— Да, должен был, но не смог! — вдруг обрушился на него с упрёками Мавлюдов. — Вы назначили меня руководить экспериментом, но не объяснили коллегам, что они должны были выполнять мои приказы! Они не обращали на меня никакого внимания и действовали исключительно автономно, следуя только вашим инструкциям!
— Отлично, не усматриваю в этом ничего плохого, — буркнул Мартин. — Вы же сами знаете, профессор, что ваши знания равны нулю и отдавать приказы профессионалам просто наивно и глупо!
— Да? Тогда почему вы меня назначили руководить экспериментом? — вскипел Азат. — Чтобы спихнуть ответственность за смерть лётчика, если такое вдруг случится?
— Ты много мнишь о себе, придурок! — перешёл к оскорблениям, разозлившись, Мартин. — Ответственность за всё, что происходит как в замке, так и в лабораториях, в первую очередь несу я! А тебя я назначил «руководить» экспериментом формально! Твоя обязанность заключалась лишь в том, чтобы наблюдать молча за всем со стороны и фиксировать, а не давать кому-то указания или делать замечания!
— «Отличное» у вас мнение обо мне, господин Боммер, я в восторге! — обиделся Мавлюдов. — Однако ваши сотрудники не слушали не только меня, но и пренебрегли вашими инструкциями! Они даже пальцем не пошевелили, когда лётчик умер в морозильной камере, и даже не пытались сделать хоть что-то, чтобы вернуть его к жизни!
У Мартина вытянулось лицо от неожиданной новости. Слова Мавлюдова поразили его.
— Постой, о чём ты говоришь? — он смотрел на Азата сурово и требовательно. — Мне доложили о клинической смерти лётчика и о его оживлении… Но-о-о… Разве никто не пытался… — Он перевёл полный недоумения взгляд на молчавшего Шмелёва. — Дмитрий, а ты чего скажешь? Разве тебе никто не помогал?
— Как же никто, — ответил тот смущённо. — Мне помогал профессор Мавлюдов. Только благодаря его помощи…
— Вот скоты безрогие! — выругался Мартин, бледнея. — Я несколько раз вдалбливал всем в головы, что смерть лётчиков нельзя допустить никоим образом! А они…
— Не сердитесь на них, они растерялись, — «заступился» за коллег Дмитрий. — Зная ваши строгие требования, они…
— Они своё получат! — не дослушав его, пообещал, сверкнув глазами, Мартин и протянул Шмелёву руку: — А тебе отдельное спасибо, Дмитрий… Как мне помнится, я взял тебя к себе за такую же смелую и удачную операцию?
— Да, за аналогичную, — кивнул утвердительно Дмитрий. — Я, путём прямого массажа, запустил в работу сердце немецкого полковника. Это он нашёл вас и порекомендовал меня.
— Да, я помню этот случай, — вздохнул Боммер. — Ты спас жизнь очень влиятельного человека, полковника войск СС. Я действительно взял тебя к себе по его протекции и, скажу честно, теперь не жалею об этом!
— Не знаю, как вы, а мне выпить захотелось, — подал голос Мавлюдов, с которого, видимо, сошла обида на Мартина.
— Я бы тоже не отказался от бокала вина, — поддержал его Шмелёв. — Вы позволите нам немного расслабиться, доктор?
— Ладно, разрешаю, но только чуть-чуть, — не стал запрещать Мартин. — Завтра, сразу после завтрака, эксперименты будут продолжены. Ими руководить буду лично я, а вы оба будете в них участвовать!
— А может быть, на этот раз вы без меня обойдётесь? — поморщился Мавлюдов. — Я ещё от сегодняшнего эксперимента никак не отойду.
— Я сказал, участвовать будут все! — чеканя каждое слово, сказал Мартин. — Работы будет много, и постараться предстоит каждому!
7
После ужина, когда сотрудники покинули столовую, Боммер подозвал Урсулу.
— Через час к тебе подойдёт солдат по имени Клаус, — сказал он. — Передашь ему ключи от погребка, кухни, ну и… В общем, от всего, чем ты заведовала. Теперь он будет кашеварить вместо тебя.
Урсула настороженно посмотрела на него. Боммер, видя недоумение и тревогу на ее лице, усмехнулся. Улыбнулась уголками рта и сидевшая рядом комендантша.
— Почему вы приняли такое решение? — спросила девушка глухим от волнения голосом. — Я плохо готовлю, или кто-то пожаловался на меня?
Боммер захохотал.
— Нет, к тебе претензий никаких не было и нет, — сказал он. — Твой низменный дух не понимает, что великие люди идут непроторенными путями. А если говорить проще, мною принято решение поручить тебе другую, более ответственную работу.
— А если я откажусь? — осторожно поинтересовалась Урсула. — Я здесь не военнопленная, а управляющая замком!
Выслушав её, комендантша изменилась в лице.
— Ты здесь никто! — вскочила она из-за стола. — Скажи спасибо доктору Боммеру, что всё ещё жива и здорова. Если бы не он…
— Не трать слов, Герда, — вздохнул Боммер. — Мне известно, как ты её ненавидишь, но убьёшь её только по моему приказу! Красотку ждёт очень ответственная работа, и твои эмоции сейчас неуместны и излишни!
Сделавшись пунцовой от душившего её гнева, комендантша резко села на стул и отвернулась к окну.
— У меня есть отличная новость для тебя, шоколадочка, — продолжил Боммер. — Ты — настоящее сокровище для науки. Твоё горячее страстное чёрное тело оказалось востребованным как никогда!
Это было слишком для Урсулы. Она, чтобы не сорваться, закрыла глаза.
— Тебе выпала великая честь поучаствовать в экспериментах, девочка! Но ты не бойся, больно тебе не будет! Может быть, чуть-чуть неприятно, но это преодолимо!
Оставив девушку в полуобморочном состоянии стоять у столика, Боммер и комендантша ушли. Урсуле казалось, что она сходит с ума и лучший выход немедленно наложить на себя руки. «Будьте вы прокляты! — подумала она злобно. — Решили добраться до меня? Чёрта с два, я не ваша собственность. Вы ещё меня не знаете, садисты ненормальные! А я покажу вам, на что способна, и поквитаюсь с вами сполна!»
* * *
Кузьма Малов не видел сына три дня, но ему казалось, что прошла целая вечность. Съедаемый грустью, он исполнял свои обязанности. Мысли о самоубийстве и тяготах жизни ушли. Он словно родился заново и теперь, невзирая на плен, чувствовал себя свободным человеком, и…
В дверь кто-то постучал. В кузницу вошла Урсула. Она была взвинчена, лицо перекошено, а глаза горели, как факелы.
— Ты должен помочь мне, — сказала она прямо от порога. — Дон Диего так и не вернулся, но я знаю, где его можно найти!
Глядя на неё, Кузьма понял, что девушка на грани нервного срыва.
— Увы, но ты обращаешься не к тому человеку, кто может тебе помочь, — сказал Кузьма, разводя руками. — Слово «военнопленный» тебе о чём-нибудь говорит? Я здесь, наверное, самый бесправный человек.
— Я больше не могу! — дрогнувшим голосом сказала Урсула. — И обратиться мне больше не к кому. Всё, что я наблюдаю в замке в последнее время, просто чудовищно! Этот… этот спятивший ублюдок Боммер и его «коллеги» зверски замучили на экспериментах не один десяток людей. Я никогда не забуду этого ужаса, даже если проживу сотню лет! Мы должны немедленно освободить дона Диего и бежать отсюда!
