасы. В сущности, задача для матросов, а не для офицеров, но офицеры вмешались, лишь когда боцманы доложили о том, что все трюмы забиты полностью и все равно не вошло… (далее перечень не вошедшего: на «Юдифи» в тридцать названий, на огромном «Иисусе» — в двести семнадцать)… После недели напряженнейшего труда вмешался Джон Хоукинз и сказал:
— Ну, хватит. Так мы никогда не соберемся. Надо начинать с другого конца. Дайте мне список припасов, я его укорочу!
Дали. Три дня начальник экспедиции изучал его, наконец, призвал старшего брата и возопил:
— Вильям, сделай что-нибудь! Мы все бессильны. Видишь, на берегу лежат груды всяких вещей. Это та часть припасов экспедиции, которая никуда не вошла. Трюмы забиты, в каютах офицеров не повернуться и еще вон на палубах бурты имущества под брезентами!
— Прополоть список! — резко сказал Вильям Хоукинз.
— На, попробуй. Я уже пытался, — почти кротко ответил младший брат. Вильям взял список, просидел над ним два дня и вернул Джону, сокрушенно молвив;
— Наши боцмана лучше, чем я о них думал. В этом списке нет ни фунта излишнего. Все необходимое в разумных количествах. М-мда… Слушай, Джон, а если тебе взять с собой седьмое судно, а? Семерка — счастливое число.
— У нас не набрана команда на седьмое судно и припасы надо перераспределять, а сделать это надо на берегу, то есть немедля. Это заманчиво звучит, но на деле не упрощает нашу проблему, — сказал Джон.
Собрали совет старших офицеров. И на нем Фрэнсис Дрейк выдвинул отчаянное, рисковое предложение: оставить на берегу часть съестных припасов, такелажа резервного и плотничного леса для текущего ремонта — с расчетом на то, что можно будет все недостающее по этой части отобрать у испанцев или португальцев по прибытии на место. Он готов оставить с «Юдифи» все, что на берегу, с условием: все распродать, десять процентов — тому из служащих фирмы, кто возьмет на себя все хлопоты по продаже, а девяносто процентов — тем членам экипажа «Юдифи», кто получит увечья и ранения в ходе экспедиции (или семьям, если кто из экипажа погибнет).
Выхода не было — пришлось принимать это предложение. А то экспедиция могла так и не выйти в море в этом году…
Но вот все готово, к тому же ветер в Плимуте сменился на отвальный. И 2 октября 1567 года шесть судов, несущих на мачтах белые с красным крестом флаги св. Георга, патрона Англии, и одноцветные вымпелы Хоукинзов с вышитой золотом звездой на фоне якоря — знаком адмиральского достоинства Джона Хоукинза. Если б на мачте полоскался флаг, украшенный династийными розами Тюдоров, — вымпел был бы основанием для привлечения капитана и судовладельца Джона Хоукинза к суду. Ибо адмиралом королевского флота он пока не был. Но в своем частном флоте ему вольно было назначать себя хоть и генерал-адмиралом. Тут ограничений было только два: первое — только при наличии ясно выраженного согласия компаньона, а второе — принятое звание не должно полностью совпадать с официальными английскими военно-морскими званиями. То есть лордом адмиралом называться нельзя, а просто «адмиралом» — можно. И Хоукинз ходил в полных адмиралах собственного флота, покуда не получил звание вице-адмирала королевского флота.
Итак, полдюжины судов кильватерным строем выбрались из Саттон Пула — «хоукинзовского» участка гавани, между прочим самого глубоководного во всей Плимутской бухте, — 2 октября 1567 года. Путь их лежал далеко-далеко, хотя точно и неизвестно, куда. Припасов взято было на год и один день… Не исключалось, что их не хватит…
Глава 10
РАСЧЕТ С ДОНОМ МИГЕЛЕМ
1
Всего на борту шести судов было полтысячи человек. Джон Хоукинз, никому не передоверив этого, командовал семисоттонником Ее Величества. Экипажи вербовались для рейса к побережью Гвинеи с целью захвата невольников. Затем предполагалось привезти невольников в португальские владения в Новом Свете и с выгодой продать. Ну, а ежели, не дай Бог, экспедицию занесет не в португальские (пока еще мало населенные и с малым спросом на чернокожих, притом еще с низкими на них ценами, которые сбивали португальцы из Эльмины, крепости Святого Георга на Золотом Берегу и с острова Горе, что у южной стороны Зеленого Мыса), а в испанские владения?
Ну что ж, тогда последствия будут иные, а действия, которые эти последствия повлекут, — точно те же: продать чернокожих и вернуться. А по возвращении — королева, само собою, разгневается на ослушника, ибо она, дабы не портить отношения с ее царственным «братом», Филиппом Вторым, запретила своим людям беспокоить испанцев в их владениях, нарушать их законы и причинять вред подданным Филиппа Второго. А заморская торговля, известное дело, штука тонкая. Без стрельбы в этом деле редко обойтись удается. Но гнев Ее Величества, надо полагать, будет не страшным и не длительным. Как-никак, государыня сама — одна из акционеров сего дела. Накажет — но вскоре отменит указ об этом. Причем, зная характер своей повелительницы, адмирал Хоукинз догадывался, что суровость кары и длительность опалы будет тем больше, чем меньше прибыли принесет экспедиция. И наоборот. То есть ему нужна была удача!
Вообще рыжая лиса, коронованная комедиантка не пожалеет глотки, при этом, как истинная актриса, организует по-настоящему заинтересованную публику. То есть разнос за нарушение высочайших инструкций будет закачен, несомненно, в присутствии испанского посла. Дон Диего будет доволен. Ее Величество, видимо, даже съездит адмирала частного флота по загорбку скипетром — нет-нет, не бойтесь, регалия государства не пострадает, даже если Ее Величество в припадке гнева не рассчитает движения и переломит скипетр о спину своего наивернейшего слуги. Дону Диего незачем знать, что подлинный скипетр надежно заперт в сокровищнице лорда-казначея, которую покидает не часто, в дни всенародных торжеств. А на его глазах обломали об ослушника не скипетр, а его копию, внешне неотличимую. Камушки для этих копий (Елизавета их уже штуки четыре сломала) личный алхимик и звездочет Ее Величества, колдун мистер Джон Ди неделями вываривал в меду, отчего хрусталь горный стал точной копией алмаза чистой воды, а грубый сардоникс — бесценным индийским лалом. А дерево привез из Гвинеи сам Джон Хоукинз: по весу и ломкости неотличимо от нашей родной бузины, но по цвету — от благородного кипариса. Настоящий-то скипетр тяжел, его изведать не дай Бог! А этот — перетерпим, было б только ради чего терпеть…
2
А не для посла коронованная акционерша выделила в состав экспедиции не только два казенных судна вместе с их экипажами, но и полуроту солдат. Хотя зачем в мирной торговой экспедиции солдаты?
