— Ну, подходи, образина, вот он я! — воскликнул он, возбуждённо дыша и сжимая кулаки. — Мы сейчас посмотрим, кто кого одолеет! Ну? Иди же? Чего ручонками размахиваешь?
— Ах ты, гад! — взревел верзила и, устрашающе вращая глазищами, двинулся на Митрофана. — Да я из тебя весь ливер вытряхну, шмакодявка! Да я из тебя…
— Малюта, остынь! — вдруг крикнул месье Жан, и занесший для удара пудовый кулак верзила замер и медленно обернулся.
— Это наш «исправник», знакомься, — обратился к Бурматову «француз», вставая. — Теперь он всегда будет с тобой рядом, и убежать от него даже не надейся.
— Урядник Иван Милютин! — представился, с ухмылкой отходя в сторону, верзила. — А друзья называют меня Малютой! Я не знаю почему, но не возражаю. Это прозвище мне нравится.
— Был когда-то на Руси такой заплечных дел мастер, — пояснил месье Жан. — При царе Иване Грозном! Он прославился тем, что не одну тысячу людишек замордовал до смерти.
— Выходит, я не один такой и мне есть на кого равняться, — хмыкнул Малюта. — Ежели что, я всё говно из тебя выдавлю, так что лучше не шуткуй со мной, мистер…
— Понятно, — сказал Митрофан, приходя в себя и чувствуя, что угроза избиения миновала. — Теперь у меня есть хороший сторож и верный цепной пёс. Конечно же это в вашу изысканную башку пришла «блестящая идея» приставить ко мне такого тупого дурня, месье Жан?
— Чего-о-о? — побагровел Малюта. — Ты меня оскорбил? Ты меня…
— Отставить, урядник! — повысил голос «француз». — У тебя, может быть, ещё будет возможность поквитаться с господином де Беррио. А сейчас будь добр выйди за дверь. Мы немного побеседуем с этим господином!
Сердито бубня под нос, Малюта вышел из комнаты, а «месье Жан», присаживаясь на стул, внимательно посмотрел на Бурматова.
— Ну что, поговорим? — с едва уловимой усмешкой поинтересовался он.
— Давай потолкуем, — ответил Митрофан, пожимая плечами и присаживаясь на кровать. — Видимо, разговор обещает быть серьёзным, раз вы решили для начала напугать меня демонстрацией этого безмозглого чудовища?
— Отличный служака, да и рубакой отличным был на полях Гражданской, — вздохнул «месье Жан». — Мечтает вернуться в свою кубанскую станицу и ради этой своей незамысловатой мечты готов на всё.
— Это что, очередная попытка запугать меня? — нахмурился Митрофан.
— Нет, это предупреждение, — делаясь серьёзным, ответил «француз». — Не советую испытывать его терпение, господин Бурматов, и задирать его не советую тоже!
— Всё, я напуган до смерти, — поднимая руки, хмыкнул Митрофан. — Вы, кажется, заглянули ко мне по какому-то делу, «месье Жан»?
— Да, по самому неотложному, — ответил тот, доставая из кармана сигару и закуривая.
— Вот как? — удивился Митрофан. — Вы считаете, что, лишив меня свободы, оставили возможность решать «неотложные дела»?
— Вполне, — ответил «француз», выпуская в потолок струю дыма. — И ещё… Свободы вас никто не лишал, господин Бурматов. Вы гость в этом замке и, как только руководство посчитает нужным, вы будете отпущены домой, обещаю.
— То есть я «гость» под присмотром, — сказал с задумчивым видом Митрофан. — И этот мой статус даёт вам право диктовать мне любые условия?
— Нет никаких условий, — возразил «месье Жан». — Находясь здесь под присмотром, как вы выражаетесь, вы не сможете помешать какой-нибудь глупой выходкой тщательно спланированной операции. Зато вы останетесь живы, и мы не будем вынуждены ликвидировать вас, господин Бурматов.
— Теперь мне всё понятно, — усмехнулся Митрофан. — Вся эта «грандиозная» закупка зерна в СССР фикция? Вы задумали диверсию против России, прикрываясь как щитом моим именем?
— Нет, не вашим именем, господин Бурматов, — рассмеялся «француз». — Именем несуществующего Антонио де Беррио!
— Позвольте, но под этим именем известен именно я? — нахмурился Митрофан.
— Подумаешь, беда какая… Возьмёте себе другое имя. С вашими-то деньжищами…
— Я буду опозорен, и со мной после вашей «акции» никто не захочет иметь никаких дел! — возмутился Митрофан.
— Не берите в голову подобную чушь, — возразил «месье Жан». — Вы будете героем и борцом за справедливость! Сейчас весь мир ненавидит СССР, и это впечатляет!
— Господи, что вы несёте? — усомнился Митрофан. — Весь мир уже давно свыкся с тем, что в России к власти пришли большевики! И насколько мне известно…
— Нет, вам ничего не известно, — покачал головой «француз». — Пока вы «гостите» у нас, СССР обрушился всей военной мощью на маленькую Финляндию! Так что Страна Советов теперь ещё страна-агрессор, и всякая акция против неё будет расценена как акт справедливости и возмездия!
— Хорошо, пусть будет так, — был вынужден согласиться Митрофан. — Если вы всё решили и постановили, не считаясь с моим мнением, то чего понадобилось от меня?
— Всего лишь подпись на…
— Вот как? И что это за бумажка, позвольте полюбопытствовать? — напрягся Митрофан.
— Вы должны передать все свои полномочия по бизнесу Матвею Захаровичу Воронцову!
— Кому? — глаза Митрофана полезли на лоб.
— Матвею Воронцову, — повторил «француз».
— Так-так-так, я, кажется, начинаю понимать причину своего пребывания в вашем «гостеприимном» замке! — усмехнулся Митрофан. — Вы собираетесь не только опорочить моё имя, но и забрать у меня бизнес?
— Нет, вы ошибаетесь, — возразил «месье Жан». — Нам нужны полномочия Воронцову только на время проведения операции! Как только баржи с грузом достигнут конечной цели, вы сразу же уедете домой.
— Так я вам и поверил, — усомнился Митрофан. — Как только я подпишу «документик» по передаче полномочий предателю Воронцову, так сразу лишусь всего. Он и ваша банда…
— Позвольте! — встрепенулся «француз», услышав оскорбление в свой адрес. — Мы не банда, а организация патриотов России! А господин Воронцов преданный нам и нашему делу человек, которому в отличие от вас далеко не безразлична судьба нашей многострадальной Родины!
— Ух ты! — расхохотался Митрофан. — Какого вы высокого мнения о себе! Да что вы можете, «патриоты»? Кусать исподтишка и не более! Свою возможность победить большевиков вы потеряли ещё в семнадцатом, а сейчас надеетесь вернуться в СССР в обнимку с врагом?
«Месье Жан» сделался белее мела, но промолчал. Видимо, в его планы не входило давить на Бурматова и тем более ссориться с ним. Скрепя сердце он проглотил обиду и…
— Я полагаю, что подписать документ в ваших же интересах, — сказал он, скрипнув зубами. — Согласитесь, господин Бурматов, ваша жизнь куда дороже любых денег, так ведь? Тем более что ваш капитал нажит вами далеко не честным образом?
Митрофан смутился, но только на минуту — слова «француза» покоробили его.
