Молодой человек всполошился. Он стал выворачивать голову (что мешал сделать щегольский накрахмаленный воротник шириною не менее десяти дюймов): углядеть, не заходят ли с тыла коварные убийцы. Наконец, собравши все силы, порученец губернатора деликатно спросил:
— Э-э… Могу ли я узна… позволить себе спросить о том, почему вы в таком случае не взяли себе триста шестьдесят тонн серебра, хранящегося в губернаторском доме, и еще большего количества золота, находящегося в железных ящиках в казначействе?
— Можете, — равнодушно ответил мистер Фрэнсис. — Все дело в том, что я был ранен и не успел дать команду, меня унесли. Ну, а без команды моей или других офицеров мои люди не приучены что-либо делать.
— О, в таком случае я должен сказать, что ваши люди не менее благоразумны, чем храбры! — почти восхищенно воскликнул дон Хайме. — Номбре-де-Дьос не ищет повода к войне, но хорошо подготовился к обороне.
— Это ваши дела, — уклонился от ответа по существу капитан Дрейк. — Угодно ли отобедать со мною?
— О, это такая честь, что я не знаю, смею ли я…
Однако он смел. За столом, как сказали Федору кок Питчер и матрос, служивший господам, мистер Дрейк был чрезвычайно любезен, а прощаясь с доном Хайме, подарил ему серебряную вазу для фруктов — сказать по совести, ее приперли из чьего-то дачного домика матросы ради фруктов — не в чем было тащить. Но дон Хайме, вряд ли сомневавшийся в неправедном происхождении подарка, взял его без колебаний.
Возвратясь в Номбре-де-Дьос, дон Хайме позднее много лет вздыхал, вспоминая вновь этот день, и всегда повторял при этом: «Никогда за всю мою жизнь мне не оказывалось такой чести!»
9
Симаррун Диего, старый знакомец англичан, после обеда в тот день рассказал Фрэнсису Дрейку, что в восемнадцати лигах (то есть в шестидесяти шести милях, если считать по-английски, или в ста пяти верстах, если по-русски) от Номбре-де-Дьоса в Караибское море впадает большая, по здешним меркам, река Чагрес. Она широка, но для морских судов мелковата. Но на плоскодонных, мелкосидящих судах по ней можно подняться до укрепленного селения (здесь его величают «городом», но, пожалуй, это слишком сильно сказано) Вела-Крус, в восемнадцати милях от устья. Там Чагрес, к сожалению, круто сворачивает к северо-востоку. А до Панамы от Вела-Крус каких-то пять лиг. Менее дня пути. Из Панамы перуанские сокровища на мулах перевозят в Вела-Крус, где перегружают на поднявшиеся по Чагресу каботажные суда. На тех же, полпути по реке и полпути по морю, груз доставляют в Номбре-де-Дьос, а уж там — с этих судов на океанские. Причем эту операцию можно производить только зимой, когда Чагрес достаточно полноводен. Летом же грузы караванами везут через весь перешеек, либо (что случается чаще) грузы накапливают на складах в Панаме…
Дрейк послал своего брата Джона на одной пинассе проверить рассказ Диего. Остальные три пинассы вернулись к кораблям, оставленным у Сосновых островов. Дрейк заперся в каюте с капитаном Ренсом и рассказал о неудаче в таких выражениях, что тот напугался и предпочел расторгнуть договор и уйти. А Дрейку только того и надобно было! Он не хотел делить на три команды то, что можно ведь будет делить на две! Речь шла, как-никак, о золоте!
Джон Дрейк вернулся довольный. Каждое слово Диего — правда. На пинассах до Вела-Крус можно подняться, как он выяснил, за три дня. Дорога, по которой идет золотой караван из Панамы, хорошо просматривается с реки и легкодоступна. Но главное — Джон успел отыскать тамошних симаррунов и подружиться с их предводителями!
