— Если бы я добивался, то вы были бы уже мертвы, господин де Беррио, — возразил Матвей. — Ну, посудите сами, зачем вас оставлять живым, если бумага уже подписана?!
— Логично, но не совсем, — усмехнулся дон Антонио. — Меня оставили живым на всякий случай… А вдруг ваши злодейские дела пошли бы не так, как вы планировали? Когда дело было бы сделано и мои деньги осели бы в ваших карманах, вот тогда мне не прожить бы и дня! Ты со мной согласен, мерзавец?
— Мне ничего не остаётся, кроме как развести руками, — ухмыльнулся Матвей. — Вы меня не слышите, господин де Беррио, или не хотите слышать. Теперь вы легко можете опровергнуть подписанный под нажимом документ и лишить его юридической силы.
— Я непременно так и поступлю, — вздохнул дон Антонио и взвёл курок револьвера. — И ещё… Лишив меня жизни, вы не добились бы ничего! Существует завещание, согласно которому всё, что я имею, переходит к моему брату Виталию, известному в Южной Америке как дон Диего! Вам не достать его, как ни старайтесь. Так что бумажка, которую я подписал под вашим нажимом, так бы и осталась просто бумажкой!
— Сомневаюсь, — покачал головой Воронцов. — Пока суд да дело, пока бы нашли ваше тело или каким другим способом доказали вашу смерть, пока завещание вступило бы в силу, от вашего капитала не осталось бы ни шиша! Поверьте, меня бы тоже, как и вас, заставили по принуждению «распорядиться» вашим состоянием, как бы это мягче сказать, «в полную силу». Времени вполне достаточно, чтобы оставить вас без гроша, и те, кто называет себя «борцами с большевистской Россией», наверное, обязательно бы поспешили!
— Спеши не спеши, но у них бы всё равно ничего не выгорело, — неожиданно рассмеялся дон Антонио. — Моя подпись на документе ничего не значила.
— Как это ничего? — удивился Воронцов. — Я хорошо знаю, как вы подписываете документы, и не заметил никакого подвоха.
— А он был, Матюшенька, — ещё громче рассмеялся дон Антонио. — Был-был, не сомневайся. Никто из бандитов не заметил, ты не заметил, а банкиры бы разглядели! Работа у них такая скрупулезная! Я всего лишь сделал крохотную помарку в условленном месте и… Она послужила бы большим сигналом никаких операций не производить! Так что…
— У-у-ух, — выдохнул Воронцов то ли с раздражением, то ли с облегчением, и на его лице появилась улыбка. — У меня прямо гора с плеч, — сказал он и потёр ладони. — А теперь можете застрелить меня, босс, прямо сейчас, без сожаления! Я умру с чистой совестью и…
— Ну, будя-будя, — сделавшись серьёзным, сказал заплетающимся языком дон Антонио и положил на стол револьвер. — Даже если ты грешён, я прощаю. А отправку барж в Россию я отменю завтра. Не хочу принимать участие ни в каких авантюрах и помогать всякого рода проходимцам.
— Почему завтра, а не сегодня? — спросил Воронцов, настороженно глядя на него. — День только начинается и…
— И я уже пьян, — ухмыльнулся дон Антонио. — Теперь мне уже спешить некуда. Ты уйдёшь, а я отосплюсь и завтра заявлю о себе!
— Тогда я пойду, если стрелять в меня передумал, босс? — привстал со стула Воронцов.
— Давай проваливай, — кивнул дон Антонио, отставляя пустую бутылку и доставая из тумбочки стола ещё одну. — Никому ничего не вякай про нашу встречу, особенно Бадалову и гаду Быстрицкому. Ни единой душе не трезвонь, что меня видел, понял?
— Никогда и ни за что, — заверил Воронцов.
— Меня нет… Я не существую! И убежища этого нет. Ничего нет! Дырку от бублика тем, кто меня ищет!
— А если на вашу нору всё же кто-то случайно наткнётся? — осторожно поинтересовался Матвей. — Вполне может такое случиться, так ведь?
— Когда я здесь, сюда никто не войдёт, — пьяно хмыкнул дон Антонио. — А кто сюда придёт в моё отсутствие, никогда отсюда не выйдет! Стоит только открыть дверь, и бух! Вся эта преисподняя взлетит на воздух!
— Но она может взлететь и когда вы здесь?
— Может, но не взлетит. Я отключаю всю адскую машину, когда прихожу сюда, чтобы отдохнуть душой и насладиться жизнью в компании с водкой…
13
Воронцов вошёл в ресторан и занял место за одним из столиков у окна. Оглядевшись, он подозвал официанта и заказал бокал вина. Ждать пришлось недолго: Быстрицкий и Бадалов вскоре явились.
— Ну и местечко ты выбрал, — надменно фыркнул Быстрицкий, приближаясь к столику и критически осматривая зал.
Воронцов тут же не преминул заметить:
— Господа, кроме нас, в ресторане никого нет! Мы можем говорить о чём угодно и сколько угодно!
— Так о чём мы будем говорить? — поинтересовался Быстрицкий. — Конечно, о господине Бурматове, которого вам удалось разыскать.
— Да, я нашёл, где скрывается босс, — уточнил Матвей. — А вас я пригласил, чтобы сообщить эту радостную новость. Вас ещё интересует его гнусная личность?
— Несомненно, — нетерпеливо заёрзал на стуле Бадалов. — Как самочувствие господина Бурматова?
— Босс по-прежнему глушит стаканами водку и выкуривает пачки папирос, — усмехнулся Матвей. — А, в общем-то, выглядит бодро и полон решимости дать вам бой!
— Почему только нам? Разве он вычеркнул тебя из списка? — язвительно поинтересовался Быстрицкий.
— Я сумел убедить его в своей непричастности к вашим делишкам, — ухмыльнулся Матвей. — Он долго держал меня под прицелом револьвера, но, как видите, отпустил целым и невредимым!
— То-то и странно, что отпустил, — сказал задумчиво Быстрицкий. — Он или полный кретин, или…
— Трудно сказать, — пожал плечами Матвей. — Он вообще-то очень странный и непредсказуемый. Сколько я его знаю, ещё с дореволюционных времён, он всегда был такой.
— Вот это меня и настораживает, — вздохнул Быстрицкий. — Своей непредсказуемостью он нам может смешать все карты и провалить операцию.
— Может, не сомневайтесь, — кивнул Матвей. — Он не только непредсказуем, но и умён. Митрофан уже сегодня заявил мне при встрече, что завтра начнёт с того, что отменит отправку барж в Россию! Тогда всем нашим стараниям конец! И документ он аннулирует как липовый! Господи, и как вы поступили столь опрометчиво, господа, что выпустили его из замка?
— Сбежать из замка ему помогли нагло и дерзко, — хмуро буркнул Бадалов. — Это были хорошо подготовленные люди. А ты, господин Воронцов, случайно не приложил к этому руку?
— Глупо подозревать меня, господа, в чём-то неблаговидном, — ухмыльнулся Матвей, отпив глоток вина. — Я только что приобрёл в полное распоряжение огромное состояние и вдруг… Я не полный идиот, чтобы отказаться от такой кучи денег!
— Помилуй бог, от вас никто не требует оправданий, господин Воронцов, — сказал угрюмо Быстрицкий. — Вас никто не подозревает в помощи Бурматову. Лучше расскажи подробно, о чём беседовал с Митрофаном, чтобы можно было точнее представить, как действовать дальше.
