Выслушав его, дон Диего задумался.
— Ваши сомнения будем сглаживать подписанием бумаг, — вновь заговорил он. — Все бумаги, с подписями и печатями, становятся документами. Можно нарушить слово, но не письменный договор. А договор составим так, что его нарушить будет себе дороже. Разве вы не можете представить себе, что мы заключим с вами взаимовыгодный союз?
— Жизнь научила меня верить только себе, фактам и своей интуиции. И иногда случается, что попадаю впросак, несмотря на весь свой опыт! — усмехнулся Боммер. — Если бы я, например, сказал, что предлагаю тебе довериться мне и согласиться с моим предложением? Как бы ты тогда поступил, господин Висков?
Дон Диего в растерянности закусил губу.
— Я как-то не задумывался над этим, — пожал он плечами. — Я собирался сделать вам своё предложение и не рассчитывал на встречное. Однако кое-что вы упустили. Например, что будет с вами, если конец войны застанет вас на стороне побежденных? И имеется ли иной способ изменить вашу судьбу?
— Вот эти обстоятельства и заставили меня задуматься, — ответил Боммер. — Подчёркиваю, что я не член нацистской партии и никогда им не был. Считайте меня гражданином мира, если хотите, но никак не фашистом и не сочувствующим им!
Вернувшись в гостиницу, дон Диего разделся и зашёл в душ. Тёплая вода приятно ласкала тело, и он в полудрёме закрыл глаза. Невольно вспомнилась беседа с Боммером, и торжествующая улыбка скользнула по губам.
«Пока идёт всё так, как задумано, — подумал он. — Однако расслабляться не надо. Удача может изменить в любую минуту и… Следует держать ухо востро!»
17
Вот уже двое суток Кузьма Малов, вместе с другими военнопленными, вывезенными с завода, содержались в концлагере Дахау. Темнота в бараке, окна которого были закрыты деревянными щитами, угнетала. Люди мучились от голода, холода и неизвестности.
— Почему нас держат здесь, а не распределяют по баракам? — спросил кто-то.
— Наверное, решают, как лучше умертвить, — предположил его сосед. — Нас привезли в Дахау, и этим всё сказано…
В бараке зависла пугающая, напряжённая тишина. Согревшись от подпиравших его со всех сторон тел, Кузьма задремал.
Время шло. Он проснулся в полном мраке от того, что закашлялся.
«Всё, воспаления лёгких не избежать, — подумал он с внутренней усмешкой обречённого и тут же добавил: — Если меня раньше не умертвят каким-нибудь другим зверским способом…
Чёрт возьми, ну почему смерть никак не заберёт меня? Я бы с радостью сейчас хоть в небеса душой вознёсся, хоть в ад кромешный провалился…»
— Эй, кузнец? — прозвучал слева голос соседа. — Как думаешь, на кой нас сюда привезли? Хотели бы убить, то и на заводе могли бы.
— И по дороге могли, да не убили, — Кузьма старался говорить спокойно и убедительно. — Для чего мы им понадобились, предположить не берусь, но-о-о…
— Тогда почему в Дахау нас привезли? — подал голос ещё кто-то. — Здесь что, успели истребить всех, «подлежащих ликвидации»?
— Всех не могли, — вздохнул Кузьма. — Слишком много сюда привозят. А нас… Даже предпологать не хочу, почему мы здесь оказались…
Кузьма пытался говорить спокойно и убедительно, но голос его звучал напряжённо и даже озлобленно.
— Чего головы ломаете, товарищи! — прозвучал пронзительный выкрик. — Не сегодня так завтра, не завтра так послезавтра… Здесь, в Дахау, или в другом подобном месте нас всех уничтожат! Сначала нам повезло, на завод попали, но всё хорошее скоротечно…
Томящиеся в ожидании своей участи военнопленные вдруг заговорили все разом. Большинство россказней было слухами и домыслами.
За дверями послышалось какое-то движение, и все замолчали. «Что это? — подумал Кузьма. — Сейчас будет ответ на все волнующие нас вопросы?»
В бараке зажёгся свет, открылись двери, и вошли несколько немцев. Завидя их, пленные сначала замерли, жмурясь, а потом всполошились, увидев, что им принесли еду.
* * *
Изголодавшимся за двое суток людям скудный лагерный обед показался царским пиром. Ещё бы, каждому выдали полфунта хлеба, по литру жидкого супа с картошкой и «немецким салом» (так назывались кубики брюквы или кольраби) и мелко нарубленными кусочками мяса. Кроме того, им выдали по кусочку сыра, колбасы и по две столовых ложки повидла!
«Чего это с ними? — думал Кузьма, поглощая пищу. — Чего это немцы так расщедрились? Видимо, наше уничтожение откладывается? Но для чего им понадобились наши жизни?..»
В полдень всех вывели из барака и приказали строиться. Рядом уже тарахтели двигатели грузовиков, на которых их привезли в Дахау, и тут же дожидались построения несколько офицеров-эсэсовцев. Сзади стояли двое в гражданской одежде, которых Кузьма раньше не видел.
Людей построили в две шеренги, пересчитали, после чего устроили перекличку. «Счастливчики» выходили из строя, запрыгивали в кузов и усаживались на скамейки. Когда зачитали имя и фамилию Кузьмы — Юрий Васильев, он тоже вышел из шеренги.
Один из «штатских» вдруг повёл себя странным образом.
— Эй, Васильев! — позвал он Кузьму и пошёл к нему навстречу.
Не обращая внимания на удивлённые возгласы эсэсовцев, незнакомец подошёл к остановившемуся Кузьме и взволнованно прошептал:
— Малов? Кузьма Прохорович? Чёрт меня раздери, если не ты это.
Узнав голос, Кузьма вздрогнул. Он смешался, впервые за долгое время, услышав свое настоящее имя. А когда, присмотревшись, узнал лицо стоявшего перед ним человека, едва удержался от падения на вдруг ослабевших ногах…
* * *
Дон Диего проснулся в хорошем настроении. Ещё четверть часа он нежился в постели, перебирая в уме всё, что произошло накануне, а потом выбрался из-под тёплого одеяла.
«Ну вот, кажется, всё идёт так, как задумано! — думал он. — Если немцы не лукавят, то они заглотили наживку и теперь у меня в кармане!»
Он глубоко вздохнул. Мысль, что затеянная им опасная игра пока не даёт промахов, возбуждала его и радовала. Умывшись, побрившись и одевшись, он вышел из ванной.
Дон Диего приехал в Германию под именем влиятельного бизнесмена и гражданина Колумбии. Ему нечего было опасаться, едва ли гестапо было известно об его намерениях.
Вошёл Боммер. Он выглядел весёлым и довольным. Переступив порог и прикрыв за собой дверь, он сразу же поинтересовался:
— Как ваше самочуствие, господин де Беррио?
— О-о-о, я чувствую себя великолепно! — ответил дон Диего с улыбкой. — Никогда бы не подумал, что на территории концлагеря может быть такая комфортная гостиница!
— Тогда я вас приглашаю на завтрак в столовую, — предложил Боммер. — Позавтракаем вместе, а потом обсудим наши дальнейшие действия.