Глава 16
ОТСТУПЛЕНИЕ ПЕРЕД РЕШАЮЩИМ УДАРОМ
1
Фрэнсис разумно полагал, что сейчас все испанские поселения на побережье Панамского перешейка встревожены его появлением и готовы к немедленному отпору. Поэтому он и не станет действовать немедленно! Пусть успокоятся, устанут проявлять бдительность — тогда он и ударит! А сейчас…
А сейчас он повел свои корабли на восток, к Картахене. 13 августа его кораблики бросили свои якоря у островка Сан-Бернардо, поблизости от порта. Дрейк на одной из пинасе отправился на разведку. У входа в бухту стоял на якоре испанский торговый корабль. На нем оказался один вахтенный матрос; вся команда была, как он объяснил, отпущена на берег. Испанец поведал, что два часа назад в Картахену прошла пинасса из Номбре-де-Дьоса, с борта которой его спросили, не видел ли он английские либо французские корабли, и предупредили, чтобы он был начеку. Матрос также показал на стоящий в глубине гавани другой испанский корабль и сказал, что этот должен завтра отплыть в Санто-Доминго, на нем нет никакого груза, только запасы. Дрейк вошел в гавань и захватил большой корабль, собиравшийся отчалить назавтра. Эти действия заметили с берега и открыли орудийный огонь. Но Дрейку тем не менее удалось увести оба корабля. Большой был двухсотпятидесятитонным!
Ведя захваченные корабли к острову Сан-Бернардо, Дрейк встретил два посыльных корабля, везущих в Картахену известие о нападении опасного пирата Дрейка на Номбре-де-Дьос. Пришлось захватить и их. Теперь у подветренной, юго-западной стороны островка Сан-Бернардо скопилось слишком много судов под командованием Фрэнсиса Дрейка. У него столько людей-то не было, чтобы составить команды для всех этих кораблей! Пришлось Гарри полазить по трюмам, исследовать совместно с Томом Муни набор и обшивку кузовов всех кораблей. В итоге два судна, и в том числе «Лебедь», составлявший более половины всего личного капитала Фрэнсиса, спалили. Подумав, Дрейк отпустил и испанские корабли — только, угрожая орудиями левого борта, отогнал их на запад от входа в гавань, чтоб не путались под ногами…
2
С одним «Пашой» и тремя пинассами он ночью покинул островок и отправился на запад — к перешейку. Через пять дней он обнаружил очень удобную гавань, защищенную от всего. Извилистый подход к ней с трех миль был уже совершенно не заметен, так что испанцы могли заметить вход, только пробираясь вдоль самого берега. Обосновались там — то есть снова срубили из бревен палисад с бойницами. И 5 сентября он послал брата Джона с Диего на пинассе — установить прочные контакты с маронами. Федор отправился с Джоном Дрейком — ведь с первого дня пути он мечтал вновь встретить Сабель, и все никак не получалось. Сам же Дрейк на двух других пинассах отправился на поиски продовольствия. Поэтому то, что случилось далее, Федор знал с чужих слов…
Сам же он попал в иное селение симаррунов. Это было более похоже на христианское поселение, чем то, где он в прошлом году побывал. Хижины стояли не кругом, а улицей в ряд, и еще узкие три поперек. Вокруг поселения — двойной бревенчатый палисад в четыре с половиною ярда высоты, между стенами слой земли в два фута толщиной. К высоте стен для нападающих следовало бы прибавить три ярда глубины рва, заполненного водою, — и в воду, как сказал Диего, при явно приближающейся опасности выливали ядовитый сок некоторых растений. Разведенный в воде, заполняющей ров, он не убивал уже, но выводил бойца из строя на время штурма с гарантией: искупавшись во рву, человек с воем сбрасывал доспехи, потом и одежду, отшвыривал оружие и начинал чесаться сразу во всех местах, плакать, искать ручей, чтобы обмыться…
